Иноагент - Виктор Зенонович Телегин

мое предсказание?

Си Унь прекрасно понимала, что это – игра. Идеолог Империи хочет трахнуть ее и трахнет. На крайний случай у него есть мордовороты, способные подержать девушку за руки-ноги, пока шеф удовлетворяет похоть.

– Не знаю, – она продолжила игру. – Ведь это же предсказание и мы узнаем о его правдивости, лишь тогда, когда оно сбудется.

Лимузин остановился.

– Приехали, – сказал Черкасов.

Черкасов сидел в кресле, покуривая сигару. Си Унь танцевала перед ним. Она извивалась, двигая бедрами. Красное платье плотно стягивало упругие ягодицы.

Когда-то в Харбине ей пришлось исполнять такой же танец и затем отсасывать под дулом пистолета. У клиента, вызвавшего ее, не оказалось денег, а оказался пистолет. Впрочем, пистолета хватило для того, чтобы молоденькая Си Унь исполнила все прихоти безденежного клиента.

У Черкасова не было пистолета. У него было нечто большее. У него была власть.

Танцуя, Си Унь приблизилась к Черкасову, промурлыкала:

– Расстегните молнию, господин.

Дрожащими пальцами Берислав Анатольевич выполнил просьбу.

Си Унь повела плечами, платье скользнуло на пол. Черкасов поспешил обнять горячее китайское тело, зубы его вцепились в розовый сосок, толстый палец проник в вагину.

Но Си Унь отстранилась, положив руку на ширинку Черкасова, тут же начавшую наполняться плотью.

Китаянка вытащила из трусов хуй Идеолога и принялась дрочить. Черкасов откинулся на спинку кресла, время от времени испуская продолжительные стоны. Когда Си Унь почувствовала, что Берислав готов разрядить обойму, она прекратила дрочку. Черкасов тяжело задышал. Си Унь провела по хую снизу вверх рукой, надавливая пальцами на семенной каналец. На залупе появилась прозрачная капля. Розовый язычок показался из сложенных в трубочку губок девушки, и она слизнула сперму, затем провела языком по уздечке.

– Оооо! – негромко закричал Черкасов.

Си Унь протянула руку и сунула пальцы в рот Берислава, вынула их, покрытыми слюной, увлажнила пизду.

Черкасов хотел помочь ей вставить хуй, но Си Унь шепнула.

– Сама.

Хуй с трудом вонзился в узкое азиатское лоно. Китаянка задвигала задом, сначала медленно, затем все быстрее и быстрее. Черкасову доводилось трахаться с лучшими шлюхами Владибурга, но то, что происходило с ним сейчас не было сексом. Это было что-то другое. Это был древний ритуал.

– А! А! А!

Хуй подрагивал, нагреваясь от быстрых движений.

– А! А! А!

И вновь Си Унь не дала своей жертве кончить.

Наклонившись, заглотила залупу, затем весь хуй исчез во рту. Показался на миг, вновь исчез. Показался-исчез.

Азиатский ротик! Что в тебе такого? Как ты умудряешься сдавливать залупу так, что в мозге вспыхивают сладостные картины, щекотать уздечку так, что райские трубы звучат в ушах?

Черкасов закричал.

На этот раз Си Унь не мешала вольному порыву семени. Сперма хлынула ей в рот, Си Унь глотала, глядя на Идеолога Империи. Его лицо показалось ей сейчас удивительно уродливым.

Глава 20

Снегирев напряженно взглянул на Си Унь.

- Вы от Берислава Анатольевича?

- Да, Виталий Витальевич.

Вождь воткнул лыжные палки в сугроб. Присел, расстегнул застежки, снял лыжи.

- Инструктор по китайской йоге?

- Не йоге, Виталий Витальевич. Особый Курс Омоложения, вершина мастерства великого мастера Вонг Пей.

Снегирев шмыгнул носом, сплюнул на снег.

- Вонг Пей?

- Да.

- Так почему Наши Китайские Друзья не прислали самого Вонг Пей?

- Она умерла, Владимир Владимирович, - понурилась Си Унь. - Я ее лучшая ученица.

Снегирев смотрел на девушку, точно не понимая, о чем идет речь. Метрах в двадцати от него темнели спины секьюрити.

- Ясно, - наконец, сказал он. - Одну минуту.

Снегирев сунул руку в карман куртки с вышитыми буквами «СССР» на груди. Достал телефон.

- Алло! Алло, Берислав! Слава, тут подошла девушка, китаянка. От тебя? Ну ладно. А то я думаю, что за дерьмо, откуда она знает Пароль. Мои молодцы ее чуть не пристрелили.

Снегирев засмеялся.

- Слушай, Берислав, что это еще за Китайское Омоложение, о котором она толкует? Вот как? Ни хрена себе. Ясненько, Слава. Ну, до связи. А? Что делаю? Да на лыжах катался. Ну, бывай, брат. Мите привет.

Снегирев спрятал телефон в карман, застегнул пуговку. Посмотрел на Си Унь.

- Пойдемте.

Он взял лыжи в одну руку, палки - в другую и зашагал в сторону виднеющейся черепичной крыши большого дома.

Си Унь пошла рядышком, секьюрити следовали на все тот же почтительном двадцатиметровом расстоянии.

- Напомните, как вас зовут?

- Си Унь, Виталий Витальевич.

- Черкасов лестно отозвался о вас.

- Я рада, - искренне улыбнулась девушка. – Берислав Анатольевич был так добр ко мне.

- Говорит, помолодел лет на двадцать от твоих манипуляций, - усмехнулся Снегирев. В его голосе отчетливо проскользнула зависть.

Секунд двадцать шли молча.

- Так вы хотите в штат, на зарплату? - осведомился Снегирев, стряхнув лыжной палкой снег с еловой лапы. - Нужно все это оформить, как положено.

- Я готова работать добровольно, Виталий Витальевич.

Снегирев удивленно вскинул бровь, и Си Унь поняла, что сморозила глупость.

- Ну, за символическую оплату, - поспешила вставить она.

- Сколько же для вас символическая оплата?

- Пять тысяч долларов.

В глазах Снегирева Си Унь прочла понимание, и мысленно обругав себя, решила быть впредь осторожней. Альтруизм здесь не в почете.

- Подумаем, - сказал Снегирев.

Они подошли к дому канадского типа, сложенному из толстых ошкуренных бревен. Крупный мохнатый пес с радостным лаем ринулся к ним, с ходу вскинул лапы Снегиреву на грудь, чуть не повалив Вождя.

- Ну-ну, Алтай, успокойся.

- Хозяин вернулся.

С заискивающей улыбкой к ним приблизилась молодая и очень красивая женщина. Снегирев посмотрел на нее холодно и пренебрежительно.

- Карина, забери собаку.

Карина вцепилась в ошейник и потащила пса к сараю.

Снегирев оставил лыжи-палки у крыльца. Распахнул дверь.

- Прошу.

Си Унь вошла в широкую прихожую, пахнущую кожей, мехом и деревом.

- Смелее, - Снегирев легонько подтолкнул ее в спину.

В гостиной горел камин. Повсюду на стенах - оружие. Ружья, снайпереки, автоматы. Какой-то из этих стволов подарил смерть архару, чья голова с толстыми спиралями рогов, бестолково таращилась на пришедших. На полу, - шкура медведя