По воле случая - Теона Рэй

старается брать в новой части поселка. А в старом Береговом никто уж не оседает. Только местные, что живут там много лет, уезжать не спешат.

Мы попрощались с ним и выдвинулись домой. Майя ничего не спрашивала, а я не спешила заговаривать первой. В моей голове будто гудел рой пчел, и гул с каждой минутой только нарастал.

Паника и страх умереть от голода толкали меня на необдуманные поступки. Я несу ответственность за маленького ребенка, но как мне справиться с ней, если сама о себе позаботиться не могу?

Быстро вытерла пробежавшую по щеке слезу, пока дочь не заметила. С этой слезой из меня словно исчезли переживания, сердце успокоилось, и я глубоко вдохнула прогретый солнцем воздух.

– Значит так! – бодро сказала я, крепко стиснув в своей руке маленькую ладошку. – Сейчас мы пойдем домой, посмотрим, что нам оставили бабушка и дедушка. Моя мама не любила побрякушки, но ценные вещи у нее имелись.

– Шарфы-то? – скептически поинтересовалась Майя.

– Не только! Серебряные ложки с гравировкой королевского двора, например. Они очень редкие, такие в лавках не продают.

– А откуда они у твоей мамы?

– Клиентка ей принесла. Та работала когда-то у самого короля, представляешь? Когда ее прогнали, она стащила ложки, и после переезда в Береговой продала их моей маме.

– Почему “клиентка”? Твоя мама…

– И твоя бабушка.

– Моя бабушка оказывала услуги? Ты же говорила, что клиентами являются те, кто получает какую-нибудь услугу.

– Она и ее муж, твой дедушка, пекли самые вкусные булочки в Береговом! Видела у нас внизу какие стеллажи стоят? Когда-то все полки в них были заставлены вкуснейшим хлебом, батонами, булочками, рогаликами. Чего только не было! Каждое утро из окон нашего дома на всю улицу тянулся вкусный аромат и привлекал клиентов.

– Было бы здорово снова печь булочки и привлекать клиентов! – очарованная моим рассказом воскликнула дочка.

– Может быть, когда-нибудь мы сумеем это сделать, – с улыбкой согласилась я, а про себя добавила: “Раз уехать не можем”.

Я бы с удовольствием сгребла ребенка в охапку и рванула куда-нибудь подальше. Может быть, даже в Ейолус! Так далеко Нико бы нас точно искать не стал. Но без денег мы сумеем добраться разве что до Глоака, и то, жить в нем нам не на что и негде. Кто захочет приютить женщину с ребенком? Никому чужие люди в доме не нужны.

От размышлений меня оторвали звуки драки. У входа в один из домов между лавкой пряностей и кузницей, грозная пышнотелая женщина избивала щупленького мужика мокрым полотенцем.

Зрелище оказалось настолько необычным, что мы с Майей замерли. Непривычно было видеть в роли жертвы мужчину.

– Скотиняка какая, а! Вы поглядите на него, люди добрые! – ревела на всю улицу женщина, продолжая хлестать его полотенцем.

Мужик уворачивался, как мог, лепетал что-то неразборчивое, пытался падать на колени, но тогда тряпка приходилась прямо по его лицу.

– Из собственного дома вынес! – орала женщина. – У родной семьи отобрал!

– Да не отбирал я, не отбирал! Ну, взял немного, что с того? Сам ведь заработал!

– Сейчас ты у меня заработаешь!

Мужик заскулил. Тощими коленками грохнулся на вымощенный тротуар, сложил руки в умоляющем жесте.

– Прости ты меня!

– Пшел вон с глаз моих, и чтоб я тебя больше не видела! – от крика женщины вздрогнула улица. Несколько зевак поспешили спрятаться в ближайших лавках, другие усмехались, качая головами.

– Но это мой дом! Куда мне идти-то?

– А мне плевать! Ты из него последнее вынес! Вот куда унес, туда и иди!

Женщина скрылась в доме, грохнула дверью. Мужик кинулся к ней, припал ладонями и принялся просить прощения у супруги.

– Почему люди дерутся? – тихонько спросила Майя.

– Хотела бы я знать, – мотнула я головой, провожая взглядом жертву взбешенной фурии.

Мужик растерянно озирался по сторонам. Нашел у кузницы свою шапку, всю в пыли, и побрел к ней. Надел, прикрывая всклокоченные рыжие волосы. Снова осмотрелся. Любопытствующие расходились, да и мы с Майей двинулись к мосту.

– Мам, – дочка остановилась обернувшись. – Его ведь прогнали. Мы с тобой сами ушли, по своей воле, а его прогнали. Где он будет жить этой ночью? Давай возьмем его к себе?

– Милая, мы не можем взять домой человека как бездомного щенка. К тому же мы его совсем не знаем. Может, он плохой?

– Тогда бы он избил свою жену, а не она его.

Пока я подбирала слова, чтобы ответить дочери, в голове вспыхнула мысль. А что, если и правда пригласить мужичка пожить у нас? За помощь, разумеется. Привести в порядок огород я не сумею одна, а вдвоем всё сподручнее.

Я оглянулась, нашла мужика взглядом и внимательно рассмотрела его лицо. Худое и осунувшееся, оно не вызывало неприязни, а взгляд, как у побитой собаки, так и вовсе заставлял пожалеть несчастного. На вид мужчине было лет пятьдесят, может быть, чуть больше.

– Он защитит нас от папы, – добавила Майя еще тише.

И я решилась. Со смешком, правда, потому что мужичок ростом достигал едва ли мне до плеч. Он был чуть выше Майи и имел такую же комплекцию: руки-палки, на худых ногах парусами болтались штаны, стянутые веревкой на поясе. Такой, как он, защитить не сможет, но может отпугнуть…

При свидетелях Нико не станет нападать.

Я, возможно, пожалею о своем решении чуть позже, но сейчас подняла глаза к небу и одними губами шепнула: “Спасибо”.

Сама ведь просила небеса помочь мне – помогли чем смогли.

– Сварливая она, да? – спросила я, одарив мужичка улыбкой.

Тот хлопнул глазами, глянул на меня и в сердцах смял шапку, стащив ее с головы

– Сварливая? Да она свихнулась! Где ж это видано, чтоб за добрые дела из дома-то выгоняли? Из родного дома!

– Что натворил?

– Натворил?! Да я хлеба детям отнес! Мисс Марбери одна совсем, помочь некому, детей орава! Голодают дети, а у нас хлеб на полках сохнет! Женушка его все равно выбрасывает, ну я собрал краюхи, да отнес голодающим. Жалко что ли? Там было-то всего ничего: засохший батон, да корочки от булок – моя супруженька корочки не ест.

Мы с Майей переглянулись. Обе одобрительно хмыкнули, понимая, что приютим не вора, а благотворителя.

– Ночевать есть где?

– Да какой “ночевать”? – вздохнул мужичок. – Меня и на порог не пустят. Ух, злобная ведьма! – последнее он прокричал, повернувшись в сторону своего дома.

– А пойдемте к нам? – весело спросила Майя, растягивая губы в улыбке.

– Кхм, – нарочито громко кашлянула я в кулак. – Моя дочь хотела сказать, что нам не помешает помощь, как и вам. Мы вдвоем живем,