Слова сияния - Брендон Сандерсон

Разумеется, Мрэйз послал кого-то следить за ней. Ее снова прошиб холодный пот, она заставила себя двигаться, не оглядываясь.

— Сколько их? — спросила она Узора, который взбирался по боковой стороне ее плаща.

— Один, — ответил спрен. — Женщина в маске, хотя сейчас она в черном плаще. Подойдем поговорим с ней? Вы ведь подружились сегодня?

— Нет. Я бы так не сказала.

— М-м-м-м... — прогудел Узор.

Шаллан подозревала, что он пытается понять природу человеческих взаимоотношений. Удачи!

Что делать? Она сомневалась, что сможет оторваться от хвоста. Та женщина должна иметь опыт в подобных делах, тогда как Шаллан... Ну, она много практиковалась в чтении книг и рисовании картинок.

«Ткачество светом. Могу я что-нибудь сделать с его помощью?»

Ее маскировка все еще работала — темные волосы, спускающиеся на плечи, служили тому подтверждением. Способна ли она создать другой образ и наложить его на себя?

Шаллан втянула штормсвет, и он заставил ее ускорить шаг. Впереди переулок поворачивал между двумя группами многоквартирных домов. Игнорируя воспоминание о похожем закоулке в Харбранте, Шаллан свернула в него быстрым шагом, а затем немедленно выдохнула штормсвет, пытаясь придать тому очертания. Возможно, образ крупного мужчины, перекрывающий ее плащ, и...

Но штормсвет только клубился перед нею, ничего не происходило. Она запаниковала, но заставила себя продолжать двигаться по закоулку.

Не сработало. Почему не сработало? Ведь в своей комнате у нее получалось!

Единственное отличие, которое пришло ей на ум, заключалось в наброске. В своей комнате Шаллан нарисовала детальную картинку. Сейчас у нее таковой не было.

Она залезла в карман и достала лист бумаги с картой. Его обратная сторона была чистой. Из другого кармана Шаллан выудила карандаш, который инстинктивно положила туда раньше, и попыталась рисовать на ходу. Невозможно. Салас почти зашел, стало слишком темно. Кроме того, она не могла прорисовывать детали во время движения и без чего-то твердого, что можно было бы подложить под бумагу. Если Шаллан остановится и будет рисовать, не вызовет ли подозрений? Шторма, она так нервничала, что с трудом держала карандаш.

Ей требовалось место, чтобы спрятаться, присесть и сделать хороший набросок. Вроде одного из тех укромных уголков у дверных проемов, мимо которых она прошла в закоулке.

Шаллан начала рисовать стену.

Стену удавалось рисовать и на ходу. Девушка свернула на боковую улицу, из открытой таверны на нее упал свет. Она не обратила внимания на гулкий смех и крики, хотя некоторые из них, казалось, относились к ней, и изобразила на листке простую каменную стену.

Шаллан не представляла, получится ли задуманное, но стоило хотя бы попробовать. Она свернула в другой закоулок, почти споткнувшись о храпящего пьяницу, потерявшего обувь, побежала и через несколько шагов нырнула в дверной проем глубиной в пару футов. Выдохнув оставшийся штормсвет, Шаллан вообразила, как стена, которую она нарисовала, закрывает проем.

Все почернело.

В переулке, и без того темном, теперь она не могла разглядеть вообще ничего. Ни призрачного света луны, ни сияния от залитой светом фонарей таверны в конце улицы. Означало ли это, что ее образ работает? Шаллан прислонилась к двери за спиной, стянув шляпу, чтобы убедиться в том, что ничего из надетого на ней не высовывается через иллюзорную стену. Снаружи, прямо перед нею, послышались легкий скрип сапог по камню и звук, похожий на трущуюся о стену одежду. Потом все стихло.

Шаллан оставалась на месте, застыв и прислушиваясь, но различала только стук своего сердца. Наконец она прошептала:

— Узор. Ты здесь?

— Да, — ответил он.

— Иди посмотри, нет ли где поблизости той женщины?

Он не издал ни звука, когда ушел, а затем вернулся.

— Она ушла.

Шаллан испустила еле сдерживаемый вздох. Взяв себя в руки, она шагнула сквозь стену. Свечение, подобное штормсвету, заполнило ее обзор, и она оказалась снаружи, в переулке. Иллюзия позади слегка заклубилась, как потревоженный дым, но быстро вернула форму.

Имитация оказалась на самом деле очень хорошей. При ближайшем рассмотрении стыки между камнями не вполне совпадали с настоящими, но ночью было трудно разглядеть несоответствия. Только спустя несколько мгновений иллюзия распалась на завитки и испарилась. У Шаллан больше не осталось штормсвета, чтобы ее поддерживать.

— Твоя маскировка исчезла, — отметил Узор.

Рыжие волосы. Шаллан ахнула и немедленно засунула безопасную руку в карман. Темноглазая мошенница, которую обучала Тин, могла ходить полураздетой, но не сама Шаллан. Это просто неправильно.

А еще и глупо, и она это знала, но не могла повлиять на свои чувства. Шаллан немного помешкала и сняла плащ. Без него, со снятой шляпой и изменившимися волосами и лицом, она превратилась в другого человека. Девушка покинула переулок через конец, противоположный тому, куда, как она предполагала, ушла женщина в маске.

Шаллан медлила, пытаясь определить направление. Где особняк? Она попыталась мысленно проследить свой путь, но ей было трудно определить текущее местоположение. Нужно что-то, что она могла видеть. Требовалось какое-то визуальное представление. Она вытащила измятую бумагу и быстро изобразила на карте весь проделанный ранее маршрут.

— Я могу привести тебя обратно в особняк, — сказал Узор.

— Я справлюсь.

Шаллан показала карту и кивнула.

— M-м-м... Это закономерность. Ты ее видишь?

— Да.

— Но не закономерность писем с самопером?

Как же ему объяснить?

— Там были слова. А военный лагерь — это место, которое я могу нарисовать.

Шаллан отчетливо видела изображение обратного пути.

— А... — протянул Узор.

Она вернулась в особняк без происшествий, но не испытывала уверенности ни в том, что замела все следы, ни в том, что никто из прислуги Себариала не видел, как она пересекает двор и забирается в окно. В этом заключалась проблема скрытного передвижения. Если кажется, что все прошло хорошо, часто неизвестно, потому ли это, что ты в безопасности, или потому, что кто-то тебя заметил и просто ничего не сделал. Пока что.

Закрыв ставни и задернув шторы, Шаллан упала на роскошную кровать, глубоко дыша и дрожа.

«Это был самый нелепый поступок, который я когда-либо совершала», — подумала девушка.

И все же она ощущала себя взволнованной, наполненной трепетом. Шторма! Ей понравилось. Напряжение, беспокойство, то, как она избежала возможности быть убитой, даже погоня в конце. Что с ней не так? Когда она пыталась обворовать Джасну, ее тошнило от одной только мысли о краже.

«Я больше не та девочка, — подумала Шаллан, улыбаясь и глядя в потолок. — Уже несколько недель я другой человек».

Она сумеет собрать сведения об этом светлорде Амараме и заработает доверие Мрэйза, чтобы выяснить, что он знает.

«Мне все еще нужен союз с семьей Холин. И путь к нему лежит через принца Адолина».

Ей необходимо найти способ встретиться с ним снова как можно быстрее, но так, чтобы не выглядеть отчаянной.

Часть плана, касающаяся молодого принца, судя по всему, будет самой приятной. Все еще улыбаясь, Шаллан соскочила с кровати и отправилась посмотреть, не осталось ли какой-нибудь еды на подносе, который ей принесли раньше.

ГЛАВА 44. Одна из форм справедливости

Но что касается Кующих Узы, их было всего трое, и это число не казалось для них необычным; они не стремились приумножить его до больших пределов, и во времена Мадаса только один из их ордена постоянно работал с Уритиру и его престолами. Их спрены считались особенными, и попытка убедить их вырасти до размеров других орденов всегда рассматривалась как крамольная.

«Слова сияния», глава 16, страница 14

Каладин никогда не ощущал себя так неуютно от того, что выделяется среди прочих, как во время посещений тренировочного полигона Далинара для светлоглазых, где все остальные солдаты были высокородными.

Кронпринц приказал солдатам носить униформу во время дежурства, и его люди повиновались. В своей собственной синей форме Каладин не должен был бы чувствовать себя чужаком, но все равно чувствовал. Форма других солдат была более роскошная, с яркими рядами пуговиц по бокам отличных мундиров, с вкрапленными в них драгоценными камнями. Кто-то украшал униформу вышивкой. Набирали популярность разноцветные шейные платки.

Светлоглазые повернулись в сторону Каладина и его людей, когда те зашли во двор. Насколько обычные солдаты считали его людей героями, насколько эти офицеры уважали Далинара и его решения, настолько же их позы были враждебными по отношению к Каладину и его солдатам.