Сценарии судьбы Тонечки Морозовой - Татьяна Витальевна Устинова

в губы.

– Тоня, – прошептал он проникновенно. – Ты самая лучшая женщина на свете!..

– Почему? – тут же спросила она. Требовалось продолжение признаний.

Но ничего не вышло!..

– По всему, – ответил он. – Давай спать, а?..

Тонечка долго не могла уснуть, ей слышались шорохи, звуки, мерещились тени и казалось, что кто-то скребется в дверь.

Муж спал, закинув локоть за голову, и храпел. Она его даже не переворачивала.

…Завтра она позвонит Сергею Степанову из ФСБ и расскажет, что у нее в номере кто-то рылся. Детей отправит в город – в Нижнем Новгороде полно разнообразных занятий – и запретит являться в гостиницу, пока не вернутся взрослые.

…А если искали Пояс Ориона?.. Стало быть, тот, кто искал, уверен, что он может быть здесь? То есть у ее мужа?! Как это проверить?..

И если Пояс на самом деле у него, значит, они все в опасности – и она, и дети! В самой настоящей опасности, не придуманной, не сценарной! И тут уже неважно, что она, Тонечка, лишилась «надежды и опоры».

Важно, что по ее вине дети могут лишиться… жизни.

Ей стало так страшно, что она вскочила, бросилась в ванную и стала жадно пить тепловатую воду из-под крана.

Тут на нее навалилось все сразу: Лена Пантелеева скорее всего убита. Кондрат украл Пояс Ориона, и Герман знает об этом. Они где-то его прячут. Сокровище ищут все кому не лень – служба безопасности и неведомые бандиты. Мишаков тоже что-то знает, поэтому и не стал ни о чем спрашивать Кондрата в Тонечкином присутствии, а тот придумал неведомого адвоката, чтобы ни о чем не рассказывать!..

Она посмотрела на себя в зеркало и не увидела отражения.

…У Родиона нет паспорта, следовательно, билет на поезд не купить. Нужно позвонить матери и генералу, они приедут и заберут его на машине, а в Москве с документами что-нибудь придумается. Или попросить Степанова посодействовать, наверняка всесильная служба безопасности знает, как можно отправить человека без документов!..

Тонечка еще немного попила.

…Что же делать? Что теперь делать?..

Она вернулась в комнату, осторожно пристроилась на край широченной кровати и подумала горестно: как жизнь была хороша еще десять дней назад! Как проста и прекрасна! В ней не было тайн и загадок – только те, которые она придумывала сама.

Муж длинно всхрапнул и перевернулся на живот.

В эту минуту Тонечка его ненавидела.

Сергей Степанов, нужно отдать ему должное, явился по первому зову. Тонечка позвонила и назначила ему встречу в арсенале, где была выставка какого-то модернового итальянского художника.

С утра она фальшивым голосом сообщила Герману, что у нее дела на местном телевидении – она будет принимать участие в программе, она обещала. Если он и удивился, то виду не подал. Тонечка накормила Родиона завтраком, предупредила администратора, чтобы в ее отсутствие в номер не пускали никого из детей. Они зашли за Настей и Даней в «дом причта», и она проводила их почти до набережной, до дома Рукавишникова, выдала «содержание», чтобы они до вечера не умерли с голоду.

И помчалась в кремль.

Степанов уже был на месте. Едва влетев в зал, она заметила его возле какой-то мудреной инсталляции.

– У вас встревоженный вид, – заметил он, когда она подошла к нему. – Что случилось?

Тонечка перевела дыхание.

– У нас в номере вчера кто-то был. Все вещи перевернуты.

– Что-нибудь забрали? – живо спросил фээсбэшник.

– Ничего, в том-то и дело, – сказала Тонечка. – И я даже не знаю, что искали! Скорее всего, этот ваш Пояс Ориона!..

Степанов немного подумал:

– Это маловероятно.

– Почему?!

– Как Пояс мог оказаться у вас в номере?..

Тонечка смешалась:

– Но вы же… говорили, что… мой муж… что Саша может знать…

– Антонина, – проникновенно начал Степанов. – Должно быть, я как-то плохо объяснил, о чем идет речь. Этот Пояс не просто сокровище за много миллионов долларов. Это… как бы сказать… раритет, предмет культа в той стране, откуда он был вывезен. Вряд ли вор мог отдать его на сохранение! Даже если ваш муж знает о краже. Но этой вещи не место в гостиничном номере.

Тонечка посмотрела сначала на него, а потом опять на инсталляцию. Произведение искусства представляло собой дурно сбитые деревянные козлы, в середину которых был воткнут топор. Называлось произведение «Конец войны».

– Тогда я совсем ничего не понимаю, – призналась она. – Кто мог к нам забраться? Что у нас искали?..

– Да все, что угодно, – стоял на своем Степанов. – Например, деньги.

– В таких отелях по номерам не воруют.

– Допустим. Но вряд ли у вас искали Пояс.

– Родиона, племянника Кондрата, избили на улице местные бандиты. Требовали, чтобы он вернул то, что взял. А он даже не знает, о чем речь!..

– Вы уверены? – быстро спросил Степанов. – Что он не знает?..

Тонечка кивнула.

– Ему семнадцать лет, – сказала она, как будто это все объясняло. – Он любит рисовать и маленьких собак. И я умею разговаривать с подростками! Я знаю, когда они врут. Родион не врет.

Сзади подошли какие-то люди и тоже стали рассматривать топор и козлы.

– По мне, – заявил Степанов довольно громко, – метафора уж слишком очевидна.

– Да это вообще никакая не метафора, – поддержала Тонечка разговор об искусстве. – На метафору не тянет.

– А как же топор войны?

– То есть, вы хотите сказать, это намек на борьбу индейцев с белыми? Топор войны – это что-то из Фенимора Купера!

И они перешли к следующему произведению.

– Вам не удалось узнать достоверно, знает ваш муж о Поясе или нет?

Тонечка покачала головой.

– Он со мной почти не разговаривает, – призналась она. – А я не знаю, как спросить. А вы узнали, когда Кондрата освободят?

– Я был занят другими делами, – сообщил Степанов сухо. – Мне даже на руку, что он пока за решеткой, меньше хлопот. Я должен найти этот Пояс!

– Как он мог украсть такую вещь? – спросила Тонечка. – Вы же говорите – предмет культа, раритет! Его, должно быть, охраняли!

– Нет такого раритета, который нельзя было бы украсть. Это закон. Охраняй не охраняй, если задаться целью, украсть можно все, что угодно.

– Да, но зачем это нужно? – недоумевала Тонечка. – Его ведь, наверное, даже не продашь!

– Говорите тише, пожалуйста, – попросил Степанов довольно сердито. – Вы не на митинге.

Тонечка покивала.

– Продать можно тем, у кого украли, – объяснил фээсбэшник неохотно. – Это довольно хлопотно и опасно, нужно уметь. Но за такие вещи платят огромные деньги! Не коллекционеры, разумеется, а как раз те, кто понимает их истинную ценность.

Тонечка рассматривала синтетическую елку, увешанную смятыми банками из-под кока-колы, рулонами туалетной бумаги и пустыми пластиковыми бутылками. Композиция называлась «Дубрава».