Черный кабриолет, или кабриолет без дверцы. Из четверологии романа «Франсуа и Мальвази» - Анри Коломон

Джон Лоу получил свою одежду только когда Картуш обшарил ее под лицемерным предлогом :

– Так, оружия нет.

…В то же время присвоил в свой карман, кошелек с деньгами и часы на цепочке.

Когда Джон Лоу вышел из-за ширмы полностью одетым, поправляя лишь перевязь у шеи, его успокоенный взгляд остановился на чернильнице с пером.

– Не ожидал оказии? – спросил его Картуш. – Садись пиши!

Джон Лоу, видя что делать нечего, сел за круглый стол, внимательно прочел долговые обязательства, затем обмакнув перо в чернильницу, принялся что-то быстро и мелко на них писать. Удивленный этим Картуш с интересом принял исписанные деловые бумаги и с облегчением обнаружив подписи, стал вчитываться.

– Ешткое? – спросил он единым словом, состоящим из придыхательных звуков. – Причем здесь какие-то печати?…А дошло! Печати ты поставишь в банке. Ну что ж, идет! Поехали.

– Сейчас это невозможно, банк закрыт, Только если за час до открытия.

– Слушай друг, ты нам дурочку по блюдечку не гоняй. В тайный кабинет дверь ногою открываешь, а в свой собственный банк попасть не можешь! Деловой! Осмелел как оделся! Сейчас ты снова тепленьким станешь. Тащите сапожки.

Кто-то из стоящих за дверями побежал назад. Джон Лоу было дернулся к окнам, но Дармаглот опередил и за плечи усадил на место, проговорив своим трубным голосом:

– Спокойно финансист, не порть план шефу и все будет ол-райт!

– На прокрустовом ложе он сейчас разговорится.

Джон Лоу на угрозы не выразил ни малейшего желания прекратить свои препирательства, но в одно из наступивших затиший услышал как за ширмой тихо плачет леди де Гроа.

Уткните ей рот кляпом – приказал Картуш, но тут же заметил поданный Джоном Лоу знак согласия.

– Черт с вами, поехали.

– Прежде напиши-ка записку слугам в твоем доме, мы заедем туда по пути.

Джон Лоу беспрепятственно написал своему слуге Кроэну распорядительную записку, в которой говорилось о том, что он должен отдать из дому ценных вещей и все деньги, которые имелись в бюро.

Выходили поспешно, как будто наверстывая то время, что они здесь задержались. Скоро должно было светать. Картуш посмотрел на часы: указал Дармаглоту что называется « пасти» Лоу, что тот и сделал с одним подручным, чуть ли не схватив за руки, но банкир нервным движением высвободился от опеки, взял за руки леди.

Они быстро вышли из залы, спустились по лестнице, прошли к рыдвану. Тронулись не сразу, ждали Карконту.

– Что она там делает? – недоумевал Картуш.

– Свет тушит, что еще!

– Да пошла она далеко, на какой черт она вообще к нам привязалась, только место занимает, ей-богу трогай проводник, улица Сент-Оноре.

Не успело сие произойти, как вовнутрь рыдвана с разбега, заскочила Карконта, оставляя за собой незапертый дом, в котором как говориться «лежали деньги». Картуш перевел насмешливый взгляд в угол, где белым пятном белело платье леди Кларик де Гроа.

Очень скоро они выехали на улицу Сент-Оноре, где находился особняк банкира, который они хоть и нескоро, но нашли. Картуш прихватив с собой некоторых человек направился к дому, затем немного подумав решил идти только с двоими, другого отправив охранять захваченного банкира.

Приход в дом группы Картуша чем-то напоминал сразу и приход полиции, и налет кредиторов. Поданный перебуженным слугам листок и беспардонное поведение – это напоминало приход полиции. Но то, о чем гласил документ, и дальнейшее поведение ночных визитеров напоминало все-таки налет, хотя и не совсем кредиторский.

– Ол-райт, ребята! – объявил Картуш чопорным английским старикам. – Ваш лендлорд вчистую проигрался в картишки, так что ничему не удивляйтесь.

Визитёры резво, как это только могут делать воры-специалисты принялись поэтапно обчищать внутренности первое время роскошного особняка, оперативно складируя все набранное захваченное на коврик. Кроэну согласно начертанным рукою Джона Лоу письменам оставалось только наблюдать, но он был премного удивлен тем, как без его помощи могли быть изъяты имеющиеся в бюро деньги (то же согласно написанному).

Охватив всю серебро-дерево-каменно-золото-бронзово-хрустальную кучу краями коврика, налетчики, просквозили сквозь стариков. Направившийся было вслед за ними Кроэн сразу же отскочил назад, так как обернувшийся Картуш дернул за собой ковер. Скрученный в трубку на одном месте ковер уплыл вниз и за дверь.

Удивленная, недоумленная и сожалеющая физиономия старика Кроэна выражала в словесном виде примерно следующее: «что то тут не то и все»…

Рыдван не задерживаясь отбыл далее на другой конец улицы Сент-Оноре и остановился прямо перед тяжелыми деревянными дверьми банка.

Картуш провел короткое оперативное совещание, где каждому разъяснил что он должен делать, а так же привел кое-какие детали, которые были небезъинтересны и самому Джону Лоу. Оказалось, что из четырех служащих у него по крайней мере двое спят.

Вылезая из рыдвана с леди де Гроа по приказу Картуша был снят плащ, для большей ее заметности, одновременно же последовал вопрос.

– Где Жебрессан? Приготавливаем улыбочки…

– У дома остался – последовал запоздалый ответ.

– … И ведите себя там как люди. Стучите финансист.

Не дожидаясь пока тот раскачается Картуш постучался сам.

На первый взгляд со стороны могло показаться что рыдван остался брошенным, но отошедший от дверей в сторону, стоящий лицом к махине Картуш думал как раз наоборот, не много ли он там оставил? Людей крайне не хватало; хорошо еще Карконта поехала с ними и сейчас всем своим весом надежно караулила сиденье покрывающее багаж.

Как только после неоднократных стуков с той стороны дверей осведомились о том кто и зачем стучит, к спине Джона Лоу был приставлен нож.

– С вами говорит Джон Лоу, откройте под мою ответственность.

Из дверного глазка, по-видимому еще для большей достоверности посмотрели на стучащегося. И только когда подошел и удостоверился в личности стучащего второй охранник, дверь им стали открывать.

У финансиста был прекрасный случай улизнуть: заметил Картуш, когда уже все шло как по маслу: свои люди вошли вперед Джона Лоу, а сам он отводил леди назад. Саидка отлично разчелся с обоими служащими, так что те позагинавшись даже не могли более-менее слышно вскрикнуть.

Люди Картуша большей частью расходились по порученным делам, так что в контору банкира вместе с ним и Картушем вошли еще только двое.

Джон Лоу был грубо усажен за стул и с него потребовали указать: где лежат печати? Как впрочем от него и не стали дожидаться ответа. Дармаглот из-под пазухи достал выделанный гнутый прут, хотел сам пооткрывать ящики стола, но был остановлен рукою рядом сидящего.

Джон Лоу достал из под низа стола ключи и пооткрывал все ящики, давая понять о незначительности содержимого перед обрамлением.

– Ты, финансист, всегда выгоду ищешь, – похвалил его Картуш. Стол спас.

Дармаглот достал из одного ящика прибор с печатями, представлявший собою шкатулку, в которой имелась так же и чернильная подушечка. Одновременно из того же ящичка был извлечен денежный пакетик.

– Сто лэ. – протянул Дармаглот в пользу шефа.

Из бумаг, которые были выгреблены на пол и оставлены Дармаглотом без внимания, Картуш наклонился поднял стопку новых разноцветных бумаг.

– Идиот, это акции!

И несмотря на то, что эти процентные бумаги сразу же как только откроется банк, перестанут быть действительными, Картуш, хорошо понимая это все же очень обрадовался находке. Не зря он затеял это дело!

Картуш поставил на долговых обязательствах печати и незаметно для сидящего одну из печатей сунул в карман.

Картуш любил очередность, а вернее он не любил делать все сразу. Из этого столь сложного и запутанного дела он выбрался казалось на завершающую стадию :

– Где хранятся деньги, в этом секретере?

– Здесь хранятся мои деловые бумаги.

– Открой.

– У меня нет ключей.

Картуш начал хватать ртом воздух.

– А что у тебя есть? Как же ты тогда работаешь, если не имеешь доступа к своим же документам? Или может ты не тот, за кого себя выдаешь? Имя создали тебе. Ну как же, Джон! Да еще и шотландец!6 Миссиписи! Система Лоу! Систематическая продажа своего имени евреям! – заключил Картуш.

Этого оскорбления Джон Лоу потерпеть не мог! При всем профессиональном уважении к евреям он встал, собираясь постоять за свое уязвленное самолюбие, но был обратно вбит в кресло ударом Дармаглота наотмаш.