Черный кабриолет, или кабриолет без дверцы. Из четверологии романа «Франсуа и Мальвази» - Анри Коломон

И вместе с тем Карконта изумилась, как это Картуш так смог незаметно от нее, стоящей рядом, умудриться всунуть и попытаться провернуть ключ, не создав при этом лязга вхождения железа в железо?

Он отдал ей ее ключ (оказавшийся в жире). Карконта уже ожидала чего-то непредсказуемого, но вместо этого:

– Дай шпильку.

Она машинально, очень при этом успокоившись, содрала с себя замеченную, а может предполагаемую Картушем шпильку, толстую как спица.

Приняв Картуш почувствовал на ней длинные волоса, убрал их нервным движением, всунув как нельзя более подходящую шпильку в замочную скважину, не долго в ней поковырявшись, буквально через несколько секунд открыл. Открывшаяся дверь заскрипела. Вот о чем забыли предусмотреть.

Картуш вышел в коридор, проследовал к лестнице. Остальные бесшумно (кто держа обувь в руках, кто без носков) проследовали за ним с отрепетированностью, какая может возникнуть при спайке людей из преступного мира. Ведь шли они в кромешной тьме и не создавая фактически никакого шума. Картуш знал план дома наизусть и поэтому правильно ориентировался, нащупал широкие массивные перила, стал подниматься по широкой лестнице вверх.

Послышался частый кашель.

«Здесь как в публичном доме» – радостно подумал он, направляясь уже к определенному месту, впрочем его и так легко можно было найти по свету, пробивавшемуся через замочную скважину в двери залы.

Не успел Картуш подойти, как почувствовал что его хотят опередить любопытные. Карконта отошла в сторону решив не показываться. Картуш прильнул глазом к замочной щели: во всей пестроте и роскоши залы его глаз сразу остановился на постели и лежащем на ней мужчине и женщине, впрочем ее не было видно; прижатая в пуховики и подушку, она чувствовала на себе его тело, но уже не чувствовала себя; слышала свои стоны и сладостную негу, разливающуюся и сковывающую весь ее организм… Глаза в бессилии самопроизвольно закрылись, все замерло… В эти мгновения ей захотелось посмотреть в его глаза, но кроме переполняющего ее чувства оргазмов она уже больше ничего не понимала. Все плыло перед глазами: локоны волос, люстра, зеркала трельяжа, в которые как на картине отражались какие-то темные шевелящиеся люди, показывающие ей что-то на пальцах…

– А-а, Джон!

Люди обрели реальные черты, привнося собою ужасное оскорбленное состояние. Она почувствовала себя обесчещенной присутствием возле себя стольких незнакомых мужчин! Нагота ее тела ласкает чужие взоры.., в такие мгновения отчаяния хочется успокоиться совестью проститутки и даже быть ею, чем испытывать такое унижение!

Ее Джон оставил ее, и тем более невыносимо было это чувствовать, что делал он это при них… и ее невольный, интимный вздох благодарности относиться так же и к этим мужланам, будучи внят ими, а не только им одним!

От стыда она закрыла лицо подушкой, потом натянула на себя насколько было можно край одеяла, на котором лежала.

Пусть делают, что хотят все равно что будет… А с Джоном? С ним нужно кончать. После этого он и сам отстанет, так даже будет лучше. Она мысленно приготовилась терпеть над собой насилие и разгневанная от этого, с женской поспешностью захотела отомстить своему Джону своим бесстыдным падением перед этими людьми, но ей стало жаль его, и она не смогла выдержать того, как издевательски смеются над ним.

– Все, спустил?

Кларик почувствовала, что он чем-то оборачивается вокруг…

– Как древний египтянин стал похож, остается только дамочку на ноги поставить в чем она есть и как раз выйдет как на фресках, – говорил Картуш под общий гогот, – вообще нет, она я вижу беленькая, сразу можно будет догадаться – это саксы – сексы.

– А вы продолжайте, – законючил гнусаво молодой парень, лицемерного вида. – Пока силы есть. Мы мешать не будем, только посмотрим.

– Что вам здесь нужно? – сурово спросил Джон Лоу, пытаясь дотянуться до одежды. Не дали, отодвинув стул подальше.

– Кстати! Что ты пел своей? – спросил Картуш из последнего подслушанного. – Я король страны в два раза большей Франции! Но там мало женщин и поэтому я бедный король: вынужден считать каждую тысячу, – передразнивая с завываниями продекламировал Картуш… – Ну, так-то вот нищий король, вынужденный считать каждую тысячу. Я тебе продам, по такому делу один секрет, как тебе разбогатеть. Чтобы туда поехали, покупай здесь в свой, то бишь как там: Новый Орлеан?… публичный дом с доступными ценами. А заодно и сделай так что бы там и шлюх ливровых предостаточно имелось. И на счет публичного дома я не шучу. Всегда! А на счет секрета, сам понимаешь нужно будет заплатить.

Картуш демонстративным движением вынул из нагрудного кармана куртки две официальные бумаги и ступив шаг вперед протянул их Лоу.

– Двое моих дружков задолжали вам четвертак, так что вы уж подпишите, будьте добры.

Джон Лоу уже протянул долговые обязательства к огню…

– Одну секунду, месье! – запросил Картуш подступая ближе к постели и кивая на прячущуюся леди. – Эта – платная? С большим трудом Лоу выдавил из себя что-то похожее на :

– … Да.

– Да-а-а… – отвратно передразнил пойманного им на этом вранье для пользы того, чтобы хоть к ней не имели интереса.

Картуш повернулся к ней с намерением, то тут же был сбит с ног отмашным ударом в сторону. И тут же к ребру напавшего приставили нож.

– Не хорошо, кинг4, только же что подтвердил, что она луидоровая …Цену хотел сбить? Или подписывай за нее или я ее у тебя на глазах отшатаю.

Джона Лоу уже держали за руки.

– Не тро-ожь! – закричала сзади Карконта направляясь к столику где лежали драгоценности, у которого крутился парень, вида мерзавца. – Куда ты смотришь? Глаза разинул! – возмущалась она проходя возле заулыбавшегося Картуша, подловленного на простейшем.

«А старуха-то дура, могла бы потом потрясти… впрочем она и сейчас наберется. Что-то потерял я ход мысли».

– Тетка, тащи их сюда!

Джон Лоу тоже обратил на Карконту свое внимание. – А-а, и ты здесь старая сводница, – со злобой проговорил он, чем заставил толстую и грузную Карконту, что называется сдрейфить. Ее мощные ручищи затряслись мелкой дрожью, также как впрочем и коленки, но тут же разобрала спесь :

– Да тебя сопляк, я сейчас собственными руками!…

– Не надо тетка!… А вы сэр, полегче с оскорблениями; я ведь могу ее лапы допустить ваше горлышко пощекотать за оскорбление столь уважаемой женщины… Ну, так ближе к делу, будешь подписывать? – спросил Картуш усаживаясь на постель и снимая свой сапог. – Или я ее сейчас бесплатной сделаю…

…Правильно. Все эти аристократки… проститутки, я заметил.

– Встань! – крикнул Джон Лоу, когда уже Картуш повалился спиной на неподвижно лежащую леди Кларик.

Тот тотчас прямо с постели в одних носках подпрыгнул и приземлился на пол.

– Есть! Месье. Вы честный … (перебирал в уме: – дворянин?, торгаш?, финансист?, богач? человек?…) человек. Перо в зубы и пошел. Дайте ему чернила.

– …

Фразы: « Кто бы дал» и « Я подпишу только когда буду выпущен отсюда» – прозвучали почти одновременно. Странно, что мы с собой не взяли чернил. – проговорил Картуш, выразительно глядя на тетку, – Поищите-ка здесь нет, ничего? А вам месье я объясню, что выпущены на волю вы будете когда сполна расплатитесь за оскорбление бедной женщины, это раз и самое главное. Второе – это за секрет. Третье – за то, что мы скроем ваши тут дела, без жены. И я предупреждаю если вы начнете отрекаться, мы ее отвезем и такими наколками по ее лицу распишем, что нам и скрывать ничего не придется. Вся эпоха будет знать о ваших безобразиях. Впрочем ее личико (открыл подушку) и так уже исписанная страница, стоит только написать конкретные имена и поступки. Мне лично очень будет жаль, если такая прелестница не сможет показаться на белый свет…

…Нашли что- нибудь?!

Ну старуха – просто шлюха!

Вышел из себя Картуш

…Ну, в общем – это не меняет дела, – проговорил Картуш, решительно вставая и проходя за ширмой, которую раскрыл перед постелью.

– Собирайтесь, едем в банк: to visit5.

…Но-но, сэр-месье, – постучал по краю ширмы, за который зашел Джон Лоу. – Будьте джентельменом, предоставьте даме одеться наедине.

И под хохот Картуш перекинул на ширму легкое бело- шелковое платье. Наблюдая через просвечивающиеся стенки ширмы за тем как английская леди безропотно встала под прикрытием одеяла и ширмы, стала одеваться… он сильно пожалел о том, что не надо было ничего приволакивать, никуда бы не делась!