Фехтовальщица (СИ) - Смородина Татьяна

— Тише! Вон Жослен ковыляет.

Жослен, перебежками добравшись до своих, пояснил ситуацию:

— Дочь хозяйки вчера приехала с сестрой.

— Хм, с охраной? — спросил Проспер.

— Двое парней и служанка. Экипажа нет, верхами прискакали.

— Где они?

— Бабы спят, охранники на кухне жрут вместе с конюхом, здешние двое в зале сидят.

Проспер и Кристиан переглянулись.

— Чепуха! Осилим, — уверенно сказал Тулузец.

— Это еще не все, — оглянулся на дом Жослен. — Епископ здеся.

— Какой епископ?

— Из Реймса. Тоже вечером прибыл. Три охранника и слуга.

Проспер присвистнул.

— Семь охранников… Тулузец…

— Что семь? — вместо Кристиана ответил Веселый Жан. — Вы не поножовщики, что ли? Большая добыча на кону! Я без нее не уеду! Рони, Жакерия, вы со мной, сучьи дети?

— С тобой, Веселый! — с готовностью отозвался Жакерия и вытащил из-за пояса широкий секач. — Только епископ мой, собака!

— Никто нас не ждет сейчас, — сказал Кристиан. — Это славно. Где охранники, Жослен?

— Наверху в галерее. Двое спят, один дочку повара тискает.

— А епископ?

— В спальне с госпожой де Рошаль. Притомились они за ночь.

Все засмеялись. Не смешно стало только фехтовальщице.

— С какой госпожой де Рошаль? — спросила она.

— Так с дочкой хозяйки, с Маргаритой. Красивая такая деваха! Кожа мраморная, волосья густые по задницу! Я бы и сам на месте епископа не прочь побывать!

— Ладно, хватит болтать! Пора дело делать, — сказал Веселый Жан. — Иди ворота открывай, Копень.

Жослен побежал к дому, а Проспер быстро набросал новый план. Решили зайти через кухню, так как, по словам Жослена, парадная дверь еще была заперта. Вся силу нападения должна была быть направлена на охранников.

— Челядь сопротивляться не будет, повяжем да в чулан толкнем, — сказал Художник. — Кончать только тех, кто бежать надумает. Пистолеты пользовать на крайний раз. Чем быстрей и тише сверстаем, тем фарту больше будет.

Однако быстрей и тише не получилось. Сначала все пошло удачно — Жослен оглушил сторожа пистолетом и открыл ворота. Возы беспрепятственно въехали во двор. Веселый Жан, Трюха, Шило и фехтовальщица остались ждать у парадного входа. Проспер, Рони, Кристиан, Жакерия и Рони зашли с торца через двери, ведущие на кухню. Едва они скрылись за углом, как внутри дома послышались крики, визг и грохот разбиваемой посуды. Из окна, словно ошпаренный, выпрыгнул парень, в котором Женька узнала Северина, и побежал к воротам. Веселый Жан, державший наготове пистолет, тотчас развернулся и выстрелил. Северин вскрикнул и упал. Открылись парадные двери, и Жослен призывно махнул рукой. Веселый Жан и Женька бросились в дом.

В зале продолжалась борьба, начатая еще на кухне. Проспер схватился в рукопашную с одним из солдат. Сверху по широкой лестнице спускались со шпагами наголо еще двое. Рони пытался связать визжащую Лизи.

— Что ж ты орешь-то, дура?

Раздраженный парень махнул кинжалом. Лизи замолкла и повалилась навзничь. Рони вступил в поединок с охранником. По залу летали ножи Кристиана, и сверкал своим секачом Жакерия.

На площадку лестницы в одной сорочке выскочила девочка — подросток, в которой Женька узнала сестру Маргариты Габриэль. Увидев творившееся внизу, девочка отшатнулась и закричала:

— Маргарита! Маргарита!

При виде полураздетой Габриэли Веселый Жан азартно вскрикнул и, громко улюлюкая, погнался за ней. Женька, не выпуская из виду его сутулую спину, молча побежала следом.

Девочка пересекла коридор, юркнула в одну из комнат и попыталась закрыться на ключ, но не успела, — бандит распахнул дверь ударом ноги, набросился на беглянку и, повалив на ее пол, стал стаскивать с нее сорочку. Тонкая шелковая ткань поддалась и затрещала. Девочка брыкалась, кричала и плевала в уродливое лицо. Веселый Жан разозлился и сцепил свои широкие пятерни на ее худеньком горле. Габриэль стала задыхаться. Фехтовальщица подскочила вовремя и одним, много раз просчитанным в уме, ударом загнала точеное лезвие кинжала в согнутую спину. Руки бандита ослабли, он обмяк и рухнул прямо на девочку, придавив ее собой. Женька тотчас отвалила его в сторону, поставила Габриэль на ноги и, сунув ей свой плащ, велела уходить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Спрячься где-нибудь, — сказала она, — и не вылезай, пока мы не уедем. Ты поняла меня?

— А Маргарита?

— Ее судьба теперь в руках Бога.

— Я без нее не уйду, не уйду!

– Беги сейчас же отсюда, дура, а то прирежу тебя, поняла! — замахнулась окровавленным кинжалом фехтовальщица.

Девочка отшатнулась и с испугу едва сама не выпрыгнула в окно, но Женька удержала ее и помогла спуститься вниз на простыне, которую сдернула с еще теплой кровати. Как только Габриэль скрылась за углом дома, фехтовальщица расстелила простыню на полу, скинула в нее первые попавшиеся вещи — золотой подсвечник, кувшин, какую-то одежду из ларя, завязала и потащила вниз.

По всему дому продолжали слышаться, то отчаянные, то ликующие крики. Внизу валялись тела убитых и умирающих охранников. Неестественно запрокинув свою «птичью головку», безмолвно лежала в луже крови Лизи. Жослен сидел на полу и перевязывал тряпкой раненую ногу. Прикрывая всем своим полным телом испуганного мальчика, сдавленно подвывала какая-то женщина в углу.

— Кто? — кивнула на них фехтовальщица.

— Повариха с сыном, — ответил Жослен. — Мужа ее сразу подрезали, как только начал кочергой махать.

— Кто?

— Тулузец твой. Если б не он, этот толстяк меня бы враз прикончил.

— Остальные где?

— Вещи тягают и тайник ищут.

Тайник скоро был найден. Проспер и Кристиан вытащили сундук в зал, куда собиралось награбленное добро со всего дома. Женька бросила свой узел на пол и спросила Кристиана:

— Что с Маргаритой?

— Не знаю. Жакерия в спальню побежал.

Легок на помине, на верхней площадке появился Жакерия. Он волок Маргариту за волосы и стащил в залу прямо по лестнице. Следом за ним острием кинжала подгонял любовника-епископа смеющийся Рони. Парочку нашли в постели, где они крепко спали после ночных трудов, поэтому оба были совершенно голые.

— Вот чертова девка! — восклицал Жакерия. — Совратила даже его священство! Давай двигай быстрей своими ходулями, богомерзкий блудник!

При виде епископа Женька слегка содрогнулась, — молодой, те же прозрачные глаза, светлые волосы…

— Вы… вы брат графа д, Ольсино, ваше священство? — спросила она, когда вся процессия остановилась посреди залы.

— Что?.. А…да, Камиль был моим братом, — подрагивая белым телом и прикрываясь рукой, ответил испуганный священник.

В отличие от него Маргарита, распластанная на залитом кровью полу, смотрела кругом с удивительным в ее положении гневом. Видимо, гордыня, воспитанная с детства, подавляла естественный в таком положении, ужас.

— Видали, как глазьями сверкает! — усмехнулся Жакерия. — Счас перестанет, шлюха позорная!

Он взмахнул секачом, но Женька остановила его и велела позвать Табуретку.

— На что? — не понял налетчик. — Кончать надо да разбегаться, пока не застукали!

— Погоди, я только спрошу.

— Пусть спросит, — поддержал фехтовальщицу Кристиан.

Все оторвались от дела и подошли ближе. Женька присела перед Маргаритой и посмотрела в ее искаженное лицо.

— Вы помните меня, госпожа де Рошаль?

— Я?.. Вас?..

— А тех детей, которых погубил ваш прошлый любовник? Он был братом этого священника. Вспомнили?

В глазах Маргариты мелькнула какая-то серая тень.

— Вы… а, это вы… Я говорила Камилю, что он напрасно не убил вас тогда.

— Он не убил меня, потому что я не упала в обморок, как вы, но теперь смотрю, вы стали покрепче.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Вы… вы пришли мне мстить?

— Я пришла грабить ваш дом, а мстить… Где Табуретка?

К Женьке и Маргарите подошел Табуретка. Все молча смотрели на всех троих.

— Вам знаком этот мальчик, сударыня? — спросила фехтовальщица.

— Я не знаюсь с уличными уродами.