Жизнь, нарисованная небом - Влад Потёмкин

Гость высматривал место, где более удобно вцепиться в глотку молодому отцу.

– Вуй явно слабее его, – при этой мысли ей стало не по себе. – Ему не устоять.

Она тут же присела рядом, ныряя на согнутых лапах, между мужем и гостем, прикрывая собою глотку супруга.

– Здравствуй, сын!.. – сладко пропел Вожак. – Я пришёл навестить внуков. Как они?

– Здравствуйте, папа, – поздоровалась в ответ Ай. – У малышей всё хорошо!..

– Дети!.. Я могу увидеть своих внуков? – спросил он. – Я приготовил им гостинцы.

– Конечно, – ответила Ай. – Вуй давно уже собирался вас пригласить, но, вы сменили тропу.

– Да… Нам пришлось сменить места обитания, – не радостно сообщил он. Его радовало то, что его не гонят.

– Ладно, рассудила Ай. – То, что ему не отказали, говорит само за себя, что он в стае. Дети подрастают и им, требуется больше мяса. Муж уже не справляется с возрастающей потребностью. Надо уже ходить на охоту вдвоём, а оставлять волчат одних опасно, на них могут выйти медведи или бродячие волки. А так, они будут под надзором деда и не разбредутся по округе.

– У тебя новое имя, сынок?.. – любезно спросил гость.

Вуй молчал, не зная, что ответить. За всё это время, после того как он поздоровался, волк хозяин ни проронил ни слова.

– Вуй – это наше с мужем игрище, – пришла на помощь волчица. – А, вы, можете называть его, как и прежде: «Сын».

– Хорошо!.. – согласился Вожак, лукаво улыбаясь.

Видя его прищур, Ай решила: «Я не могу влиять на лидерство в стае – это прерогатива мужской линии, но сохранить супружескую верность мне никто ни в силах помешать. Пусть, даже, если на это потребуются годы, и мне придётся всё это время оставаться без потомства, пока муж не восстановит свою репутацию лидера. Потому, что правило стаи, только Вожак и Матёрая Волчица имеют право на продолжение потомства, она также считала не зыблемым.

– Вы, намерены остаться у нас, папа?!! Или только погостить?!! – поинтересовалась она.

– Я шёл к вам с намерением погостить, но увидев, как мне тут рады, решил остаться?!!

– Дорогой!.. – обратилась Ай к мужу. – А, ты, всё сомневался: «Согласиться ли отец, жить с нами?!!» А он оказывается и сам не против?!!

– Кто волка помянёт к тому он и нагрянет, – не понятно к чему сообщил гость, находясь всё ещё в опусе своей, ехидной улыбки.

– Конечно, отец?!! – поддержал жену Вуй. – Чего тебе мотаться? Оставайся с нами!..

И Вожак остался. Через два дня, на охоте он захватил лидерство, таща на своей спине добытого телёнка. Вуй шёл следом, уступая свою первенствующую роль. Воодушевлённый победой он попытался пробраться в нору к Ай, но получив решительный отпор больше не посягал на неё.

Получив отпор, Вожак продолжал спать в отведённом ему месте у входа в нору, исполняя роль няньки – «наблюдение и уход за детьми», когда они уходили на промысел. Но зная, его тягу к охоте, она часто отпускала его с мужем на вылазки, сама оставаясь на домашнем хозяйстве. Иногда она выходила на охоту с ним, дав возможность Вую поиграть с волчатами.

– Почему, ты, покинула стаю перед гоном? – спросил её Вожак. – Я искал тебя!..

– Я тогда была не готова вести семейную жизнь, – ответила на его вопрос Ай.

Волчица рассуждала так: «Я остаюсь Матёрой Волчицей! Я веду стаю! И я выбираю местность для прокорма своего потомства. Вожак же лишь замыкает стаю. Наблюдает тылы и состояние идущих за ней членов семейства. Вожаку она доверяла, в этом отношении, даже, больше чем мужу, поэтому особенно не противилась смене лидера».

– Странно?.. – улыбнулась Ай на своё прежнее отношение в роли «Матёрой Волчицы». Раньше она в ней видела претендентку на капкан, но сейчас в ней не было той прежней ухмылки – в ней проснулась материнская ответственность за потомство и эта ответственность стоила дороже жизни.

– А сейчас, ты, готова с семейной жизни?.. – продолжал интересоваться Вожак, разведывая почву на будущее.

– А сейчас, я замужем, – ответила она. Они шли по следу лося, и дабы не выдать своего положения она дала ему понять, что разговор окончен.

Как только гость стал Вожаком, щенки тут же при его приближении ложились на спину, демонстрируя покорность.

Ай прекрасно знала, что лишь полное подчинение и повиновение, есть залог успеха стаи и её умение выживать. Жизнь по принципу: «Кто в лес, кто по дрова не сулила ни какого будущего». А она хотела воспитать не простое сборище охотников, а семью, с почитанием, уважением и здоровым трезвым взглядом на жизнь. И заботой друг о друге, с взаимовыручкой в стенах своего клана.

Волки любят волчат и Ай об этом прекрасно знала. Даже не смотря на то, что она, когда то отвергла Вожака он не в состоянии причинить детёнышам вреда, если они будут соблюдать иерархию.

Став лидером Вожак коротким воем подзывал к себе сородичей, чтобы они оказали ему знаки уважения и покорности. Они, повизгивая, приближались к нему, выказывая полную власть над ними и строгую вертикальность своего подчинения. Под градацию доминирования попал и Вуй. Ай же высказывала своё подчинение без заискивания. Но полностью осознавала, что подчинение обязательно. И иной формы поведения и взаимопонимания в их образовавшейся ячейке быть не должно. Вожак всё-таки был дедом и проявлял заботу о потомстве, хотя, порой, как Ай казалось, даже, через чур преждевременную – форсируя и усердствуя в обучении малышей.

В часы свободного времени, взрослые волки нередко наблюдали за играми детей. Дабы скрыть своё месторасположение от посторонних глаз, для более энергичных игр они уходили в отдаление от логова. Они не хотели выкладывать свою жизнь на всеобщее обозрение. Расположившись на прогретом за день валуне, они с высоты смотрели на резвящихся волчат. Игра наперегонки и прочие шалости забавляли малышей, делая их порою чрезмерно агрессивными. Нападая друг на друга, ни кто из них не хотел уступать. Особенно, выделялся волчонок «Серый». Он был явным лидером – первым завыл и, в догонялках ему не было равных.

– В будущем он будет непременно Вожаком?!! – решила Ай.

Каждый день, на рассвете и в сумерках, свёкор, как и подобает Вожаку, начинал выть. Его подхватывали все остальные члены стаи. Этот, ежедневный ритуал, по мнению предводителя должен был сплотить стаю и показать волчатам, что они не одни. Всеобщий вой заканчивался тявканьем и визгливым лаем.

Ай видела, как эти ежедневные процедуры положительно влияют на волчью команду и превращают её в единый монолит дружной семьи. Вслушиваясь в многоголосье волчьего хора, она слышала каждого. У каждого волчонка был, свой голос и это радовало её. Не схожесть волчьих голосов говорило само за себя: «Её дети неповторимы – у каждого свой характер!!!»

Глава XIII

Императрица встала со скамьи, вслушиваясь в шорохи уходящих шагов мужа и канцлера. Она всё также держала в руке опавший цитрусовый цвет.

– А я придумывала горы оправдательных стрел, – обрадованно заулыбалась Евдокия, вспоминая свой бешеный мыслеворот оправдательно-уважительных извинений. – А не пришлось воспользоваться даже одной мало-мальски стрелою.

Когда, у фонтана муж и визирь свернули с главной аллеи, она выбралась из своего укромного места и быстро направилась к выходу из галереи.

Так легко выпутавшись – из возникшей ситуации, Евдокия не испытывала радости – теперь, когда сон и картина – соединились воедино – это стало тревожить её – ещё больше.

Только мучения императрицы этим не закончились. Войдя в спальню, чтобы перевести дух, она увидела на стене большое чёрное пятно.

– Что – это? – замерев в рассуждении, подумала она, но разглядев, побелела от страха – «Чёрная бабочка сидела на стене». Она время от времени сводила и разводила своими большими крыльями.

Ужас охватил Евдокию на столько, что она не в состоянии была даже закричать, призывая на помощь.

Когда, ей было 7 лет, в комнату залетела чёрная бабочка и очень напугала её своим видом, а через три дня умерла её мама. Поэтому панический страх у неё возникал всегда – когда в окно – «летя на свет» бились большие бабочки. Форточки она всегда закрывала на ночь, а днём их приоткрывала, всегда – ровно на половину – боясь, что в светлое время суток в дом сможет залететь, какая-нибудь птица, вызывая у неё такие же ассоциации, что и чёрная бабочка.

Наконец, после немого оцепенения, она разродилась таким истерическим криком, что на шум сбежалась вся прислуга крыла и Феодосий с Хрисафием.

– Что случилось? – прокричал муж с порога, но увидев, как жена стирает с пальцев налёт бабочки, понял всё сразу.

Слова утешения стали успокаивать её. Евдокия осознала, что бабочка была даже и не чёрная, а всего лишь с черным отливом – пыльца металлического цвета покрывала её тело. Императрица принялась стирать с пальцем оставшийся налёт и чем больше она – стирала его, тем ярче и ярче становилось его металлическое свечение, точь-в-точь, как то сияние, во власти которого скрылся треугольник капюшона мужа во сне. Это стечение обстоятельств вызвало в ней новую волну истерического приступа нечета предыдущему. С широко раскрытым ртом и напуганными глазами она застыла не в состоянии ничего объяснить и вымолвить, лишь выставив перед собою, испачканные пыльцой пальцы. Кто-то принёс воды, но налёт не смывался и лишь, после усиленного стирания, в растворе сильно концентрированного сирийского мыла удалось смыть эту патину.