Скуки не было. Вторая книга воспоминаний - Бенедикт Сарнов

ПРОХОЖИЙ. А что здесь?.. Здесь всё по-прежнему. Сплошная демократия. (Поет.)

Не решен с едой вопрос.С водкой хреновато.Но зато на каждый постПо два кандидата.На собраниях с шестиИ до полдесятогоКроем, мать его ети,Рейгана проклятого.Вечерком в кафе зайдешь,Грязно там и тесно,Но зато, едрена вошь,Гласность повсеместно.Телевизор свой включишь —Там пресс-конференция.Как баран сидишь-глядишьНа интеллигенцию.Нет картошки, нет пшена,Обуви с одежею.В общем, нету ни хрена,Кроме ветра свежего!

БИРГЕР. Да, братец, какой-то у тебя мрачный взгляд. Ну, ничего, увижу своих друзей, они мне всё расскажут.

ПРОХОЖИЙ. А что ж дружки тебя не встречают? Может, забыли?

БИРГЕР. Что ты! Они меня ждут в мастерской. Ах, друзья!.. Верные мои, славные друзья! Как я счастлив, что наконец-то вас всех увижу. Ну, прощай, братец, может, еще увидимся.

ПРОХОЖИЙ. Конечно. Я тебя по телевизору увижу. Сейчас какой еврей возвращается, непременно по телевизору выступает.

Слышен шум проезжающей машины. Биргер с криком «Такси!» срывается со своими чемоданами и исчезает.

ПРОХОЖИЙ. Во, народ! Рубля, говорит, нет, а сам на такси уехал. Одно слово — бардак! Или, по-научному, демократия!

КАРТИНА ТРЕТЬЯ.

Мастерская Биргера. По диагонали ее разгораживает длинный стол. Но он почему-то перевернут вверх ногами, а на него навалены стулья, мебель, холодильник. По одну сторону этого сооружения — Бен, Слава, Кваша, по другую — Белла, Олег, Непомнящий. Булат чуть в стороне со своей гитарой. По воздуху проносятся различные предметы, слышны отдельные выкрики: «Эйдельман!», «Астафьев!», «Евреи!», «Русские!», «Интернационалист!», «Оппортунист!» Появляется Биргер. Никто не обращает на него внимания, все машут руками, орут.

БИРГЕР. Эй! Вы что?.. Какого чёрта!.. Вы что, с ума сошли?!

БЕН (замечает Биргера). А-а, Боря?.. Приехал?.. Молодец.

БИРГЕР. Что тут у вас происходит?

БЕН. Небольшая дискуссия… У нас теперь это постоянно. Шумим, брат, шумим…

БИРГЕР. Но почему стол перевернут?

БЕН. Это не стол. Это — баррикада. Мы теперь по разные стороны баррикад.

БИРГЕР. Чушь какая!

Крики: «Эйдельман!», «Астафьев!», «Сионист!», «Черная сотня!»

БИРГЕР. Ребята! Да прекратите вы этот галдеж. Олег!.. Бен!.. Послушайте лучше, я вам про Мюнхен расскажу. Про свою выставку…

Никто не обращает на него внимания. Все продолжают орать.

БИРГЕР. Знали бы вы, какой у меня был успех. Сам канцлер Коль обнял меня, говорит: ты, брат, и я, брат…

Конец его фразы тонет в новом взрыве криков. От одной группы орущих отделяется НЕПОМНЯЩИЙ, от другой — БЕН. Между ними начинается частушечная перепалка.

НЕПОМНЯЩИЙ.

Графоман и плагиаторВаш хваленый Эйдельман.Он Гапон и провокаторПравославных христиан!

БЕН.

Ваш Астафьев изувер.Нашли себе учителя!Лучше брали бы примерВы с Христа-Спасителя!

БУЛАТ.

Мне нужно на кого-нибудь молиться.Подумайте, простому муравьюВдруг захотелось в ноженьки валиться,Поверить в очарованность свою!

НЕПОМНЯЩИЙ.

Иностранных супостатовМы развеем в прах и в пыль.Ну, а после всех пархатыхСразу вышлем в Израиль!

ИГОРЬ.

Израилем и ЕвропойЗря вы прокидаетесь.Все уедут, с голой жопойВы одни останетесь!

НЕПОМНЯЩИЙ.

Нам не страшно ничего,Хоть блоху подковывать.Будем Пушкина свовоСами истолковывать!

БУЛАТ.

Красивые и мудрые, как боги,И грустные, как жители земли.

НЕПОМНЯЩИЙ. А ты, Олег, что молчишь? Видишь, их сколько, а я один!

ОЛЕГ. Я в таком стиле дискутировать отказываюсь.

БЕЛЛА.

Он прав. Когда товарищей журят,Я понимаю слов закономерность.Но нежности моей закаменелостьМешает слушать мне: как их корят.Я знаю: злое сердце у Астафьева.Но чей-то голос шепчет мне: оставь его!Он не палач. Он лишь усталый рабСвоих страстей. Унылое злодействоЕго речей скорей от лицедейства,А у Натана — дерзость иудейства,Хоть он душой и совестью ослаб…

БИРГЕР (пытаясь продолжить свой рассказ). Вилли Брандт на выставку приходил. Обнял меня и говорит: ты, брат, и я Брандт…

БЕЛЛА.

Они мне гадки оба. Не таиИ ты, Борис, к обоим отвращенья.Но ведь они товарищи мои.Ужели им не заслужить прощенья?

БЕН. Ребята! А ведь она права! Ей-богу, права!

СЛАВА. То есть как? Ты же сам только что говорил, что Астафьев изувер!

БЕН. Понимаешь, с одной стороны, он, конечно, изувер. Но с другой стороны…

СЛАВА. Ты это брось! Со мной такие штуки не проходят. Говори прямо: ты за Астафьева или за Эйдельмана?

БЕН. Что значит: или — или? У меня своя точка зрения.

СЛАВА. Нет! Ты не будешь болтаться, как говно в проруби!

ОЛЕГ. Бен, скажи, что ты в таком тоне полемизировать отказываешься.

БЕН. Я в таком тоне полемизировать отказываюсь!

СЛАВА. Ух, как я ненавижу твою еврейскую изворотливость!

БЕН. А-а, ты еще и антисемитка!

СЛАВА. Я антисемитка? Это ты антисемит! Это ты предал свой народ!

ИГОРЬ. Постой! Почему это он его предал?

СЛАВА. Потому, что пишет по-русски, а не по-еврейски, И ты тоже предал свой народ! Ты тоже предатель! Вы все предатели! Вы забыли свой родной язык! (Поет).

Авейни, шолом алейхем,Авейни, шолом алейхем…

ИГОРЬ. Подумаешь, я тоже эту песню знаю. (Подпевает.)

СЛАВА И ИГОРЬ (вместе).

Авейни, шолом, алейхем,Авейни, шолом, шолом, шолом алейхем!

БЕН. Вы как хотите, а я остаюсь интернационалистом! (Затягивает).

С интернациона-аломВоспрянет род людской!..

ОЛЕГ И НЕПОМНЯЩИЙ (вместе, хотя и несколько вразнобой).

Боже, царя храни!Сильный, державный,Царствуй на славу нам,Царствуй на страх врагамЦа-арь православный!..

БУЛАТ.

Сумерки, Природа.Флейты голос нервный.Позднее катанье.На передней лошади едет императорв голубом кафтане…Следом — дуэлянты.Флигель-адъютанты.Блещут эполеты.Все они красавцы,все они таланты,все они поэты.

ОЛЕГ И НЕПОМНЯЩИЙ (вместе).

Так за царя, за Русь, за нашу веруМы грянем громкое ура, ура, ура!..

БИРГЕР. Вы, говорят, Рембрандт… Тициан… Они все, говорят, мизинца вашего не стоят…

Тут начинается нечто невообразимое. Поют все вместе, каждый свое. «Авейни, шолом алейхем…», «С интернационалом…», «Боже, царя храни…», «Все они красавцы, все они таланты, все они поэты…»

БЕН. О!.. Тут уже не баррикадами пахнет, а настоящей гражданской войной!

БУЛАТ.

Но если вдруг когда-нибудьмне уберечься не удастся,какое новое сраженьени покачнуло б шар земной,я все равно паду на той,на той единственной гражданской,и комиссары в пыльных шлемахсклонятся молча надо мной.

ВСЕ ВМЕСТЕ.

Весь мир насилья мы разрушимДо основанья, а затем…Так за царя, за Русь за нашу веру…Авейни, шолом, шолом, шолом алейхем!..

БИРГЕР. Ребята! Вы спятили!.. Послушайте!.. (отчаянно) Да замолчите же! (Все замолкают.) Братцы!.. Друзья! Как русский художник…