Почетный караул - Джеймс Коззенс

Натаниел Хикс поинтересовался:

— Неужели ей так нравится служба?

— Не знаю, — ответила лейтенант Турк. — По крайней мере живешь без забот. А что вы думаете, это весьма существенное преимущество, которое дает женщинам служба в армии. Есть и такие, к счастью их довольно много, которые предпочитают, как говорится, находиться среди мужчин, а не томиться в ожидании оных. А другие — это в основном офицеры, — уж мне-то можете поверить, предпочитают просто жить без забот. Не думаю, что Липпа так уж отягчена заботами. А роль командира, мне кажется, теперь служит ей большим утешением.

— В чем? У нее что, неприятности? — спросил Натаниел Хикс.

— А как вы думаете? Вы ведь знаете его лучше меня. Уж не сумасшедший ли он? — ответила лейтенант Турк.

— И вот наступило главное событие, — продолжал майор Макилмойл там, наверху. — Они сбросили несколько разноцветных осветительных бомб, и начался «токийский экспресс»[14]. В ту ночь японцы получили подкрепление — два линкора, и мы сразу на собственной шкуре, черт побери, почувствовали это. Пятьдесят семь самолетов потеряли. А утром… В жизни не видел ничего страшнее! Вот уж попали мы в переплет! Нужно было сохранить бомбардировщики — «летающие крепости», — которые могли подняться в воздух и перебросить их из этого ада в Эспириту, да успеть до нового нападения. «Крепости» удалось, в конце концов, оторваться от взлетно-посадочной полосы длиной в тысячу восемьсот футов, но давление подняли до семидесяти дюймов, могли полететь цилиндры — вот ужас-то…

— Господи! — воскликнул капитан Уайли. — Да вы шутите?!

Натаниел Хикс сказал:

— Тут мнения расходятся, впрочем, как мне кажется, незначительно, наш славный полковник считает, что да; сегодня он обошелся с ним круто, сам свидетель; Эдселл, я думаю, был встревожен, но стоял на своем, и как-то обошлось. Должен сказать, что он все-таки может за себя постоять.

— Его ведь не арестовали, правда?

— Насколько я знаю, нет. Во всяком случае, до моего отъезда.

— Он рассказывал Мэри о том, что собирается делать. Думаю, он заварил хорошую кашу, а ей как раз предстояло отправиться на базу. Об этом я и говорила — служба отвлекает от забот. Служба есть служба. Как говорится, дела идут — контора пишет. Да к тому же и война, конечно. Хоть мы и не в бою, но все равно на службе.

С той стороны, где сидели солдаты, послышался приглушенный возглас. Кто-то крикнул:

— Да ты поменял на той руке…

Лейтенант Андерсон, прижимая трубку к уху, гаркнул:

— Эй вы, там, замолчите! — И в микрофон: — Командный пункт вызывает НП «Бейкер». Не могли бы вы…

Майор Макилмойл сказал:

— Ну и задали они нам шороху, приятель, ну и ну! Так бы вжаться в окоп, забиться головой в угол и вопить. Между нами говоря, сплавили мы оттуда черт знает сколько чокнутых. Как-то всю подводную лодку «Эмберджек» целиком загрузили только ими одними. Но вот что спасло Хендерсон, и то еле-еле. У нас были семидесятипятки на полугусеничном ходу. Я убедил начальство передвинуть их поближе и создать прикрытие там, где противник должен пересекать Матаникау; и мы подбили у япошек десять танков, один за другим. Как только они стали переправлять эти танки через…

— Я пристрастна, — говорила лейтенант Турк. — Он меня бесит, потом она меня бесит, а потом мы обе бесимся — и она, и я. Мне кажется, он непременно должен ей нравиться — это неподвластно рассудку. Она знает — мне не по душе, что он ей нравится, и ей это неприятно, а мне тоже неприятно, что ей неприятно, — не знаю, понятно ли я вам объяснила. Должна сознаться, что наши чувства как бы переплелись. И я совсем не удивилась, услышав сегодня, как одна из подчиненных Мэри прямо так ей и ляпнула, что мы, мол, с ней в противоестественных отношениях.

— А вы когда-нибудь пытались докопаться, почему вам неприятно, что он ей нравится? — спросил Натаниел Хикс.

— Десятки раз, — ответила лейтенант Турк. — Безусловно, это какая-то патология, но думаю, ничего извращенного здесь нет. Я страшно брезглива. А она ведет себя, извините меня, как сучка в период течки. Когда она становится такой, меня просто тошнит. Тут могло быть и другое, даже если я этого и не осознавала до конца, — мне просто хотелось влиять на его отношение к ней. Да, и это могло быть, но что-то не верится. Скорее, во мне говорит материнский инстинкт. Когда она ведет себя мило, а так чаще всего и бывает, мне просто хочется погладить ее. Думаю, не ошибусь, если скажу, что в глазах мужчин она малопривлекательна, но для меня она красавица. Всегда такая опрятная, чистенькая, и манеры приятные — словом, изысканная, и притом без заскоков — просто прелесть. И вот связалась с этим быдлом и будто вся в грязи вывалялась… Послушайте, что это?

Теплый ветерок глухо, но тем не менее довольно отчетливо внезапно донес далекие звуки медных инструментов, дробь барабанов — музыку оркестра.

— Наши пошли, это ясно, — сказала лейтенант Турк. — Прислушайтесь…

— И посмотрите! — подхватил Натаниел Хикс.

Он поднялся и шагнул вперед, туда, где навес кончался.

На противоположном берегу озера Лейледж, над редким и низким сосновым лесом, у горизонта на чистом фоне неба, обозначился контур, как бы составленный из коротких темных черточек.

Лейтенант Турк подошла к Хиксу.

— Что это? — спросила она, прищурившись.

— Туда посмотрите, ниже, — сказал Натаниел Хикс. — Вот там и там. Это, должно быть, бомбардировщики. Господи, их, кажется, не меньше сотни.

— Ой! — воскликнула лейтенант Турк, как бы предвкушая грандиозное зрелище; тяжелые машины пока еще только беззвучно приближались; но вот они стали прямо на глазах заполнять собой небо и увеличиваться в размерах.

Лейтенант Андерсон резко повернулся за своим походным столиком.

— Заметили самолеты, капитан? — спросил он.

— Наверное, это Б-семнадцатые, — ответил Натаниел Хикс. — Не думаю, чтобы это были ваши люди.

— Да, — сказал лейтенант Андерсон. — Однако все они должны быть примерно в одно и то же время, если там ничего не изменилось. — Взяв бинокль, он присоединился к стоявшим у края навеса и сказал: — Эти летят на высоте шесть тысяч, во всяком случае не меньше. Потом — две группы истребителей на высотах три и две тысячи. Транспортно-десантные самолеты, говорят, тоже проследуют двумя группами: одна на высоте в тысячу, а другая — в пятьсот футов, вероятно, мы увидим их в конце…

Натаниел Хикс с профессиональной заинтересованностью спросил:

— Тысяча, это ведь довольно высоко?

— Да, кажется, — ответил лейтенант Андерсон. — Вероятно, часть из них — это новые подразделения, и им хотят дать больше простора, чтобы выбросить парашютный десант. — И он с тревогой поглядел вверх сквозь маскировочную сетку.

Майору, конечно же, следовало наблюдать все это самому. Однако он смотрел совсем в другую сторону и, вытянув руку, сказал:

— Они обычно исходят из того, что нужно иметь минимум свободной площади, по крайней мере пять сотен ярдов с подветренной стороны; поэтому им придется начать сбрасывать десант примерно над серединой летного поля. Само собой, вам ясно, Дачмин, что на самом деле это неоправданная позиция…

Лейтенант Андерсон понял, что ему не дождаться окончания этого монолога, и робко заметил:

— Майор, бомбардировщики с юга!

Майор Макилмойл резко повернулся и оглушительно заорал:

— Порядок! Общая тревога! Я иду вниз. — Капитану Дачмину он сказал: — Ну, вот оно! Вам лучше оставаться здесь, наверху. Отсюда вы увидите все…

Потянув за цепочку, прикрепленную к погону, лейтенант Андерсон выудил из кармана рубашки свисток и быстро поднес к губам. На три его коротких свистка сразу отозвалась сирена. Ее воющий механический голос разносился из небольшого сарая у пристани на озере.

Тем временем игра на пальцах расстроилась, солдаты повскакивали, толкая друг друга, и бросились к своей полугусеничной машине, что стояла под штабелем. Натаниел Хикс спросил у лейтенанта Турк:

— Может, поднимемся наверх? Пожалуй, нам лучше убраться с дороги и не мешать им.

Теперь уже невозможно было усомниться в том, что приближались бомбардировщики. Внушительная армада, выстроенная уступами, развернулась по фронту и заняла весь южный сектор неба. Теперь их мерное продвижение вперед уже не было беззвучным — как только затихла сирена у озера, тяжелый рокот и слитный гул множества двигателей беспощадно ударил в уши. Задрожал воздух, затряслась земля, сомкнутые ряды самолетов, казалось, вот-вот затмят небеса. Среди этого величественного кортежа меж размашистых плоскостей крыльев то тут, то там возникал яркий отблеск на освещенном солнцем диске пропеллера. Натаниел Хикс схватил лейтенанта Турк за руку и потащил к другой стороне штабеля.

Майор Макилмойл, тяжело и неуклюже спускаясь по лестнице из сложенных уступами досок, помахал им.