Сценарии судьбы Тонечки Морозовой - Татьяна Витальевна Устинова

директор переглянулись.

– Не морочьте голову, – вымолвила Лена наконец. – На кого вы работаете?

– На ВГТРК, Всероссийскую государственную телерадиокомпанию, – выдала Тонечка с раздражением. – Работаю я сценаристом. Это так же точно, как и то, что вы работаете ведущей шоу на местном телевидении.

– Зачем я понадобилась Российскому телевидению?

– Боже сохрани, – успокоила ее Тонечка. – Вы ему без надобности! Может, конечно, в будущем вы сделаете карьеру и вас позовут в федеральный эфир, но я тут ни при чем.

– Тогда почему вы здесь?

– Я должна была вас найти – и нашла.

– Лена, – подал голос директор. – Тебе нужно уходить. Я ее запру, а ты уходи.

– Не нужно меня запирать!

– А я тебе вчера говорила! – почти выкрикнула Лена. – А ты мне не верил!..

– Откуда я мог знать!..

Тонечка отошла и присела на продавленный диван. И потрогала собственную шею. Прикосновение вызывало странное чувство, как будто шея затекла от неудобного положения.

Впрочем, положение действительно неудобное – как-никак ее пытались задушить. А в горле саднило.

Лена Пантелеева спасла. Шарахнула директора газетной подшивкой по голове.

– Давайте поговорим, и я пойду, – шептала Тонечка, – а вы оставайтесь.

– Как вы меня нашли?

Тонечка пожала плечами.

– В открытую форточку увидела! Нет, правда! Вы, – она повернулась к директору, – вчера как ошпаренный побежали форточку закрывать, когда Родион сказал, что там кто-то ходит. В такой холод в помещении, где батареи не работают, форточек никто не открывает.

– Я сто раз тебе говорил, – процедил директор Лене сквозь зубы, – сиди тихо, не ходи, когда здесь люди!..

– В туалете в шкафчике зубная щетка и крем для век, – продолжала Тонечка. – В той комнате на стуле дамская сумка и свитер с лисьими мордами.

– Ты что? – спросила Лена. – Была в той комнате?!

– Я заглянула, – пояснила Тонечка. – И потом еще раз заглянула. Родион вышел, а я вернулась и подслушала ваш разговор.

Директор застонал.

– Рында качалась, – как завороженная выговорила Лена. – Мне показалось, что в коридоре кто-то есть. Я вышла, а рында качается..

– Я там и сидела, – подтвердила Тонечка. – Между рындой и стендом. А сегодня все проверила. Я еще в университете научилась подножки ставить, когда мы на «Динамо» бегали. Так что вы меня извините, Григорий. Я поставила вам подножку, вы упали, пакет рассыпался.

Директор взялся за голову.

– Зефир, шоколадка, пакет сушек, сухие хлебцы, йогурт, сыр, – перечисляла Тонечка, – бутылка смузи и… дамские прокладки. Стало быть, вы прячете женщину. Единственная женщина во всей этой истории, которая прячется, это Лена Пантелеева. Ну, то есть я, конечно, до конца не была уверена, что это именно она, но потом увидела…

– Ничего, ничего, – успокаивал директор Лену. – Мы что-нибудь придумаем сейчас. Чтобы она никому не сказала.

– Что мы придумаем, Гриша?!

– Я не знаю! – в его голосе прорывалось отчаяние. – В подвале запрем!

– Не нужно меня запирать в подвале!

Лена посмотрела на Тонечку:

– Зачем я тебе понадобилась? Почему ты меня искала?

– Потому что твоего мужа забрали по подозрению в убийстве!

– Ты-то тут при чем?! – снова почти закричала Лена.

– При том, что Саша говорит, что этого не может быть! – попыталась закричать еще неокрепшим голосом Тонечка. – И Кондрат тебя не убивал! Мы приехали, Кондрат не в себе, комната вся разгромлена, кругом кровь, осколки, черепки и безобразие! А пили они с Сашей вдвоем! Всю ночь!..

– С каким… Сашей? – с великим изумлением спросила Лена.

– С моим мужем Сашей.

– Ты что, жена Германа?!

– Саша рассказал, что ты ночью приезжала и закатила скандал! А больше они с Кондратом ничего не помнят! То есть совсем ничего, ни один, ни второй! И я подумала, что не было никакого убийства, а была только инсценировка!

– Почему ты так решила?

– Да потому! Посуда перемыта, в доме чистота и порядок, только в одной комнате все вверх дном! Светлана Павловна явилась как раз, когда мы там были, стала кричать, вызвала наряд! Словно по заказу! Я же тогда еще не знала, что она твоя мать!..

– Боже мой.

– И ключи! Она в тот же день оставила в кадке с елкой ключи! Спрашивается, для кого, если Кондрат в тюрьме, а тебя он прикончил в пьяной драке?! Кто мог знать про эту кадку, кроме домочадцев?! А вот что хочу знать я, – тут Тонечка поднялась с дивана и нацелила на Лену палец, – по какому праву со мной все это проделали?! Заставили участвовать в дурацком представлении?! Искать труп, которого никогда не было?! Да! Я еще воспитываю вашего племянника, а Сашка кормит вашу собаку!.. А вы! Один в кутузке, а другая по музейным подсобкам прячется!..

– Твой муж Саша Герман? – повторила Лена. – Не может быть!

– Да ну вас всех! – Тонечка выхватила из сумки паспорт. – Нате, любуйтесь!..

Она отлистала страницы и сунула Лене под нос ту, что была со штампом.

Лена глянула и передала паспорт директору музея.

– Убедились? – спросила Тонечка и отобрала паспорт. – Теперь я жду объяснений. Я считаю, что заслужила.

Лена Пантелеева, ссутулив плечи, подышала на руки, видимо, совсем замерзла. Директор прошагал в соседнюю комнату, и вскоре оттуда послышался шум чайника.

– Каких именно объяснений вы ждете, уважаемая? – спросил он, появляясь в дверях. – Лена жива. Кондрата вскоре освободят. Чего вам еще?

– Для чего было затеяно представление? – спросила Тонечка. – Для кого?

– Не для вас, – быстро ответил директор. – Вы нашли Лену, вопрос закрыт. Можете писать сценарий, если вы на самом деле их пишете.

– Откуда ты узнала про маму? – хмуро спросила Лена. В ней словно шла внутренняя борьба, Тонечка отчетливо это видела.

– Я была в редакции «Любит – не любит». Уборщица мне сказала, что мать ведущей работает у них в буфете уже бог знает сколько лет, с советских времен. Я заглянула и увидела Светлану Павловну.

– Ты с ней разговаривала?

– Я пыталась, – призналась Тонечка. – Она побила меня сумкой.

– Господи, – сказала Лена с тоской. – Зачем ты влезла?

– Я не лезла. Меня втянули, – отрезала Тонечка. – Кстати, ты бы хоть на работу позвонила! Там никто не может тебя найти, даже всесильный Голубев! А у вас съемки на носу.

Директор вдруг засмеялся, и это было так неожиданно, что Тонечка посмотрела на него как на полоумного.

– Она совсем ничего не понимает, да? – спросил директор у Лены. – То есть играет втемную!

– Я не играю!

– И что нам теперь делать? – продолжал директор. – Хорошо, она жена Германа, и что дальше? Мы же не можем ее отпустить!..

– Что значит, не можете отпустить? – возмутилась Тонечка. – Я сама уйду.

– Ты не понимаешь ничего, – процедила Лена. – Ты понятия ни о чем не имеешь!

– Так объясните мне!..

Директор дернул шеей.

– Сделать