Иноагент - Виктор Зенонович Телегин

стену. Мадрагамов вскрикнул от неожиданности.

- На вас, выродков, имперские деньги тратить.

Слегка дрожащими тонкими пальцами с прекрасным маникюром Тося достала из пачки новую сигарету. Закурила.

- Хотите?

Ильнар кивнул. В глазах его метался страх.

- Послушайте....

- Ильнар.

- Да, Ильнар. Вы хотите выйти отсюда? Смотреть на небо, на цветочки, ебать девок? Таких красивых, как я. И красивее. Хотите?

Мадрагамов проглотил возникший в горле комок.

- Хочу.

- Ну, вот, - комиссар улыбнулась и присела на корточки рядом с ним. - Это разумно, Ильнар.

Тося придвинулась к заключенному, заглянула в изможденное лицо. Ноздри Мадрагамова уловили запах шанели.

Он отвел глаза.

- Ильнар, где прячутся берлогеры?

Если бы она ударила его, или даже поцеловала, он не испытал бы такого шока. Снегирев все знает.

- Какие берлогеры?

Лицо Изростовой вновь стало жестким. Она резко поднялась. Ильнар закрыл лицо, ожидая удара.

- Не притворяйся идиотом, берлогер.

Комиссар заходила по камере. Туда-сюда. Как маятник. Мадрагамов наблюдал за ней расширенными от страха глазами.

- Что ты делал на территории ЛОНа?

- Я... Я заблудился, - едва слышно выдавил заключенный.

- Врешь!

Комиссар метнулась к Мадрагамов и сходу - сильно и точно - ударила его ногой в пах. Ильнар взвыл, заваливаясь на бок. Комиссар схватилась за кобуру. Нахмурила лоб.

- Я имею полномочия убить тебя прямо здесь, берлогер.

Мадрагамов не слышал, корчась на полу от всепоглощающей боли. Тося остановилась, принялась рассматривать наманикюренные ноготки, ожидая, пока боль отпустит заключенного. Когда тот перестал вопить и сел, бледный, как полотно, лицо комиссара уже приобрело «доброе» выражение.

- Давайте не ссориться, - весело сказала она (Ильнар отметил про себя, что слышал эту фразу в каком-то фильме). - Ведь вы не хотите, чтобы вас били?

- Не хочу.

- А я не хочу вас бить.

- Рад слышать, - отозвался Ильнар: пройдя через ад, он стал смелее.

Тося вновь присела рядом с ним на корточки.

Глаза Мадрагамова непроизвольно скользнули по сиськам комиссара, выглядывающим из декольте. Это не осталось незамеченным.

- Хочешь меня чпокнуть? - мурлыкнула комиссар.

- Ты только что разбила мне яйца, - выдавил Ильнар, не в силах оторвать взгляд от сисек Изростовой.

- Действительно, разбила, - согласилась Тося, по - подростковому хохотнув. - А если так.

Она подалась вперед и окунула лицо Мадрагамова в свои сиськи. В океан своих сисек. Он вдохнул запах холеного женского тела, имперского тела, изнеженного ваннами из сливок и шампанского. Тела федерального комиссара. Тела, пользовать которое (по слухам) дозволено только лично Снегиреву.

- Эге, а говорил, разбила яйца.

Рука Тоси нащупала поднявшийся хуй Мадрагамова, подрочила через брюки. Ильнар застонал, лизнул сиськи.

Тося сразу отстранилась.

- Скажи.

Мадрагамов смотрел на сидящую перед ним женщину - зеленоглазую, пышногрудую, холеную имперскую шлюху.

«Саша» - пришло в голову имя, и он тут же вспомнил все. Захваченный китаезами поезд, крах затеи Гальмана, мрачный потолок Берлоги (не даром их прозвали берлогерами), и ее – Сашу Чуричко, тощую, изможденную, нелепую. Но любимую.

Если он скажет комиссару все, Берлогу зальют напалмом, и все они сгорят: добродушный толстяк - Гальман, порывистый Гудко, глупышка - Кочерыжкина, болтун Бенедикт, старый мудрец Касьян. Сгорит и Женя.

- Ты разбила мне яйца, тварь, - едва слышно простонал Ильнар.

- Что?

Он повторил, с вызовом глядя ей в глаза.

- Значит, не хочешь по хорошему?

Мадрагамов не ответил.

- Ну что ж.

Комиссар поднялась.

- Зверев! Эй, Зверев, пойдите сюда.

Глава 16

Труп Мадрагамова едва виднелся из колченогой ржавой ванны, наполненной колотым льдом.

Комиссар Изростова работала с бумагами. Люминесцентная лампа делала ее лицо синеватым. Зверев сидел в низком продавленном креслице, крутя в руках наградной ПСМ.

- Тось, - скучающим голосом протянул он.

- Заткнись, Ярик, - комиссар недовольно повела плечом. - Мешаешь.

Она взяла из пачки листок бумаги.

«Дивизия Особого Назначения «НАШИ». Комдив Николай Пронченко» - оттиснуто в левой верхней части листка золотистой имперской вязью.

Тося на секунду задумалась. Послюнила красный карандаш.

«Краткий очет об праделаной работе.

11 сентября 2012 года в 17. 00 бойцами дивизии Федоровым и Грыуз в районе Лагиря Особого Назночения пойман берлогер Ильнар Мадрагамов. К берлогеру были преминены все пологающиеся процыдуры и мироприятия, но он не пошел на сотрудничество. В связи с чем были приняты меры.

Федеральный комиссар Тося Изростова.

Подпись подтверждаю Комдив Пронченко».

Тося вытерла лоб.

- Закончила? - поинтересовался Зверев.

- Да. Теперь к Коле на подпись.

Дверь подвала отворилась, вошел комдив.

- Легок на помине, - ухмыльнулся Зверев, шутливо прицелившись в Пронченко.

- Убери эту штуку, бля, - недовольно буркнул комдив.

Зверев повиновался.

- Николай Григорьевич, подпишите.

Комдив подошел к столу, взял у Тоси карандаш, не читая, завизировал бумагу.

- Все?

- Да, Николай Григорьевич.

Тося упаковала документ в файл.

Пронченко сделал несколько гулких шагов по бетонному полу, замер у ванны.

- Коль, эта падаль уже подтаивать начала, - сообщил Зверев.

- Берлогер ебаный, - выдавил комдив, со злобой пнув ванну.

- Жаль, не удалось из него ничего выудить, - вздохнула Тося.

- Значит, плохо выуживали.

- Плохо? - усмехнулся Зверев. - На нем живого места нет. Даже яйца расплющили. Хочешь, я выволоку его изо льда, поглядишь?

- Не нужно.

Пронченко достал портсигар. Закурил.

- Раз не сказал, значит, была причина. Видать, баба у него в Берлоге.

- Скорее всего, - согласился Зверев. - Ради идеи никто терпеть такое не станет.

Комдив бросил на помощника оценивающий взгляд.

- Думаешь?

- Ну, - Зверев слегка покраснел. - Во всяком случае, ради такой сраной идеи, как у них.

Пронченко кивнул.

- Ты прав, Ярик.

- Интересно, красивая баба? - задумчиво проговорила Тося.

- Что?

- Наверное, красивая