Божок - Инна Тронина

У следующего кандидата, Максима Подсосова, собака была – кокер-спаниель Джина светло-бежевой масти, спокойная и неопасная. Мальчик часто гулял с ней около своего дома на улице Усиевича, близ станции метро «Сокол», и редко поручал это кому-то другому.

Теперь у Самвела, Сани и Дениса оказалась в распоряжении другая машина – сияющий тёмно-сливовый джип «Шевроле-Блейзер». Все трое наглухо загримировались, позабыв на время операции о своей подлинной внешности. Перетягин линзы не надевал, а вот Геворкян и Кутьин ими воспользовались. Водителю пришлось свои усы сбрить, а его пассажирам, наоборот, наклеить. Одежду тоже выбрали другую, Вернее, не выбирали, а просто купили всё новое. Чувствовали себя в ней не очень удобно – из-за грима и новых тряпок наступало что-то вроде бреда с раздвоением личности.

Сегодня ехали по кладбищу разбитых и обгорелых машин, занесённых снегом, и на его фоне его первозданной чистоты ещё более безобразных. Геворкяну казалось, что искалеченные эти обломки – живые. Смотрят они на великолепный джип разбитыми фарами, шамкают ртами моторных решёток. Некоторые скелеты проржавели насквозь и почти рассыпались в труху. Эти, видно, стояли долго. Появились и новые – как всегда, в начале зимы, авто заносило на наледи.

Когда ехали в Москву, джип залепила каша из комьев снега, воды, соли и песка. Ветер швырял эту гадость навстречу, и на душе у Самвела стало совсем мерзко. Он даже выключил магнитолу. Казалось, что и этот, третий мальчик не сгодится для дела. Фонари наверху качались, огромные тени ползали по стенам домов и продрогшим кустам в сквере. Лужи под колёсами светились, плескались и шипели.

Они подкатили со стороны улицы Черняховского, свернули около театра «Баку», от одного названия которого Самвела передёрнуло. По сведениям разведки, Максим Подсосов должен был сейчас гулять с собакой. Третья фотография из бумажника лежала на ладони Самвела. Полноватый парнишка с тёмным «бобриком», на вид невозмутимый и собранный. Но вид – это одно, а в деле его сейчас проверят. Насчёт первых двух Самвел рассказал Махмиеву, и тот с его доводами согласился.

Подсосов замаячил неподалёку, в свете фонаря у первого этажа. Дом не походил на те, вчерашние, «коробочки» – тяжеловесный, сталинской эпохи. Самвел сделал знак, и Денис подогнал джип поближе к объекту. Фары не стали тушить, чтобы не напугать птенчика раньше времени.

На Максиме была надета маленькая обливная дублёнка, к ней – импортные лыжные ботинки. Его «бобрик» запорошил снег – шапки будущий борец принципиально не носил. Самвел уже разглядел, что мальчик жуёт резинку. Своей собаке Максим то и дело бросал корявую, но чистую палку.

– Пусть подальше швырнёт. – Самвел уже точно знал, как надо поступать.

– Саня, ты выходишь из машины и спрашиваешь насчёт проезда на улицу…Денис, какая здесь не очень далеко, но и не рядом? Ты давно в Москве живёшь…

Перетягин чуть поразмыслил.

– Допустим, улица Клары Цеткин.

– Сань, вылезай, он сейчас кинет палку. И когда он отвернётся от тебя, чтобы показать улицу, тут же бери его. Этого придётся в машину пригласить. На улице, у своего дома, он заорать может.

– Понял. – Кутьин открыл дверцу и вышел на тротуар.

Максим бросил палку далеко вперёд, в кусты. Собака, как сумасшедшая, бросилась за ней.

Саня неслышно подошёл сзади:

– Слушай, парень, будь другом… Мы заблудились. Как проехать на улицу Клары Цеткин?

Максим обернулся. Глаза его были карие, лицо – курносое, простоватое. Наверное, таких специально подбирала разведка. Ликвидаторы должны быть «коренными», стандартными, незаметными.

– Это там!

Подсосов махнул рукой, указывая направление вдоль Балтийской улицы. Собака копошилась в дальних кустах – наверное, она уже не различала палку в темноте. Времени оказалось чуть больше.

Саня молниеносно схватил мальчика, заткнул ему рот чистой, аккуратно свёрнутой тряпкой. Легонько, чтобы не сломать и не вывихнуть, завернул ему руки за спину. Через мгновение они уже были в джипе.

– Денис, какое здесь шоссе ведёт к Кольцевой? – с улыбкой спросил Самвел.

– Волоколамка, – не оборачиваясь, ответил Перетягин.

Кутьин усадил пленника на заднее сидение «Шевроле». Джип взревел и буквально улетел на запад, в снежную круговерть и пронизанную электрическими огнями темноту.

Геворкян включил фонарик и направил луч в лицо мальчика. Тот смотрел вытаращенными глазами и вообще не шевелился. Активного сопротивления ожидать и не приходилось. На ребёнка напал мощный «качок» – неожиданно, в темноте. Силы явно не равны. Но если вынуть кляп и заговорить с парнем нормально, как он себя поведёт? Может быть, он задыхается? Вдруг у него насморк? Или жвачка в горло попала?

– Саня, кляп вытащи, – приказал Самвел, поудобнее устраиваясь на сидении.

Ленинградский проспект плавно перешёл в Волоколамское шоссе. Самвел подумал, что, если сейчас не выгорит, вскоре придётся ехать примерно в эти же места – к станции метро «Войковская». Можно бы завернуть прямо сейчас, но всё-таки торопиться не надо. Замахнёшься на двоих, а не проверишь ни одного. Тут вполне и в розыск могут объявить. Собака одна домой прибежит, и – с приветом.

Мимо станции «Покровское-Стрешнево» они добрались до метро «Тушинская». Потом Денис свернул к шоссе, заехал в непролазные кусты около грязных, размытых берегов какой-то речушки.

– Дальше не надо, здесь разберёмся, – сказал Самвел. – Потом обратно.

Погони Геворкян не боялся. Все трое были в гриме и тонированных очках. Всякие детали, типа тембра голосов, акцента и прочего в этом роде перепуганный мальчишка вряд ли запомнит.

Дома массива Тушино сгрудились неподалёку. Сквозь ветки светились яркие московские огни, а в вышине надсадно выл ветер. Он гнал на пологий берег волну, трепал голые кусты, которые скребли по кузову и стёклам уже грязного «Шевроле».

Перетягин повернулся на водительском сидении и тихо сказал Самвелу:

– Здесь, на Летней, клуб юных автомобилистов. Когда переехали в Москву из Ижевска, я там занимался.

– Значит, хороший клуб, – похвалил Геворкян.

Самвел встревожился. Подсосов, уже давно освобождённый от кляпа, сидел неподвижно, и смотрел только перед собой.

– Как они тебя качественно подготовили! – отреагировал и Кутьин. – Ты эти места хорошо знаешь?

– Ночью без очков проеду. – Денис потянулся, разминаясь. – Стоим пока, шеф?

– Стоим. Можете оба пойти покурить.

Самвел занялся пленником и вздрогнул, увидев помертвевшее лицо ребёнка, его налитые слезами, перепуганные глаза. Геворкян сжал руками ледяные щёки Максима. Потом сделал неуловимое движение, и прилипшая к нёбу жвачка выпала на сидение «Шевроле». Самвел надел перчатку, взял комочек, похожий на крохотный человеческий мозг, завернул с салфетку. Потом открыл «бардачок» и сунул комочек туда. На этом месте не должно было остаться никаких следов.

После того, как жвачка была удалена, челюсти Подсосова разжались. Руки его тоже были свободными. Самвел едва сдерживался, чтобы не отхлестать паршивца по щекам. Они опять зря потратили силы, время и бензин. Первый кандидат в ликвидаторы оказался подлецом, второй – святошей. Третий – элементарным трусом. Самвел уже не верил, что в славном городе Москве живёт хоть один будущий мужчина, на которого потом может положиться семья.

– Тебя Максимом зовут? – Самвел хотел дотронуться до плеча мальчика, но тот отпрянул назад. – Твоя фамилия – Подсосов?

Паренёк не отвечал. Мокрая щётка его волос подсохла в тёплом салоне джипа и задубела. На лбу выступил пот. Капли, быстро увеличиваясь в размерах, падали на скулы, на губы. Максим Подсосов не понимал вопроса, не реагировал на собственное имя. Полнейшая обездвиженность начала тревожить Геворкяна. Возвращать родителям психического больного сына в его планы никак не входило.

– Сань, ты ничего не повредил ему? – спросил Самвел у вернувшегося морпеха. – Аккуратно сработал?

– Нормально. Всё в порядке должно быть. Я старался. Он струсил просто. Может, ему бренди дать?

– Ни к чему. Сейчас я так попробую. – Самвел осторожно обнял мальчика на плечи, повернул к себе лицом. – Максим, ты ведь борьбой занимаешься. Мужчиной должен быть, а не бабой. Чего молчишь? Отвечай. Скажи что-нибудь.

Денису тоже стало интересно, чем всё это кончится. Он снова закурил свой любимый «Кэмел». От вида сигаретного огонька Максим окончательно впал в транс. Самвел понял причину. Парень боится, что его сейчас начнут прижигать сигаретой. Но о таком и думать было страшно. Максим точно получил бы разрыв сердца или окончательно сошёл с ума.

– Ничего плохого мы тебе не сделаем. Максим, твой отец занимается торговлей с бензовозов. Доход у него приличный. Думаю, не откажется заплатить сто пятьдесят тысяч долларов за спасение единственного сына. Для него это плёвая сумма, правда?

Самвелу внезапно расхотелось говорить с этой мразью, но немного времени у него ещё оставалось.