Командор Кощей. Книга первая - Роман Борин

Но случилось так, что, занятые сварами между собой, королевичи почти прекратили охранять общие границы Отрантурии. Мало-помалу гонимые голодом орды инородцев осмелели – на просторах отрантурийских степей вновь появились набежники.

Возникла двойственная ситуация. С одной стороны, вольным жителям Отрантурии пришлось идти на поклон к королевичам – защитите, мол, родимые, кормильцев своих – чего, разумеется, нормальным вольнолюбивым гражданам очень не хотелось. А с другой стороны, королевичи вынуждены были сами взять свои уделы под защиту от чужаков, потому что, грабя вольных отрантурийцев, вторженцы грабили тем самым королевичей.

Закон прост и понятен даже самому тупому братку: чем больше чужаки отнимут у того, у кого можешь отнять ты, тем меньше достанется тебе. Всем королевичам и их браткам было ясно, что оборонять селения в своих уделах им волей неволей придётся. Причем хорошо оборонять, глядеть, как говорится, в оба. На то оно и своё добро, чтобы никого чужого к нему не подпускать, даже если чужак этот – твой родной брат.

Так-то оно так, да только призадумались королевичи над тем, как их заботу о собственных богатствах, хранящихся в подвалах вольных жителей Отрантурии, перед этими самыми вольными гражданами обставить. По воле покойного отца все королевичи были обязаны служить на благо всей страны, защищая её от закордонных набежников и собственных отморозков.

А чтобы королевичи могли выполнять волю отца спокойно, вольные граждане должны были, во-первых, формировать и содержать народную пограничную армию, во-вторых, обеспечивать всем необходимым для полноценной службы королевичевскую стражу. И в специальном свитке, скрепленном королевской печатью, перечислялось, что именно следовало понимать под этим самым «всем необходимым».

Ясно, что ни самих королевичей, ни их дружков, ни даже простых наёмных бойцов утверждённый покойным королем перечень не устраивал. В нём ведь не было ни вина в достатке, ни парного мяса вволю, ни дорогой и яркой одежды, ни золота с драгоценными камнями, ни тем более крепких парней и красивых девчат для потехи. И вообще, сама постановка вопроса – получать от народа содержание за добрую службу – избалованных и гордых королевичей приводила в ярость.

Словом, начали королевичи править в своих уделах единолично. Поначалу всё с точки зрения королевичей шло как надо: новые владыки назначали размер подати в казну с каждого селения столько, сколько считали нужным. За это они, конечно, с хозяйским рвением принялись очищать пределы Отрантурии от разных дикарей, пришедших из-за рубежей. Год или два в Отрантурии царил хотя и не привычный, но все-таки порядок. А потом?

А потом произошло то, что и должно было произойти при сорока правителях одной страны. Братья начали завидовать доходам друг друга. Зависть мало-помалу вылилась в набеги на селения соседей. Разумеется, отправляя своих бойцов в грязный поход на соседние уделы, королевичи всеми силами стремились сделать вид, что к нападениям на селения своих братьев они не имеют никакого отношения. Дескать, какие-то новые разбойники в стране объявились – безобразие!

Изобличить преступников наверняка бы удалось, если бы не одно «но». Королевичи в большинстве своём начали потихоньку, маскируясь под каких-то чужих разбойников, разорять селения не в своих уделах. Дело бы непременно дошло до большой гражданской войны между королевичами, не знай королевичи меры в своих разбойных делах. Более того, посылать на грабёж своих братьев они предпочитали не бойцов своих армий, а специально нанятых для этой цели бандюков. То есть, тех самых людей, которых в своё время прижал к ногтю покойный король.

И если кто-нибудь из этой вольнонаёмной братвы работал не чисто – разорил село и скрылся из виду – а вместо этого попадался в лапы королевичевской стражи, его, конечно же, казнили при всём честном народе. Так у народа создавалось впечатление, что королевичи искренне заботятся о своих подданных. Только вот время какое-то в Отрантурию пришло неспокойное – выросло в стране потихоньку поколение беспредельщиков, которые не хотели работать, а посему жили грабежом и разбоем.

Многие грешили на мелких хозяев, которые перестали отпускать сыновей в армию из собственной жадности, да на слабые в коленках советы мудрецов, кои не пресекли столь порочную практику в самом начале её появления в Отрантурии. Что, в общем-то, было чистой правдой.

А через какое-то время королевичи и вовсе сообразили, что грабить народ с помощью нанятых и подконтрольных разбойников проще и выгодней, нежели выжимать с него подати и сборы. Короче, один за другим королевичи отказались от завоеванного было у народа права руководить уделами единолично и снова объявили граждан Отрантурии свободными во веки веков. Как говорится в наше время, спустя семь тысяч лет после тех событий, аминь, дорогие друзья…

Предрассветный набег

…Едва нависла над землей ночная мгла, как из тёмной крепости, одиноко прижавшейся к мрачному лесу у подножия Чёрной горы, выползли чьи-то крылатые тени. Жуткими огнями зажглись в ночном воздухе страшные глаза невиданных чудовищ. Со стороны издалека и не понять – драконы это трехголовые или хищные птицы гигантские полетели на кровавую потеху. В злом сиянии Луны бежали по ночной степи огромные пугающие тени. И было их аж четыре…

…Быстро летом ночь проходит. Вот и заря зарделась над Вольным Прилесьем, где стоит в тишине у степной речушки большой поселок вольных пахарей. Вольных прежде всего оттого, что много лет подряд не знают жители поселка какого-то определенного хозяина, который бы в своих корыстных интересах защищал их от разбойного люда за дань из общинной казны.

Дома в этом посёлке сплошь одноэтажные и деревянные. И все, как один, окружены зелеными огородами. С одной стороны посёлок примыкают к речке, с другой – к перепаханному полю шириной в один перелет стрелы. С той стороны вдоль поля длинной узкой полосой тянется лесной массив.

Тихо рано утром в посёлке и вокруг него. Стражники, что дозорят обычно с трех башен, возвышающихся над поселком в центре и в его концах, в то утро беспечно заснули. И добро бы просто сладко захрапели на своих местах. А то ведь ни один из них не смог проснуться, когда пришёл враг. Ибо, выпив вечером халявного вина, уснули эти безголовые парни навечно.

Поле жители перепахали специально против конницы: по пашне для удара не разгонишься. Да только пашня этот поселок и сгубила. Неслышно конные разбойники выехали развернутым строем из леса. Мягко ступая по жирной земле, прошли кони по полю – никого не разбудив вторглась разбойничья ватага в поселок. И ни одна собака не тявкнула. Некому лаять оказалось: месяца за два до этого дня одна за другой подохли местные псы от неизвестной болезни. Словно кто-то незаметно для хозяев потравил их всех разом.

Но чу! Загоготали запертые в сараях гуси. Да поздно. Потому что пошли взлетать над кровлями сараев и домов красные петухи. С визгами и воплями выскакивали из объятых пламенем домов разбуженные люди. И падали, пронзенные стрелами, проткнутые копьями, порубленные саблями. Одетые в долгополые чёрные халаты с капюшонами, надвинутыми на глаза, молча носились свирепые всадники на вороных конях по улицам поселка, повсюду оставляя трупы стариков, убогих калек, здоровых мужчин, женщин постарше, а также толстых или просто некрасивых. Детей же, кроме грудных (тех старались вообще не касаться), юных хорошеньких девушек и красивых женщин ловили арканами.

Плененным крепко связывали руки за спиной, сгоняли их на площадь в центре посёлка. Всего за полчаса расправились разбойники с мирными жителями и подготовили к угону на продажу в рабство длинную колонну пленников, из которых не было ни одного хромого, косоглазого, толстого или убогого – все, как на подбор, молодые, цветущие, статные или стройные, как горные козочки. Все они дико щурились, глядя, как буйное пламя пожирает их семейные кровы, уничтожает их прекрасное прошлое.

И тут случилось невероятное. Лежавший в пыли здоровенный «мертвец» неожиданно взметнулся навстречу одному из чёрных всадников. Раздалось удивленное «ах» – разбойник свалился с коня, а место его тут же занял почти голый, в одних коротких, выше колен, широких спальных портках черноволосый мужчина лет сорока. Как он успел отнять у разбойника саблю – никто, наверное, не понял. А она молнией засверкала в его мощной длани.

Словно свирепый кентавр пронесся этот удивительный всадник по догоравшей улице, оставив за собой пятерых истекающих кровью бандитов – всех, кто попытался перехватить «ожившего покойника». Пока остальные сообразили, что произошло, пока достали луки, наложили стрелы да натянули тетивы – всадника и след простыл. Попробуй разгляди его сквозь дым да огонь. И атаман, сгорая от стыда и гнева, послал в погоню десять лучших воинов.