Прелестник - Наталья Колобова

– Мы бы уже вернулись, – произнес Луи.

– Нет.

– Где же дождь? Ты говорила, что мы не успеем.

– Дождь будет, вот-вот будет.

– Какого черта мы тут сидим?

– Ты так голоден? – спросила Мари.

– Немного, – уклончиво ответил он.

– Я чувствую по тому, как ты говоришь, Луи.

В ответ он стал забавляться тем, что дул ей в висок, тогда прядь волос весело топорщилась над ухом.

– Ну, перестань, – она отворачивалась.

Луи не унимался.

– Да перестань же… ах, смотри…

– Что? – быстро спросил он.

– Такая молния… – она не успела договорить, как вдруг раздался сильный грохот, уже совсем недалеко.

Мари опомнилась от впечатления и тут же ощутила прикосновение губ Луи у себя на шее.

– Мне жарко, – сказала она.

– И мне, – он избавился от рубашки.

– Послушай, – вдруг с интересом проговорила Мари и повернулась к нему лицом, – а как у тебя это было впервые?

– Обыкновенно, – просто ответил маркиз.

– Ты боишься рассказывать?

– Ничего я не боюсь, а зачем?

– Просто, интересно. Ты любил эту женщину?

– А почему ты решила, что она была женщиной, а не девушкой?

– Я так сказала… но ты ее любил?

– Любил, а тебе это интересно? – он говорил без охоты. В глазах что-то затаилось.

Мари смутилась. И в самом деле, какое ей дело? Ведь он ни за что не признается.

Луи снова придвинулся. Тихонько будоражил ее поцелуями, а рукой уже устроился на ее коленке.

– Луи, мы все время вместе. Мы не можем расстаться, – проговорила Мари, слабо обняв его за плечи.

– Ты говоришь так, будто мы поступаем плохо, – заметил маркиз, придвигаясь все ближе.

– Я не знаю, Луи. Не грех ли так желать?..

Он засмеялся и ответил:

– Если я утомил тебя, скажи.

– Нет.

– Тогда что?

– Мне стыдно признаться.

– И все же?

– Луи, почему я желаю, как и ты? Это порочно, да?

Он смеется.

– А мне не стыдно, – заявил он.

– Я знаю.

– Тогда обними покрепче.

Он медленно опустился на спину, увлекая за собой Мари. Она подчинилась ласковым рукам.

За окном опять сверкнуло, ярко, неистово. Мари вздрогнула, и ее желание усилилось. Забыв о реальном мире, они соединились под сверкание молний, грохот небес и шум начавшегося дождя.

– Ты слышишь?.. Гром… – на выдохе шептала Мари.

– Гром… – эхом отзывался Луи сквозь прерывистое дыхание. Его глаза то приоткрывались, то закрывались совсем, а губы едва заметно вздрагивали. По лицу пробегали волны напряжения.

Мари не чувствовала ничего вокруг, только Луи. Она слышала дождь, разбивающийся дробью по крыше, и не слышала, как ее собственные губы шептали что-то.

С грозой сразу полегчало. Но, как и предвещала Мари, бушевало недолго. И, когда любовники отдыхали в объятиях друг друга, уже вновь засияло солнце и весело пели птички, будто никакой грозы и не было. Зато воздух сделался чистым и свежим, а жара поубавилась.

– Мы успеем как раз к обеду, – заметил маркиз, посмотрев на солнце, когда они уже шли по тропинке.

– Мы в таком виде… – растерянно проговорила Мари.

– Ну и что?

– Люсьен все поймет.

– Ха-ха, он уже давно понял; хватит о приличиях.

– Как «давно понял»? – остановившись, спросила она.

– Он догадливый. Да ты не бойся. Люсьен никому не проболтается.

– Я не боюсь, просто… – она не договорила, но по ее лицу Луи понял, что она застыдилась.

Люсьен как раз не видел их возвращения и встретился с маркизом за обеденным столом. У Луи проснулся волчий аппетит, так что виконт временами с любопытством поглядывал на него.

Зато Мари пришлось краснеть, когда тетя Жанна задержала ее после обеда будто для того, чтобы помочь, а сама вдруг досадливо заметила:

– Похоже, зря мы с тобой толковали, голубушка. Вижу я, наш прелестник добился, чего хотел.

Мари только смущенно смотрела на женщину и тут же прятала глаза.

– Ах, девочка, да что ж это? – пожалела Жанна. – Ведь никогда он не женится на тебе.

– Знаю, – глухо проговорила Мари, теребя оборку фартучка.

– Да ты, никак, забыла, что с Катрин сталось?

– Не забыла.

– Ай-ай-ай. Парень-то всегда девицу уговаривает, а Луи хоть с десяток уговорит. Слова ласковые слушай, да честь береги.

– Мы любим друг друга, – несмело оправдывалась девушка.

– Вот-вот, милая, и Катрин так же говорила. И где ж она, эта любовь? Вон, на травке играется. Моли Бога, девочка, чтобы все обошлось. А меня не бойся. Думаешь, я ругаю? Нет, Мари, ты чистая девочка, стыд у тебя есть. Если что, так сразу мне говори. У тебя ведь никого нет. А я уж как-нибудь помогу.

Мари взглянула на эту женщину в старом опрятном платье и засаленном фартуке. Ее широкое лицо выражало сочувствие, глаза добрые, заботливые.

– Как я вам благодарна, тетя Жанна, – растроганно произнесла девушка и, быстро обняв ее, бросилась в комнаты.

* * *

Луи был не из тех, кто отступает от своих замыслов. Очень скоро ему удалось уговорить Мари позировать. Но пришлось пойти на компромисс и использовать тонкое покрывало, чтобы прикрыть хотя бы часть тела.

Луи взялся за дело серьезно. Велел поставить мольберт, принести масляные краски и разбавители, нашел подходящие кисти. Работа продолжалась несколько дней. Когда маркиз уставал, он бросал кисти и, совершенно счастливый, устремлялся в объятия своей нимфы. Он не показывал холст до тех пор, пока не был нанесен последний мазок. И вот тогда Мари увидела свой портрет. В первый момент она не могла справиться со смущением.

– О Боже, – выговорила она, невольно прикрывая глаза рукой.

– Неужели так плохо? – взволнованно спросил маркиз.

– Я в таком виде… О, Луи, я плохой ценитель. Нужно быть хладнокровной.

– В таком случае, дорогая, придется спросить мнения моего друга, – заявил он.

– Ни в коем случае, – испугалась Мари, – я попробую сказать. У тебя хорошо получилось, правда. И похоже. Я, конечно, не разбираюсь в живописи, но мне нравится, только умоляю – никому не показывай ее.

– Так-то лучше, – Луи еще раз пытливо оглядел свою работу. – Даже не верю, что сам это написал.

– Почему?

– Для меня это слишком хорошо, я же не художник. Вот сейчас моя матушка сказала бы, что я, как последний ремесленник, занимаюсь таким позорным делом.

– Разве писать картины – это позор? – удивилась Мари.

– Это труд. А труд, конечно, позор… для таких, как я.

Мари подошла к картине, посмотрела, грустно улыбнулась чему-то и вернулась к Луи. Устроившись у него на коленях, ласково обняла, едва слышно проговорила:

– Ты пахнешь красками.

– Еще бы…

– Мне нравится твоя картина, может быть, потому что ты сам ее написал, своими руками. Это так приятно.

– Чертовски приятно. Никогда не думал, что это принесет столько радости.

– А говоришь – позор. Луи, почему ты не весел?

Вопрос был неожиданным.

– Просто настроение такое, – сразу ответил он.

– Нет, не просто, – настаивала Мари, – что-то расстроило тебя. Уже второй день ты такой.

Маркиз без всяких слов повлек ее в постель.

– Луи, пожалуйста, давай поговорим, – возразила девушка.

Он остановился, не понимая, чего же она хочет.

– Скажи мне, что произошло, – попросила Мари.

Ее нежный, спокойный голос отзывался в каждой жилке Луи, и он ответил:

– Ничего страшного, милая, просто послезавтра приезжают мои родители и кузина отца с дочерью.

– Действительно, нет причины для печали.

Луи поднял на нее глаза, в которых застыло отчаяние.

– Ты ведь ничего не знаешь, – произнес он, сжимая ее руку. – Они не просто так едут. Они хотят меня женить.

Мари промолчала и только смотрела на него.

– Мы давно помолвлены с Леонорой, – продолжал маркиз. – Она младше меня на год, и ей пора замуж, вот они и едут. Такая глупость, правда? Я и видел-то ее последний раз лет восемь назад…

– Чему быть, того не миновать, – отстраненно сказала Мари.

Луи оживился:

– Послушай, это ничего не меняет. Ты была и будешь моей.

У Мари не хватило духу возразить. Скрывая свое разочарование, она лишь крепче обняла его и, как заклинание, произнесла:

– Я люблю тебя, слышишь? Люблю больше всего на свете.

13. Жизнь – игра

Приготовления к встрече гостей были завершены, оставалось привести себя в порядок. Луи сидел перед зеркалом и рассматривал косметические принадлежности, лежавшие на туалетном столике. Рядом пристроился Люсьен.

– Может, не стоит? – сомнительно вопросил он взволнованного друга.

– Ну да, боитесь показаться смешным? Было бы перед кем. Они у меня эту встречу никогда не забудут. Бедная Леонора…

– Луи, вашему отцу это не понравится, могу поспорить.

– Дружище, я же не заставляю вас делать то же самое. Но я все равно сделаю по-своему. Вот, побольше белил (кстати, я, кажется, загорел: матушке это будет неприятно). Главное, мушки не забыть. Представьте мою сестренку, когда она увидит меня. Клянусь, она передумает выходить замуж.