Моя чужая война - Мукимжонова Хосиятой

На самом деле ему было всего тридцать лет, но выглядел он даже старее Фэтсо. Его черные глаза постоянно метались из стороны в сторону, будто он готов в любой момент кинуться вон. Мужчина и в сидячем положении так умудрялся вертеться на сидении, что казалось, у него внутри ползают не просто черви, а огромные змеи. Хотя надо признать все уже привыкли к этому. Ведь и стоя на собраниях, он содрогался всем телом будто у него ломка.

Фолли был из обычной крестьянской семьи. Когда он служил в армии, случился государственный переворот. По природе глупый и трусливый человек он не дал сигнал о нападении, когда стоял в карауле в своей казарме. Генерал-маршал оценил его поступок как храбрость и верность ему, и поэтому после казни нынешнего губернатора посадил на должность Фолли. Глава правительства прекрасно знал, что дал власть человеку не способному ею правильно распоряжаться. Но это ему и было нужно. Он собирал вокруг себя марионеток, чтобы они выполняли приказ, не задумываясь о последствиях.

После того как гимн независимости смолк народ поднял одобрительный шум, и Адольф Блэк поднявшись с места, встал за трибуну. Дождавшись абсолютной тишины, мужчина заговорил, даже и не взглянув на заранее подготовленную помощником речь:

–Граждане свободной страны, поздравляю вас с пятилетним юбилеем! Я долгое время шел к этому. И я смог не просто отвоевать свободу, но и удостоился чести возглавлять правительство в пятилетний юбилей. Мне хотелось бы, чтобы каждый из жителей страны был горд этим праздником. Но, увы, среди нас есть бунтовщики и предатели! Я призываю тебя, мнимый король Итан, сдаться властям и тогда ты, и твои соратники будут казнены более гуманным образом! Пять лет продолжается это битва, и помяните мое слово, она будет продолжаться хоть пять столетий, но мы не откажемся от демократии. Мы выбрали свой путь и никакие жертвы, угрозы и войны, не заставят нас отступиться от него. До последнего вздоха, до последнего солдата, до последнего жителя страны мы будем сражаться за свободу! Никто! Ни один из наших жителей не боится войны. Не боится смерти! Ибо нет ничего выше свободы государственной! Все мы понимаем, что это война. И тут либо ты, либо тебя. Поэтому нужно быть бдительными! Предатель может скрываться в личине друга, и мы не должны позволять себя обмануть! Монархия изжила себя! И пока я буду жив, я не позволю ей снова взять власть в свои руки! И даже после смерти мое дело продолжит мой сын, командир Даймонд Блэк!

Генерал-маршал говорил с жаром, все более и более размахивая руками. Сторонники его фанатичной антимонархии склонные к насилию одобрительно кивали, выкрикивали лозунги типа «Свобода, прежде всего», «Смерть лже-королю», «Да здравствует освободитель Адольф Блэк!» «Демократия да, король нет!» «Смерть врагам демократии».

Но остальная масса людей сидела напуганная такими словами. Жители пришли к празднованию и не ожидали услышать призыв к борьбе. Напуганные они сидели, потупив взгляд в страхе, что если кто-нибудь из чиновников заметит их колебания, то сразу убьет.

Даже близкий круг вождя не был впечатлен его речью. Фэтсо сидел, широко разинув рот. Его глаза бусинки стали огромными как монеты. Как многолетний чиновник с огромным опытом работы с народом он прекрасно понимал, что эти слова никто не примет с открытой душой.

Чета Монтгомери крепко взявшись за руки, ожидали самого худшего. В страхе за свою жизнь они были готовы броситься наутек, лишь бы не попасть под разгоряченную руку народа. Эти люди понимали, что народ, который с легкостью отказался от тысячелетнего правящего дома, также легко откажется от нового правительства.

А вот Фолли сидел более чем довольный. При генерал-маршале он хорошо обустроен и знал, если повстанцы победят его тут же снимут с должности, а то и убьют. И эта мысль каждый раз служила ему мотивацией слушать речи своего покровителя с неподдельным воодушевлением.

Виктор и Айзек, потупив взоры, внимательно разглядывали свои ботинки, как будто впервые их видели. Оба они думали о том, почему генерал-маршал всегда импровизирует свою речь. Ведь если бы он читал по заранее подготовленной карточке, народ не просто бы их боялся, но уважал и любил бы.

      Главный министр сидел и выразительно смотрел на Блэка младшего. Молодой человек был прирожденным оратором, и в отличие от отца, его политика была действительно любима народом. Министр не скрывал своего мнения о том, что те, кто не является фанатиками идей генерал-маршала следует за новым правительством исключительно из доверия к его сыну. И порой он задумывался о том, что если Блэк младший погибнет, то вся кампания старшего рухнет, прежде чем он успеет сказать – «Свобода, прежде всего».

Не дав отцу продолжить свое выступление, Даймонд услышав свое имя, вскочил на ноги и направился к трибуне. Генерал-маршал был раздражен этим, но противиться не стал, так как сам его назвал. Как только Блэк младший встал за трибуну публика одобрительно загудела.

Генерал-маршал, радостно решив, что народ полностью согласился с ним, удовлетворенно кивнул и направился на свое место, уступая трибуну сыну. Как властолюбивый диктатор он никогда не одобрял выступления сына, считая их лишними. Но его давний друг, советник и главный министр Макадам утверждал, что это хорошо располагает народ. И, в конце концов, он смирился с его выступлениями.

Прошли долгие пять минут, после чего зал, наконец, стих. И в этой тишине Даймонд Блэк начал свое пламенное обращение.

–Да здравствует народ Ратомира! Да здравствует ваша свобода! Сегодня, тридцатого февраля, мы празднуем свой первый, хоть и маленький юбилей. Уже пять лет я, ваш командир, всеми силами стараюсь сохранить мир и спокойствие страны. Но сейчас я хочу напомнить вам с каким трудом, нам достался этот день. Я помню, мальчиком однажды гулял в пригороде вблизи горы Редингрейт. Во время прогулки я обнаружил человека, который лежал на земле. Он был бледным с синими губами, одетый в лохмотья. Так, в свои шесть лет я впервые увидел мертвеца. Это был деревенский житель, который умер от голода. Все мое детство прошло в окружении бесчинства и произвола царизма. Все чаще и чаще я видел на улицах людей с босыми ногами. Обувные фабрики закрывались один за другим. В то время как король и королева еженедельно устраивали балы. Наш народ не мог себе даже позволить носить обувь. Это были самые темные времена нашей истории. Академия Наук разваливалась. Полвека без ремонта привело ее в аварийное состояние. Учебников категорически не хватало, и мы занимались по 9-10человек вместе. Король Эбботт и королева