Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль - Мария Тортика (Лобанова)

Архивные документы все же позволяют создать более четкое представление о выступлении Раковского перед партийцами Красной Пресни. Выступавший с докладом о работе ЦК ВКП(б) М. И. Калинин убеждал присутствовавших, что в конфликте с Францией советская сторона вышла победителем, так как были сохранены дипломатические отношения, оправдывал отказ от решительной защиты Раковского на посту полпреда, хотя и отметил его роль в переговорах, проявленную им энергию.[1014]

Получив слово, Раковский посвятил речь главным образом обоснованию тех пунктов платформы оппозиции, которые были связаны с соотношением классовых сил, в частности «термидорианской опасности», и происходившему, по мнению оппозиционеров, укреплению кулачества. В то же время он решительно опроверг приписывавшееся оппозиции намерение создать вторую партию, назвав такое намерение не только преступным, но и безумным, крайне при этом сгустив краски, что видно, в частности, из следующих его слов: «Это означает гибель советской власти, советской революции, это означает закат на десятилетия в деле развития международного революционного движения».[1015] Можно не сомневаться, что эти слова были глубоко искренними. Как же глубоко засел догмат однопартийности в душах даже наиболее образованных и сравнительно широко мысливших деятелей ВКП(б)!

Немаловажное значение придавал Раковский своей агитационной поездке на Украину, где кадровые работники и население хорошо помнили о его деятельности и в значительной своей массе относились к нему с уважением.

Но Христиан Георгиевич не учитывал в полной мере, что сталинская бюрократия, мобилизовав аппарат агитации, смогла создать в партийных организациях устойчивое антиоппозиционное настроение, более того, вызвать у основной массы коммунистов стадное чувство ненависти к оппозиционерам. Показателем этого может служить, например, резолюция коммунистов трамвайного парка города Рязани, требовавшая применять к ним самые жестокие меры репрессии, вплоть до расстрела.[1016]

Раковский приехал в Харьков 5 ноября. Он выступил, судя по покаянному заявлению в ЦКК КП(б)У бывшего оппозиционера Кричевского, на трех районных собраниях членов партии, примыкавших к оппозиции, на которых присутствовало около 300 человек.[1017] Это отчасти подтверждается другими представителями оппозиции Е. Г. Ходоровским и Николаевым, которые, также покаявшись, сообщили, что 5 ноября в 1 час дня на Чеботарской улице в небольшой комнате собралось свыше 100 человек (по Ходоровскому) или 70 (по Николаеву). Собрание было организовано по всем правилам конспирации, выставлены пикеты. В докладе о внутрипартийном положении Раковский проинформировал о работе оппозиции в Москве, о сборе подписей под ее платформой, о «смычке вождей оппозиции с рабочими» и т. д.[1018] Кричевскому особенно запомнилось, что Раковский «оттенил неправильную линию ЦК по международному и хозяйственному вопросам».[1019] При этом, несмотря на давление, под которым находились бывшие оппозиционеры, они в своих заявлениях вольно или невольно отмечали то, что прямо расходилось с оценками и выводами октябрьского пленума ЦК и ЦКК. Так, по их словам, считая необходимым проводить работу среди беспартийных, Х. Г. Раковский подчеркивал, что это не должно сопровождаться попытками их организации.

В связи с развернутой оппозиционерами кампанией за приглашение Раковского на харьковские промышленные предприятия предполагалось, что на собраниях беспартийных он «изложит только положительную часть нашей платформы и только в случае резких выпадов против оппозиции выступит с критикой ЦК».[1020] На тайных собраниях Раковскому задавали вопросы по поводу обвинений оппозиционеров в намерении создать вторую партию. Его ответ, который, безусловно, выражал взгляды всей оппозиции, оставался категорическим: «Если нас даже исключат из партии, мы не пойдем на организацию второй партии, мы будем в наших условиях указывать партии на ее недостатки и ошибки для того, чтобы она могла их своевременно исправить. Вопрос о второй партии сейчас не стоит и стоять не может».[1021]

5 ноября в Харькове состоялось торжественное собрание, посвященное годовщине Октябрьской революции. Х. Г. Раковский принял в нем участие. Хотя и не избранный в президиум, он демонстративно занял в нем место в соответствии с имевшейся традицией в качестве члена ЦК ВКП(б) и заместителя наркома иностранных дел, – эти посты он еще сохранил. Республиканская печать сообщила в связи с предложением об избрании Раковского в президиум: «Это предложение собрание встретило криками негодования, и при голосовании оно было отклонено всеми против нескольких сторонников оппозиции».[1022]

Пытаясь не допустить выступления Раковского, руководители Украины здесь же, в президиуме, передали ему прибывшую телеграмму, в которой от имени ЦК и ЦКК ВКП(б) выдвигалось требование его немедленного возвращения в Москву.[1023]

По настоятельной просьбе Христиана Георгиевича ему все же было предоставлено слово. Однако еще до первой попытки критически оценить деятельность ЦК и правительства раздались бурные крики хорошо организованного «стихийного» возмущения.

Доведенный до высшей степени нервного напряжения, Раковский бросил фразу, обращенную к находившимся в президиуме членам зарубежных рабочих и крестьянских делегаций, не являвшихся коммунистами. Умело ее использовавшие и обыгрывавшие в течение следующего месяца сталинисты передавали эту фразу по-разному, но смысл вариантов был близок. Л. М. Каганович, например, процитировал Раковского так: «Смотрите, как здесь, у нас, можно свободно высказываться представителям рабочего класса. Это – социал-фашизм».[1024] Внешняя картина того, что происходило в харьковском театре «Муссури» в тот вечер, передана тогдашним секретарем губкома партии П. П. Постышевым Сталину в письме от 11 ноября, которое явно ожидали в Москве: «На это заседание явился и Раковский, сидел на сцене, потом записался для выступления по докладу. К концу заседания ему было слово предоставлено. Но не успел он встать на трибуну, как в зале поднялся невероятный шум и крики “Долой!”, “Вон!”, “Раскольник!” и т. п. Здесь я вам должен сказать, что этот самый крик и рев не являлись искусственными. Правда, активка коммунаров была подготовлена (! – Авт.), но беспартийная масса самым активным образом гнала Раковского с трибуны. Одна женщина-работница подбежала к трибуне, пытаясь схватить Раковского за рукав и стащить его с три буны».[1025]

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});