Великая война и Февральская революция, 1914–1917 гг. - Александр Иванович Спиридович

против императрицы. Всеобщее злорадство по поводу убийства Распутина и дальнейшие разговоры и критика всего, что делали в Царском Селе, были настолько резки и открыты, что в тогдашней сгущенной атмосфере создалась легенда о «заговоре» великих князей. Центром заговора считали великую княгиню Марию Павловну-старшую и вообще Владимировичей. Их, через жену великого князя Кирилла Владимировича Викторию Федоровну[136], связывали с английским посольством. Легенда ширилась, и ей верили. Правда же заключалась в следующем: члены династии, желая помочь высланному Дмитрию Павловичу, совещались, как бы помочь ему, и, по чьей-то инициативе, решили обратиться к государю с письменной просьбой. Было составлено письмо, авторство которого княгиня Палей (жена великого князя Павла Александровича) приписывает себе; в нем родственники, ссылаясь на слабое здоровье Дмитрия Павловича, просили заменить высылку на персидский фронт разрешением жить в имении Усово или в Ильинском.

29-го днем во дворце великой княгини Марии Павловны собрались все те, кто согласился подписать письмо. Подписались:

Ольга (королева Греции), Мария-старшая, Кирилл, Виктория, Борис, Андрей, Павел, Мария-младшая, Елизавета (Маврикиевна), Иоанн, Елена, Гавриил, Константин, Игорь, Николай Михайлович, Сергей Михайлович.

Среди собравшихся было большое возбуждение. Не скрывалось резкое негодование против императрицы. Молодежь и дамы были особенно воинственно настроены, а великий князь Николай Михайлович выражался про императрицу просто грубо. Кто-то предложил даже не ехать во дворец с новогодним поздравлением, но этот проект не прошел. Поставив приведенные подписи, члены семьи разъехались.

Письмо было отправлено, а вечером их величества уже знали все подробности о царившем во дворце Марии Павловны настроении и обо всех резких там разговорах.

На следующий день это коллективное письмо было прислано обратно великому князю Павлу Александровичу, который жил в Царском Селе, с такой резолюцией государя императора: «Никому не дано права заниматься убийством. Знаю, что совесть многим не дает покоя, т. к. не один Дмитрий Павлович в этом замешан. Удивляюсь вашему обращению ко мне. Николай».

Эта резолюция окончательно вооружила всю семью против императрицы, влиянию которой и приписывали резкость ответа. Резкие разговоры увеличились, легенда о «заговоре» разрасталась. Был пущен вздорный слух об аресте великого князя Андрея Владимировича.

Из всех членов династии больше всех будировал, кричал, всё и вся критиковал великий князь Николай Михайлович. Великий князь уже и до того вызывал к себе разных политических деятелей, до революционера Бурцева включительно. Он критиковал положение вещей, рассказывал про свое письмо от 1 ноября государю и даже читал это письмо некоторым из своих гостей. После убийства Распутина великий князь особенно горячился. Он вызывал к себе некоторых судебных деятелей. Высылка же Дмитрия Павловича привела Николая Михайловича в чрезвычайно нервное состояние.

Главным местом, где великий князь любил много и громко говорить, был Яхт-клуб. Русские члены клуба, знавшие хорошо великого князя, серьезного значения его разговорам не придавали, но иностранцы к ним очень прислушивались. Ведь повествователь и критик был весьма пожилой великий князь, генерал-адъютант его величества. К тому же историк, писатель, автор многих трудов.

Государя предупреждали о поведении великого князя с нескольких сторон, и его величество решил положить этому конец. 29-го вечером по повелению государя министр двора граф Фредерикс пригласил к себе великого князя и передал ему неудовольствие государя и просьбу прекратить неподобающие его положению разговоры. Великий князь дал министру разъяснения и написал государю письмо, в котором повторил сказанное министру. На свое письмо великий князь получил 31 декабря следующий ответ от государя:

«Очевидно, граф Фредерикс перепутал. Он должен был передать тебе мое повеление об отъезде из столицы на два месяца в Грушевку. Прошу это исполнить и завтра не являться на прием. Комиссией для выработки мирных переговоров заниматься больше не надо. Возвращаю бумаги разных министров по юбилейной комиссии.

Ники.

31 декабря 1916 года».

Вечером великий князь протелефонировал об этом великой княгине Марии Павловне, был приглашен к ней и встретил у великой княгини Новый год со всеми Владимировичами. 1-го числа некоторые из знакомых нанесли визиты великому князю, а вечером великий князь выехал в Москву.

Высылка великого князя произвела большое впечатление на всех членов династии и в высшем обществе. Стали говорить осторожнее. Вскоре затем почти все члены династии разъехались по своим делам. Но великий князь Кирилл Владимирович был командирован государем на север, что было понято всей семьей за почетную высылку. Великий князь Андрей Владимирович уехал по болезни в отпуск на Кавказ, а в половине февраля уехала на Кавказ и сама великая княгиня Мария Павловна.

Передавали, что будто бы великая княгиня сказала одному генералу, что она вернется в столицу, когда все кончится. С их разъездом слухи о «заговоре» прекратились в Петрограде, но они прошли в провинцию и на фронт. Таковы были ближайшие последствия убийства Распутина во взаимоотношениях царской фамилии.

Через Владимировичей легенда о «заговоре» великих князей связывалась с английским посольством. Английский посол сэр Джордж Бьюкенен, как говорили, джентльмен, как настоящий англичанин, да еще дипломат, считал, что он отлично понимает Россию и знает, что и как надо делать русскому правительству и монарху. На Россию и на все в ней происходящее Бьюкенен смотрел глазами наших оппозиционеров Прогрессивного блока и московских коммерческих кругов. Он дружил с Милюковым, принимал Гучкова и князя Львова, с москвичами же и их взглядами его объединял умный и энергичный консул Локарт, под большим влиянием которого и находился Бьюкенен. В общем, как настоящий парламентарий, Бьюкенен смотрел на нашу Государственную думу как на английский (в своем роде, конечно) парламент и искренно был уверен, инспирируемый своими русскими друзьями, что Россия управляется какими-то фантастическими «темными силами».

Царская же семья и двор освещались английской разведкой полковника Самуэля Хоара и личными связями посла и его семьи с петроградским высшим светом и, главным образом, с великой княгиней Викторией Федоровной, женой великого князя Кирилла Владимировича.

Семью Бьюкенена с великой княгиней Викторией Федоровной связывало то давнее прошлое, когда Виктория Федоровна (тогда Виктория-Мелита), принцесса Кобург-Готская, внучка английской королевы Виктории, была замужем первым браком за великим герцогом Гессенским, Эрнестом-Людвигом, братом императрицы Александры Федоровны, которая была также внучкой королевы Виктории по матери. В то время представителем английского правительства в Гессене был этот самый Джордж Бьюкенен. Брак великогерцогской четы не был счастливым. И королева Виктория, желая знать истинную причину семейного разлада своих внука и внучки, потребовала от Бьюкенена подробного освещения этого деликатного вопроса. Представленные данные были не в пользу великого герцога. Состоялся развод. Это было начало тесной дружбы Виктории Федоровны с семьей Бьюкенена.

Дивный портрет одной из Бьюкенен, великолепная работа самой Виктории Федоровны, украшал ее