Гитлер и его бог. За кулисами феномена Гитлера - Джордж ван Фрекем

В некоторых книгах Гитлер делал «подчеркивания, пометки на полях, ставил вопросительные и восклицательные знаки», например, в работе Фихте, которую ему подарила знаменитый режиссер Лени Рифеншталь. «По мере того как я следовал этим карандашным пометкам, мне стало ясно, что Гитлер искал дорогу к божественному, и для него она сводилась лишь к одному. Фихте спрашивал: “Откуда Иисус взял силу, которая поддерживала его последователей все это время?” Гитлер жирно подчеркнул ответ: “Через свою абсолютную идентификацию с Богом”. В другом месте Гитлер выделил небольшой, но многозначительный абзац: “Бог и я одно. Это прямо выражено в двух идентичных предложениях: его жизнь – это моя жизнь; моя жизнь – его. Моя работа – это его работа; его работа – моя работа”»33.

«Пропаганда, делавшая из Гитлера спасителя, не просто предназначалась для вербовки последователей и не была результатом холодного расчета. Пропаганда, проводимая Геббельсом, Гессом, Штрайхером и Штрассером, выражала то, во что верил сам Гитлер. Гитлер действительно видел в Иисусе Христе своего предшественника», – пишет Петер Орцеховски. Он приводит слова Гитлера из речи, произнесенной на самом взлете нацизма: «И сегодня, мой германский народ, я требую от тебя: укрепи меня своей верой. Будь с этих пор источником моей силы и моей веры. Не забывай: от того, кто отрекается от себя в этом мире, Всевышний никогда не отречется!.. Я учил вас верить, дайте же мне теперь вашу веру!»34

«Новая система ценностей, основанная на жестокости и насилии», была, конечно, не тем, что принес в мир Христос, это было нечто прямо противоположное. Прежде всего Гитлера в Христе очаровывала не сущность его учения, не внутренний путь души, хотя и это могло показаться ему интересным. Главным образом его привлекали величие и слава Христа, за которым до сих пор идут миллионы, его ключевая роль как основателя нового мира, то, что он стал решающей поворотной точкой своего времени. Также его завораживало то, что Христос был напрямую вдохновлен Богом, это был сын Божий, посланный с тем, чтобы осуществить задачу, которую Гитлер, очевидно, считал соизмеримой со своей собственной.

«Провидение предопределило, что я стану величайшим освободителем человечества, – говорил Гитлер Раушнингу. – Я освобожу человека от насилия ума, который становится самоцелью, от грязных и унизительных мук химеры, называемой “совесть” и “мораль”, и от требований свободы и личной независимости, к которым, в любом случае, способны очень немногие… Христианскому учению о ничтожестве и незначительности индивидуальной души и о личной ответственности я с ледяной ясностью противопоставляю освобождающее учение о ничтожестве и незначительности индивида и его развития по сравнению с реальным бессмертием нации, частью которой он является. Вместо догмы, вместо показательного страдания и смерти божественного спасителя приходит показательная жизнь и деяния нового фюрера и законодателя, освобождающего массы верующих от бремени свободы выбора»35.

Эти крайне важные цитаты раскрывают перед нами суть миссии Гитлера в его собственном понимании. Его послали в этот мир и им руководили с тем, чтобы преобразовать совесть и мораль человечества в нечто противоположное христианской совести и морали. Человечество шаг за шагом пыталось стать более сознательным и более индивидуализированным, Гитлер же видел индивида чем-то подобным клетке тела или муравью в муравейнике. То, что он собирался сделать с человеком, показывает истинные масштабы зла, представителем которого был германский мессия. Разрушения и смерть, которые он принес в мир, были лишь началом.

Его слова, обращенные к Шпееру – они обсуждали гигантские здания будущей столицы, – нужно понимать совершенно буквально: «Говорю вам, Шпеер, эти здания важнее всего. Вы должны сделать все возможное, чтобы закончить их, пока я жив. Если мне удастся говорить в них, управлять из них, они будут освящены; лишь в этом случае они могут быть полезны моим преемникам»36. «Он часто говорил, что его могила будет оказывать на нацию политическое влияние, которое нельзя недооценивать», – сообщает Шпеер. И он же вспоминает в другом месте о гигантском зале, который должен был быть построен в Берлине, с венчающим его купол орлом, держащим в когтях земной шар: «Этот зал, по сути, был местом культа. Идея была в том, что столетия традиций и почитания придадут ему значение, не меньшее того, которое храм Св. Петра в Риме имеет для христиан»37.

Когда осматриваешь карту гитлеровского сознания – что мы и делали до сих пор, – виден водораздел, словно раскалывающий его на две части. С одной стороны лежит все то, что относится к «мистическому» Гитлеру: это провидец, для которого мир является ареной апокалиптического столкновения избранных народов, провозгласивший, что время этой решающей битвы, время рождения нового мира и нового человека пришло, убежденный, что главным протагонистом этой драмы является он сам, избранный или посланный провидением. С помощью особых сил, которыми обладал Гитлер, он сумел передать это видение немецкой аудитории. Она, в свою очередь, была подготовлена к этому глубоко укоренившейся убежденностью в своем превосходстве над другими народами и ожиданиями вождя, который даст им, наконец, законное место под солнцем.

По другую сторону этого водораздела сознания Гитлера мы находим мысли банальные и бессвязные, словно принадлежащие другому существу, куда более низкого уровня. «Я ничего не знаю о том, что будет после смерти, и у меня хватает честности в этом признаться… Ум и душа, без сомнения, возвращаются в некий общий резервуар, так же как и тело. Таким образом, мы служим питательным элементом, основанием, из которого появляется новая жизнь. Нечего ломать себе голову, как и почему это происходит. Нам никогда не понять сущности души… Где-то на мировой шкале нам указано место… В некотором смысле все это приводит к пониманию бессилия человеческого существа перед вечным законом природы – и искупление человека в том, что он пытается понять божественное провидение и не верит, что способен восстать против этого закона. И когда человек смиренно склоняется перед законами – это прекрасно… Всемогущая сила, сотворившая эти миры, дала каждому существу свою задачу. Все происходит так, как и должно происходить… Если бы я захотел поверить в божественную заповедь, этим могло бы быть лишь повеление сохранять расу…»38

Таков, по-видимому, краткий свод гитлеровской метафизики, во всяком случае в поздний период его жизни. В общем направлении виден агностицизм, что противоречит его вере в божественное руководство и провидение. Здесь стоит вспомнить замечание Шпеера о том, что Гитлер по-разному говорил с разной аудиторией. Фундаментальное отличие между этими двумя типами мышления состоит, видимо, в том, что в первом случае перед нами вдохновленный Гитлер-провидец, а во втором – обычное приземленное существо, заимствующие свои мысли где придется.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});