Моя чужая война - Мукимжонова Хосиятой

мысль о допросе все равно волновала ее нервы.

Итан стоял в полнейшем шоке. Слова Блэка, командующего казармой, на которую они напали, не могли не удивить. Он знал, что Блэк заметил его и то, что он все равно объявил о том, что горизонт чист, поражало его.

Услышав о допросе, он хотел вскрикнуть. Но вовремя остановился, видя как Мэри, слегка покачивает головой, отчего вороний клюв создает впечатление маятника. Стиснув зубы, он думает о том, что не может сорвать операцию. И не имеет права попадаться в руки противнику. Ведь это грозит тотальным поражением.

Не успевает он придумать способ спасти Мэри от допроса как слышит голос Макадама:

–Ты уверен? Я могу поучаствовать в допросе – предлагает он с кривоватой ухмылкой от чего у троих стынет в жилах кровь.

–Нет! – резко вскрикивает Даймонд, еще сильнее прижимая к себе Мэриэнн. А потом, спохватившись, добавляет:

–Они наверно захотели украсть оружие. Спустись в склад и проверь. Я сам разберусь. Это всего лишь наемник.

Виктор убегает обратно, думая о том, что их склады обворовывает стайка дешевых наемников.

Даймонд облегченно вздохнув, ослабевает хватку, но не отпускает девушку. Сердце бешено отбивает ритм при мысли о том, что будет, узнай отец об участии в налёте выскочки Смит назвавшей его "подлым трусом и предателем". Он даже думать боялся о таком раскладе событий.

Итан смотрел во все глаза на Даймонда, который стоял, не сводя с него глаз, но при этом словно не видя его. Он знал, что Блэк спас его, а точнее Мэриэнн и вместе с ней всех остальных повстанцев. Попытаться убить его означало погубить не только подругу, но и себя, да и весь отряд Воронов. Как трезвомыслящий лидер Итан понимал, что не может и дальше продолжать нападение, когда их раскрыли. Тем более сердце его обливалось кровью при виде Мэриэнн, которая была в заложницах.

Взяв рацию в руки, он отдал приказ:

–Отступаем! Отступаем! Сейчас же отступаем! Все назад к месту встречи!

Мэриэнн слышала голос друга в наушнике и проклинала себя за то, что согласилась участвовать в налете. Она знала, что потерь у них нет, и они могли бы с легкостью дойти до цели, не попадись она в руки Блэка. Раздосадованная она попыталась вырваться, но он был гораздо сильнее ее и без труда смог удержать.

–Я сам провожу тебя – сказал Даймонд больше обращаясь к Лэнгфорду чем к ней.

Потом, крепко держа ее за локоть, стал уводить. Он уже знал, как сможет безопасно выпустить ее за территорию казармы.

Оставшись один, Итан понял, что тот собирается проследить, что она без стычек доберется до выхода. Хотя и не осознавал, зачем Блэку все это. Но он до сих пор помнил взгляд этих двоих в тот далекий день в пещере. Этот взгляд полный желания защитить все сильнее напоминал ему взгляд его родителей.

Отбросив все сомнения на счет благородных побуждений Блэка, он направился к выходу, поняв, что отступление самое лучшее решение. Ведь генерал-маршала они так и не нашли. Тем более казарма и не подозревала, что это повстанцы, а не егеря.

Итан никогда не хотел войны. Все свое детство он провел мирным ребенком и никогда не мечтал о покорении мира. Он хотел развивать науку, культуру, медицину. Но судьба распорядилась иначе.

После жестокой казни родителей он начал собирать вокруг себя людей. Поначалу он не хотел реставрации, а просто жаждал мести. За пять лет жажда мести исчезла, но решения он не поменял. Итан и люди, которые поддерживали его, видели, что творит новая власть и к чему это приводит.

Через год после революции началось повстанческое движение в поддержку реставрации. Молодой король, скрипя сердцем, выходил в бой. Каждая потеря бойца наносила ему тяжелый удар. Он не мог выносить мысли о том, что эти люди погибают из-за него.

Наверное, именно поэтому он и призвал всех к отступлению. Близость Смерти, которая расхаживала с косой в руках совсем рядом, не радовала, и он решил отвести всех в безопасное место. Подальше от врага.

                        Побуждение.

Даймонд злой как черт вел за собой Мэриэнн. Он не понимал, почему она пришла сюда. Да еще и с Лэнгфордом! За их головы любой воин этой казармы был готов биться до последней капли крови. А они вот так лезли на рожон!

Войдя в свою спальную комнату, Даймонд со всей злостью захлопнул дверь и закрыл на замок, предварительно убедившись, что никто не следит за ними.

–Ты с ума сошла, врываться прямо в эпицентр вражеского лагеря? – тут же он накинулся на девушку.

Теперь она стояла без маски. Потому что от волнения ей стало не хватать воздуха, и она тут же сняла ее. Карие глаза искрились злобой, несколько прядей волос спадали на лицо, губы побелели не то от холода, не то от волнения.

–Я не собираюсь перед тобой отчитываться! – ощетинилась Мэри, глядя, как мужчина затягивает шторы.

–Ты проникла в мой лагерь! Ты хоть понимаешь, что здесь генерал-маршал?! И он не пощадит никого, кто в этом участвовал!

–Мы все заранее запланировали. Все прошло бы отлично. Никто бы нас не узнал.

–Но я, же тебя узнал, Смит!

–Это потому что ты сам наложил на меня швы.

При этих словах оба они бросили взгляд на ее руку и неосознанно вспомнили холодную ночь в пещере.

–Ладно, предположим, что я узнал тебя по ране. Но признай, ты даже не заметила, как я подкрался. А если бы это был кто-то другой? Ты хоть думала об этом, когда прискакала выполнять приказ своего Золотого Принца?!

–Мне не положено думать. Я воин. Я должна сражаться.

–Это не твоя война!

–Нет, уж моя! Я готова пожертвовать жизнью ради реставрации прежнего порядка!

–Меня не интересует твое мнение! Я лишь не хочу однажды проснуться и увидеть твою голову, которая висит в центре города на показ всем бунтовщикам!

Мэриэнн смутилась, услышав, что он действительно хочет защитить ее. И это усмирило ее гнев. Также как и Даймонд, который стоял, потупив взор не зная как себя вести. Минуту они молчали, переваривая последнюю сказанную фразу.

Затем командир казармы отодвинул шкаф и открыл скрытую за ним дверь. Он знал об этом ходе со времен начало командования. О нем никто не знал кроме него, Виктора и Айзека. Тайный ход от его комнаты вел несколько направлений и сейчас мог помочь ему вывести Мэриэнн из казармы в целости и сохранности.

Открыв дверь, он заговорил уже более спокойным