Библия Раджниша. Том 4. Книга 1 - Бхагван Шри Раджниш

мог погубить человека. Положение было серьезным, и обе альтернативы казались серьезными: если оставить его без операции, он может умереть; если делать операцию, оставляя его в сознании, — то, что раньше никто не делал, такого прецедента не было…

Но царь сказал: «Вы не понимаете меня. Такого прецедента не было, потому что вы никогда не оперировали человека подобного человеку, которого вы собираетесь оперировать сейчас. Только дайте мне мою религиозную книгу, Шримад Бхагавадгиту. Я почитаю ее, и через пять минут вы сможете начать свою работу. Как только я погружусь в Гиту, вы сразу же можете отрезать любую часть моего тела — я даже не буду знать об этом; вопроса о боли не существует».

Он настаивал — и в любом случае он умирал, так что можно было попробовать без особого вреда. Возможно, он и прав — он действительно был хорошо известен своими религиозными упражнениями. Поэтому операция была сделана. Он почитал Гиту в течение пяти минут и закрыл глаза; Гита выпала из его рук, и ему сделали операцию. Она заняла полтора часа. Операция была действительно серьезная: если бы еще промедлить несколько часов, то аппендикс мог лопнуть и человек погиб бы. Аппендикс удалили, а человек был полностью в сознании, безмолвен — даже без искорки в глазах. Он был где-то далеко.

Это было его многолетним упражнением: почитать всего лишь пять минут, и он уже в пути. Он знал Гиту дословно, он мог повторить ее, не глядя в книгу. Если он начал входить в Гиту, то он уже по-настоящему находился в Гите; его разум был там — он покидал его тело полностью.

Новость об этой операции облетела весь мир; операция была редкая. Но снова была совершена та же ошибка. В каждой газете было написано, что раджа, царь Варанаси, был человеком великой медитации. Он был человеком великой концентрации, а не медитации.

Он тоже находился в таком же заблуждении; он тоже думал, что достиг состояния медитации. Это было не так. Дело в том, что ваш разум так сфокусирован, что все остальное выпадает из его фокуса; это состояние суженного осознавания — настолько суженного, что оно становится однонаправленным, а все остальное существование выпадает из него.

Поэтому до того, как я отвечу на ваш вопрос: что такое медитация? — вы должны понять, чем она не является. Первое: это — не концентрация. Второе: это — не созерцание.

Концентрация однонаправленна; созерцание имеет более широкое поле обзора. Вы созерцаете красоту… Существуют тысячи вещей, которые прекрасны; вы можете все время переходить от одной прекрасной вещи к другой. Вы обладаете многими переживаниями красоты; вы можете постоянно двигаться от одного переживания к другому. Вы остались ограниченными сущностью предмета. Созерцание — это более широкая концентрация, не однонаправленная, но ограниченная одним предметом. Вы будете перемещаться, ваш разум будет перемещаться, но он останется внутри сущности данного предмета.

Философия использует созерцание как свой метод; наука использует в качестве своего метода концентрацию. При созерцании вы также забываете обо всем вокруг, кроме сущности вашего предмета. Сущность предмета — больше, и вы имеете больше пространства для перемещения; при созерцании нет пространства для перемещения. Вы можете углубляться все дальше и дальше, все уже и уже, вы можете стать все более и более направленными, но вы не имеете пространства, чтобы перемещаться в нем. Следовательно, ученые являются людьми весьма ограниченного ума. Вы удивитесь, услышав это от меня.

Можно было бы подумать, что ученые имеют очень открытый ум. Ничего подобного. Относительно своего предмета их ум абсолютно открыт: они готовы слушать любые вещи, противоречащие их теории, абсолютно беспристрастно. Но, за исключением этого особого случая, они имеют больше предубеждений, они более нетерпимы, чем обыкновенный человек, по той простой причине, что ничто постороннее их больше не волнует: они просто приняли все, во что верит общество.

Многие религиозные люди хвастаются этим: «Посмотрите, он такой великий ученый, лауреат Нобелевской премии и то и это, а посещает каждый день церковь». Они совершенно забывают, что не ученый — лауреат Нобелевской премии посещает церковь. Это не ученый посещает церковь, это человек без всякой своей учености посещает церковь. И этот человек, без своей учености, является намного более доверчивым, чем кто-либо еще, — поскольку обыкновенный человек открыт, доступен, обо всем думает; сравнивает, какая религия лучше; иногда читает книги и о других религиях и имеет некоторый здравый смысл, которого ученые не имеют.

Чтобы стать ученым, вы должны пожертвовать несколькими вещами — например, здравым смыслом. Здравый смысл — это общее свойство обыкновенных людей. Ученый — не обыкновенный человек, он не обладает здравым смыслом. Имея здравый смысл, вы не откроете теорию относительности или закон гравитации. Имея здравый смысл, вы можете делать все остальное.

Например, Альберт Эйнштейн был, возможно, единственным человеком в истории, который имел дело с такими большими числами, что только одно число могло бы занять всю страницу — в нем были бы сотни нулей. Но он был настолько погружен в эти числа — это необычное занятие, но он думал только о звездах, о световых годах, о миллионах, миллиардах, триллионах звезд и подсчитывал их, — что полностью забывал о малых вещах.

Однажды он вошел в автобус и дал кондуктору деньги. Кондуктор вернул ему сдачу; Эйнштейн подсчитал ее и сказал: «Неправильно, вы обманываете меня. Дайте мне всю сдачу».

Кондуктор взял сдачу, снова пересчитал ее и сказал: «Мистер, похоже, вы не знаете цифры».

Эйнштейн вспоминает: «Когда он сказал мне: ‘Мистер, вы не знаете числа, — то я просто взял эту сдачу. Я сказал себе: ‘Лучше помолчать. Если кто-нибудь услышит, что я не знаю числа, да еще от кондуктора автобуса… ’ Тогда чем я занимался всю жизнь? Числа и числа — ни о чем другом я не мечтаю. Для меня не существует ни женщин, ни мужчин — только числа. Я думаю с помощью чисел, я мечтаю с помощью чисел, а этот идиот говорит мне: ‘Вы не знаете чисел’».

Когда он пришел домой, то сказал своей жене: «Подсчитай эту сдачу. Сколько там?» Она пересчитала и сказала: «Все правильно».

Он сказал: «Боже мой! Значит кондуктор был прав: возможно, я не знаю чисел. Возможно, я могу иметь дело только с огромными числами; маленькие числа полностью выпали у меня из ума».