Огниво Рассвета - Алексей Будников

— Тише, дружок, — мягким тоном произнес я, поднимая руки в направлении собаки. — Не серчай.

Резко пространство вокруг сотряс яростный взлай, заставив меня невольно содрогнуться. Но дальше этих гортанных предупреждений со стороны животного дело, благо, не пошло. Коротко побрехав, собака умолкла, опуская блестящие зенки все ниже. Мои же глаза быстро привыкали к царствовавшему в переулке мраку, и вот в его черноте им наконец удалось различить вытянутую, со свисавшими с нее грязными патлами шерсти морду, подрагивавший на собачьей пасти оскал.

Рычанье стало отчетливей. Несмотря на то, что я отступал от животного все дальше, его это явно не успокаивало. Дворняга, припав к земле, не производила ни единого, даже самого мелкого движения — лишь блестевшие во тьме зенки плавно сопровождали каждый мой шаг. В больших золотистых глазах ни на мгновение не ослабевала пламеневшая внутри тревога. И вскоре пес не выдержал ее бурного, палящего разум натиска.

Он выгнул спину, вонзив когти в почву, опустил грудь еще ближе к земле, точно готовясь для прыжка, и залился гулким лаем. Я окаменел, положив ладонь на притороченный к поясу клинок и готовясь в любое последующее мгновение отразить назревавшую атаку животного. За спиной вновь раздалось бряцание доспехов стражи. Один из бойцов, видно уловивший в собачьем лае нечто неладное, остановился у переулка и, дотошно щурясь, неспешно преступил его «порог», явно тщась высмотреть в охватившем кишку густом мраке мою темную фигуру. Я лишь кинул беглый взгляд за плечо, дабы прикинуть хотя бы примерное расстояние до вышедшего на след стражника, но полностью оборачиваться не решался — не стоило оставлять без внимания взъярившего хищника. А стоявшая в нескольких шагах от меня плешивая дворняга, пускай и смотрелась совсем неотесанной, являлась именно хищником, причем весьма опасным. Кто знает, на какие свершения готова пойти побитая жизнью истощалая собака-одиночка, дабы избавиться от некстати вторгшегося в ее владения и нарушившего бесценный покой гостя?

Наконец, спустя несколько секунд полуслепых вынюхиваний, жмурившееся лицо стражника исказилось гримасой удивления, глаза широко разошлись, а губы расхлопнулись в отчаянном крике:

— Он здесь! Все сюда!

Теперь оборонительно стоять без движений я себе позволить не мог. Сыщик в капеллине, а следом и его остававшиеся до поры на свету товарищи, кинулись в мою сторону. Пробежать мимо лаявшей собаки я не решался. Во-первых, неизвестно, как она на это отреагирует, авось и в ногу клыками вопьется; во-вторых, впереди, с другого конца заулка также показалась группа со всех ног спешивших по мою душу стражей, многие с взведенными и готовыми к бою арбалетами. Но и двинуться обратно не выйдет — сколь бы юрким я себя не считал, продраться через такое количество рук в столь узком проходе являлось невыполнимой задачей. Посему, оставался лишь один путь — наверх.

Я выхватил из-за пояса коротко свистнувший кинжал, оттолкнулся от стены и с прыжка, изворачиваясь в воздухе, вонзил обоюдоострую сталь в кладку. Подтянулся, цепляясь свободной рукой за чуть выступавший наружу серый кирпич, с хрупом вытащил из камня клинок и уже готовился воткнуть его на ярд выше, как стопу разразил ураган боли. Шавка все же пошла в атаку, вогнав свои зубы мне под щиколотку, и, упираясь, изо всех сил пыталась стащить меня обратно на землю. Я, оторвав вооруженную десницу от стены, уже собирался полоснуть наглую тварь кинжалом по морде, как вдруг меня настигла вторая вспышка боли, на этот раз в правом плече. Особо сноровистый арбалетчик, едва я повис на одной руке, уличил подходящий для атаки момент и незамедлительно сдавил курок, дав болту, без риска смертельного исхода, впиться мне под ключицу. И тут я уже был не в силах сопротивляться.

Пальцы сами собой соскользнули с камня, и моя безропотная, точно тряпичная кукла, пронзенная фигура сверглась со стены, звонко роняя кинжал. Прежде чем ко мне подступили стражники, я, вняв вспыхнувшему в помутненной от удара голове приказу, успел-таки достать из кармана ключ и кое-как, незаметно для них, точно прячущий заначку вор (хотя, в сущности, так и было), впихнул его в зазоры стенной кладки. Едва изысканная железная оголовка, подталкиваемая моим указательным пальцем, утонула между кирпичами, как рядом со мной оказались сразу несколько стражников, один из которых грубо двинул готовившуюся скакнуть на поваленную жертву собаку обухом алебарды по ребрам. Скулящего пса тут же и след простыл.

Меня без особой любезности взяли под руки, отчего раненое плечо вновь издало слышимый лишь мне крик боли, подняли, ставя на полуватные ноги. Вдвоем вывели на ударивший по глазам шипастым бичом свет, где нас ждала целая когорта облаченной в сверкающие доспехи стражи. При большом желании и будучи хоть при толике сил, я бы мог попробовать что-то наколдовать, однако не знаю, насколько это удачная идея. Ворота уже наверняка перекрыли, так что сейчас бежать из города не удастся, да и слишком много ненужной крови пришлось бы пролить. Даже думать об этом противно. Меня схватили, беготня окончена, пускай итог не совсем тот, которого я желал. Остается лишь повиноваться.

Где-то позади толпы стражников раздалось грубое шарканье. Расталкивая на своем пути воинов, вперед выступил мой старый знакомый купец. Вид у него был весьма упыхавшийся. Чья-то рука в кожаной с стальными пластинками поверх перчатке не самым деликатным образом стащила с меня капюшон, схватила за волосы, точно дешевую шаболду, и дернула на себя, заставляя понурую голову вскинуться, дабы пришедший смог опознать перекосившееся от боли лицо.

— Он? — прохрипел голос за спиной.

— Он… — жадно хватая ртом воздух, промямлил полусогнувшийся купец. Выгибая буквально трещавшую от напряжения спину, он вдохнул поглубже, подошел ко мне, встав практически нос к носу. — Я же говорил… что тебе… это с рук не сойдет.

— А дружки твои где, интересно? — поднимая освобожденную стражником голову, едко спросил я. — На опушке оставил?

— Отпустил… — торговец немного замешкался, подбирая слова, — за ненадобностью.

— Небось, с дырой в кармане? Не очень-то благородно.

— Не разбойнику меня учить.

Последний слог купец буквально прошипел, и неожиданно мне в живот врезался его вознесенный из последних сил кулак, выбивая из легких томившийся в них воздух, подгибая ноги и вновь опрокидывая голову. Со словами: «Задержанного не трогать!», позволившего себе лишнего купца оттащили назад. Впрочем, он особо не сопротивлялся, уступающее вскинув руки и позволив блюстителям закона бесцеремонно отволочь его обратно в гущу собравшейся стражи. Меня же, с горем пополам поставив на ноги, принялись неспешным, почти маршировочным шагом уводить по улице.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});