Выстрел в Опере - Лада Лузина

— А че тут знать! — заклокотала Землепотрясная Даша. — Лира вообще была нашей! Она принадлежала нам, а ней ей. Жаль, — загрустила она, — у нас ну совсем не было способа ее получить.

— Один способ все-таки был, — сказала разведчица. — Еще до Отмены мы могли пойти в Прошлое и между 1895 и 1906 выкопать Лиру на Владимирской горке раньше Ахматовой.

— Почему же мы это не сделали?! — Безжалостно сбросив «доцю» с насеста, Чуб выпрямилась на диване. Глаза ее были расширены. — Ты тоже?.. Тоже, как Катя… Почему ты не сказала мне раньше, когда мы могли? Ты только Кате своей помогаешь! Ты испоганила мне жизнь! — закричала она.

— Пойми, — заискивающе объяснила ей испоганившая, — без ахматовской Лиры Булгаков не написал бы «Мастера и Маргариту». Только «Белую гвардию»…

— Чего ты сказала?

Несколько секунд Землепотрясная глазела на Машу круглыми, как у кошки, глазами.

Затем тихо спросила:

— Маш, а ты вообще в теме, что «Белой гвардии» не будет?

— Ты хочешь сказать, красной армии не будет?

— Нет, белой. И не армии — книги. Она ж написана про революцию. А революции не будет. Как же Булгаков сможет о ней написать?

— Булгаков не напишет «Белую гвардию», — проговорила Маша, так заунывно, что подруга враз осознала:

Пророчество об «унынии, которого нельзя допускать», сбывается прямо сейчас — прямо у нее на глазах!

— Ладно, ты не сильно расстраивайся. Я тебя прощаю!

— Не напишет «Мастера и Маргариту». Там действие во время советской власти… А советской власти тоже не будет.

— Ничего. Он напишет че-то другое. Даже прикольно. Мы здесь прочтем новые, никому не известные книги Булгакова! — пообещала ей Даша.

— Нет, — страшным голосом сказала экс-Киевица. — Он ничего не напишет. Ничего. Ничего.

— Маша…

— Не надо! Пожалуйста. — Ковалева быстро прикрыла ладонью глаза. — Страница 227, строка 13.

Сколько, доктор, вы берете за ваш святой труд?

— зачла Землепотрясная.

— Доктором. Господи, доктором! — выкрикнула Маша в небо. — Фауста звали Иоганн! Доктор Иоганн Фауст. Булгаков смотрел оперу «Фауст» 41 раз. Он и есть трамвай.

— Трамвай-революция? — испуганно уточнила Чуб.

— Трамвай — анти-революция! — отчаянно объявила анти-революционерка. — Анти-обряд на Царской. Первый в России трамвай — ровесник Булгакова. Оба они родились в 1891 году. Они однолетки. Они — одно! Демон хотел, чтобы Булгаков стал Фаустом. Он склонил его поступать на медицинский. Ольга хотела того же. Она совершила Отмену только ради того, чтобы Булгаков стал врачом!

— Зачем?

Глава двадцать третья,

в которой Маша понимает, что зло — это добро

Таким, светлым и юным, познакомился Миша с…

А. Кончаковский, Д. Малаков. «Киев Михаила Булгакова»

«Зачем?» — этот вопрос Маша задавала себе, стоя на Андреевском спуске, супротив дома № 13, под вывеской «Швейная мастерская духовного платья».

«Зачем?» — спрашивала она, гладя ключ, висевший у нее на груди.

«Зачем?» — спрашивала она, замерзая, зябко кутаясь в короткую шубу.

Она больше не была Киевицей…

«Зачем? Чтобы Булгаков стал врачом?»

…не могла попросить нужный ей день и час.

И три ненужных, морозных часа стояла и ждала, когда студент медицинского факультета университета Св. Владимира вернется домой.

«Зачем я стою здесь? Он и сам не знает еще, что будет врачом».

В 1910–1913 годах Михаил Булгаков числился на втором курсе, — иначе говоря, был второгодником, одним из «вечных студентов».

Недоученный медик посещал драматическое отделение театральных курсов. Он мечтал о профессии актера. И о любви.

На своей будущей жене, Тасе Лаппа, он женится в 1913. Их обвенчает в церкви Николы Доброго тот самый священник — отец Александр Глаголев, который скажет в романе Алексею Турбину…

(…и Маше!)

«Уныния допускать нельзя. Большой грех — уныние».

Отец Глаголев погиб в 1937. Был расстрелян и стал новомучеником. А теперь не погибнет.

«Зачем же я здесь стою?»

Сын Глаголева, принявший сан после расстрела отца, спас в ночь Бабьего яра много еврейских семей, укрыв их в православном храме.

Их не придется спасать. Триста тысяч людей, втянутых бабьей ямой, — не погибнут. Церковь Николы Доброго не будет разрушена. А Булгаков станет врачом. В 1914 он станет фанатичным врачом. А потом станет Великим врачом. Первым научит людей лечить склероз почек. Избавит их от неизлечимого пристрастия…

Разве это зло?

«Зачем же я здесь стою?»

«Потому что я неспособна принести эту жертву!»

Она сказала это.

Она юлила так долго, страшась произнести это вслух.

Она отказалась от Киева. От Врубеля, с которым разминулась в годах навсегда. От отца, которого не увидит никогда-никогда.

«Но почему Булгаков не может остаться Булгаковым? Писателем! Почему я опять должна кого-то спасать?»

От наркомании умерло четырнадцать тысяч людей. Только в Украине.

«Я спасла пятьдесят миллионов. Достаточно! Если б я знала заранее…»

Если бы еще до Отмены Маша прочла самый первый булгаковский и, возможно, самый прекрасный роман, она б знала, что, вернувшись в феврале 1918 с первой мировой в дом на Андреевском спуске, 13, Булгаков, как и его герой — врач Алексей Турбин, начал принимать там больных, «думал, наладим жизнь».

Однако Города, который он так любил, больше не существовало — в январе 1918 в Киев вошли войска Муравьева…

«Они не войдут!»

«Велик был год и страшен год по рождестве Христовом 1918, от начала же революции второй… Но 1919 был его страшней».

«Он будет чистым и светлым!»

Киев попал в щипцы истории. Великий Город страдал страшнее всех иных городов. С 1918 по 1920 его непрестанно «брали» и «сдавали» немцы, красные, националисты, Петлюра. «По счету киевлян у них было 18 переворотов… я точно могу сообщить, что их было 14, причем 10 из них я лично пережил», —

Булгаков не напишет это.

Когда в августе 1919, после второго пришествия красных, в Киев придут деникинцы, в «Киевском эхе» появится репортаж, подписанный неким «Мих. Б».

Последнее заключительное злодейство, совершенное палачами ЧК, расстрел в один прием 500 человек…

— первая вещь, написанная Михаилом Булгаковым?

Он уйдет с деникинцами. В 1921 он приедет в Москву. Придет пешком, будет голодать. Когда в феврале 1922 в Киеве умрет его мать, он не сможет поехать в Киев на похороны — у него не будет денег на билет. Но роман «Белая гвардия» начинается с похорон матери. И именно с «Белой гвардии» начинается писатель Булгаков.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});