Замогильные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

Это послужило знакомъ, что вечернее засѣданіе открылось. Дамы дружно замахали батистовыми платочками, и небольшой плѣшивый человѣкъ буквально выдвинулъ м-ра Гомма на президентское кресло, вытащивъ его за плеча и посадивъ передъ зеленымъ столикомъ на табуретку изъ краснаго дерева. Дамы снова замахали батистовыми платочками и нѣкоторыя даже взвизгнули отъ полноты душевнаго восторга, когда увидѣли на своемъ обычномъ мѣстѣ достопочтеннаго президента. М-ръ Гоммъ, толстенькій, круглолицый мужчина въ длиннополомъ сюртукѣ, поклонился и сказалъ.

— Привѣтствую васъ, братья мои и сестры, отъ всего моего сердца и отъ всей души (громкія рукоплесканія)! Считая для себя лестной честью довѣріе, которымъ вы удостоивали меня до сихъ поръ, я долженъ вамъ объявить, что секретарь нашъ будетъ имѣть удовольствіе прочитать передъ вами донесеніе о текущихъ дѣлахъ нашего общества за прошлый мѣсяцъ.

При этомъ объявленіи, батистовые платочки послужили опять выраженіемъ единодушнаго восторга. Секретарь чихнулъ, откашлянулся приличнымъ образомъ, посмотрѣлъ на дамъ умильными глазами и началъ читать слѣдующій документъ:

"Отчетъ комитета кирпичнопереулочнaго общества соединенныхъ друзей умѣренности, трезвости и воздержанія, за истекшій мѣсяцъ.

"Комитетъ нашъ въ прошедшемъ мѣсяцѣ продолжалъ съ неослабною дѣятельностью заниматься своими благонамѣренными трудами на пользу человѣчества, и въ настоящемъ случаѣ имѣетъ честь съ неизрѣченнымъ удовольствіемъ включить въ свой ежемѣсячный рапортъ слѣдующія добавочныя статьи:

"1. Гильдебрантъ Уокеръ, портной, женатый человѣкъ съ двумя дѣтьми. Когда дѣла его процвѣтали, онъ имѣлъ, по своему собственному признанію, постоянную привычку пить портеръ и крѣпкое пиво, да сверхъ того, въ продолженіе двадцати лѣтъ, онъ раза по два въ недѣлю употреблялъ особый напитокъ, извѣстный y пьяницъ подъ гнуснымъ названіемъ "песьяго носа" и который, какъ оказалось по разысканіямъ комитета, состоитъ изъ горячаго портера, свекловичнаго сахара, джина и мускатнаго орѣха (Стоны и всхлипыванія на дамской половинѣ. Нѣкоторыя прерываютъ чтеца восклицаніями, — такъ точно, такъ точно!). Теперь нѣтъ y него ни работы, ни денегъ, и это, какъ онъ думаетъ, произошло отъ излишняго употребленія портера или отъ потери правой руки. Достовѣрно во всякомъ случаѣ, что еслибъ онъ всю свою жизнь не употреблялъ ничего, кромѣ свѣжей воды, товарищъ его по ремеслу не пронзилъ бы его заржавленной иголкой и, такимъ образомъ, при воздержномъ поведеніи онъ сохранилъ бы въ цѣлости свою правую руку (громогласныя рукоплесканія). Гильдебрантъ Уокеръ не пьетъ теперь ничего, кромѣ воды, и, по собственному своему признанію, никогда не чувствуетъ жажды (единодушный восторгъ).

"2. Бетси Мартинъ, вдова, имѣетъ одинъ только глазъ и одного ребенка. Ходитъ стирать поденно бѣлье и мыть на кухняхъ столовую посуду. Никогда не помнитъ себя съ обоими глазами, но утверждаетъ, что мать ея употребляла въ чрезмѣрномъ излишествѣ пагубный напитокъ, извѣстный подъ именемъ "утѣшеніе въ нищетѣ" и который y безсовѣстныхъ погребщиковъ продается по пяти шиллинговъ за бутылку; посему весьма не мудрено, заключаетъ Бетси, что она окривѣла еще въ младенческихъ лѣтахъ, чего бы, безъ сомнѣнія, не случилось, еслибъ мать ея воздерживалась отъ спиртуозныхъ веществъ. Прежде она зарабатывала въ день восемнадцать пенсовъ, пинту портера и рюмку джина; но съ той поры, какъ Бетси Мартинъ присоединилась къ нашему обществу, къ дневному ея заработку присоединяется шесть пенсовъ и три фартинга, которые охотно выдаются ей вмѣсто джина и пива".

Извѣстіе объ этомъ послѣднемъ фактѣ было встрѣчено съ оглушительнымъ энтузіазмомъ. Нѣкоторыя изъ дамъ приставили къ своимъ глазамъ батистовые платочки. Секретарь продолжалъ:

"3. Генрихъ Беллеръ исправлялъ нѣсколько лѣтъ офиціантскую должность при публичныхъ обѣдахъ, и все это время употреблялъ въ большомъ количествѣ иностранныя вина. Не можетъ сказать навѣрное, сколько онъ уносилъ къ себѣ бутылокъ отъ каждаго обѣда, но ручается, что вино, содержавшееся въ нихъ, выпивалъ аккуратно. Чувствуетъ упадокъ силъ, дрожаніе въ членахъ и меланхолію въ душѣ, сопровождаемую постоянной жаждой, что, по его собственному сознанію, есть послѣдствіе горячительныхъ напитковъ. Генрихъ Беллеръ теперь безъ должности и не употребляетъ больше ни по какому поводу ни одной капли иностранныхъ винъ (громкія рукоплесканія).

"4. Ѳома Бортонъ, поставщикъ мяса для кошекъ лорда-мэра, шерифовъ и многихъ членовъ Верхняго и Нижняго Парламента (провозглашеніе имени этого джентльмена было принято съ пламеннымъ энтузіазмомъ) имѣетъ деревянную ногу и утверждаетъ! что деревяшка стоитъ ему очень дорого, потому что скоро избивается о камни. Прежде онъ покупалъ подержанныя деревяшки и выпивалъ каждый вечеръ, на сонъ грядущій, по два стакана джина съ горячей водой (глубокіе вздохи на дамской половинѣ). Подержанныя деревяшки, говоритъ онъ, нерѣдко разбивались въ дребезги объ острые каменья, и это, по его убѣжденію, происходило отъ чрезмѣрнаго употребленія джина съ горячей водой. Теперь Ѳома Бортонъ покупаетъ всегда новыя деревяшки и въ ротъ ничего не беретъ, кромѣ воды и слабаго чая. Новая деревяшка служитъ ему вдвое долѣе поношенной, и это обстоятельство онъ исключительно приписываетъ своей воздержной жизни (громкія и торжественная руклоплесканія).

"Доводя такимъ образомъ всѣ эти въ высшей степени утѣшительные факты до вашего свѣдѣнія, милостивыя государыни и государи, комитетъ надѣется со временемъ распространить крутъ своихъ дѣйствій къ общему благу человѣчества и особенно Англіи, гдѣ, какъ извѣстно, всякое доброе сѣмя быстро приноситъ свои плоды, разрастаясь по всѣмъ тремъ соединеннымъ королевствамъ. Благодаря нашимъ соединеннымъ усиліямъ, наступитъ безъ сомнѣнія счастливая пора, когда столѣтніе старики и старухи, пользующіеся употребленіемъ всѣхъ своихъ физическихъ и нравственныхъ силъ, не будутъ считаться рѣдкостью на нашей плодоносной почвѣ. Для этой цѣли комитетъ употребитъ на будущее время всѣ свои старанія для того преимущественно, чтобы привлекать къ "Соединенному обществу" молодыхъ людей, цвѣтущихъ здравіемъ и красотою. Нѣтъ ни малѣйшаго сомнѣнія, что, при нашихъ общихъ усиліяхъ, молодые люди сохранятъ надолго тѣ рѣдкія качества, которыя дѣлаютъ ихъ столь пріятными и любезными въ обществѣ кроткаго и нѣжнаго пола. Въ заключеніе этого я желалъ бы, милостивыя государыни, пропѣть передъ вами одну изъ тѣхъ старинныхъ балладъ, гдѣ поэтъ живописно рисуетъ добродѣтели одного лодочника, который, безъ сомнѣнія, слѣдовалъ правиламъ умѣренности и воздержанія всю свою жизнь, за что и пользовался постоянно благосклонностью кроткаго и нѣжнаго пола (необузданный восторгъ).

— О какомъ это кроткомъ и нѣжномъ полѣ говоритъ онъ, Самми? — спросилъ шопотомъ м-ръ Уэллеръ старшій.

— О женщинахъ, я полагаю.

— Ну, такъ онъ вретъ чепуху, мой милый. Желалъ бы я натолкнуть на него твою мачиху! — замѣтилъ м-ръ Уэллеръ.

Дальнѣйшія замѣчанія нескромнаго старика были прерваны началомъ пѣнія знаменитой баллады о томъ счастливомъ лодочникѣ, который, всю свою жизнь, не думая ни о чемъ, перевозилъ только черезъ Темзу прекрасныхъ леди, когда не было на этой рѣкѣ ни одного изъ нынѣшнихъ мостовъ. Когда пѣсня подходила уже къ концу и дамы готовились увѣнчать пѣвца общимъ залпомъ рукоплесканій, въ комнату суетливо вбѣжалъ опять небольшой плѣшивый человѣкъ и шепнулъ что-то на ухо м-ру Антону Гомму.

— Друзья мои, — сказалъ м-ръ Гоммъ, обращаясь къ публикѣ съ озабоченнымъ видомъ, — почтенный депутатъ нашъ, м-ръ Стиджинсъ извиняется, что не могъ подоспѣть къ началу засѣданія, и проситъ теперь позволенія войти. Онъ стоитъ внизу.

Батистовые платочки заколыхались теперь въ воздухѣ съ необыкновенной энергіей и силой, по тому что м-ръ Стиджинсъ пользовался особенною благосклонностью всѣхъ прекрасныхъ леди, принадлежавшихъ къ кирпичнопереулочному обществу соединенныхъ друзей.

— Онъ можетъ войти, я полагаю, — сказалъ м-ръ Гоммъ, бросая на дамъ умильные и нѣжные взоры. — Братъ Теджеръ, просите сюда м-ра Стиджинса.

Плѣшивый человѣкъ, откликнувшійся на имя брата Теджера, торопливо побѣжалъ на лѣстницу, и черезъ минуту, передъ дверью залы, послышались чьи-то тяжелые и неровные шаги.

— Валитъ, Самми, валитъ! — прошептывалъ м-ръ Уэллеръ, съ трудомъ подавляя свой истерическій смѣхъ.

— Не говори мнѣ ничего, или я принужденъ буду уйти, — отвѣчалъ Самуэль. — Вотъ онъ ломится въ двери. Я слышу, какъ онъ трется бокомъ о штукатурку.

Въ то время какъ Самуэль говорилъ такимъ образомъ, маленькая дверь отворилась, и на порогѣ появился м-ръ Стиджинсъ всей своей особой. При входѣ его вся зала огласилась самыми неистовыми рукоплесканіями, сопровождаемыми топаньемъ нотъ и необузданнымъ размахиваніемъ батистовыхъ платковъ; но, къ великому удивленію, м-ръ Стиджинсь на всѣ эти изъявленія задушевнаго восторга, не думалъ отвѣчать ни поклономъ, ни привѣтственною рѣчью. Онъ стоялъ среди залы, покачиваясь во всѣ стороны, и неподвижно устремилъ свои глаза на оконечность свѣчи, поставленной на зеленомъ столикѣ.