Чайная роза - Дженнифер Доннелли

Фиона взяла его руку и сжала ее.

— Не бросай меня, Тедди. Ты мне нужен. Ты всегда был рядом. Всегда. Так побудь еще немного.

Тедди посмотрел Фионе в глаза, безуспешно пытаясь понять причину ее мании.

— Не надо, Фиона. Это безумие, — тихо сказал он. — Ты уничтожишь все, ради чего работала.

— Ты ошибаешься, Тедди, — ответила она. — Именно ради этого я и работала.

Глава шестьдесят девятая

— Конечно, я бывал в этом поганом сортире, но давно, — сказал Родди, глядя на аляповатую вывеску «Тадж-Махала». Потом он перевел взгляд на верхние этажи кирпичного здания и увидел ряд выбитых окон. — Именно этот ущерб ты имел в виду?

Констебль Макферсон кивнул:

— Окна, дверь и похищенную кассу.

— Значит, сегодня ночью?

— Угу.

— Куинн сам вызвал полицию?

— Нет. Один из соседей услышал звон бьющегося стекла и поднял крик. Я увидел ракету и со всех ног помчался сюда. Сказал Куинну, что во всем разберусь, но он отказался от моей помощи. Сказал, что это его проблема и он сам с ней разберется. Сказал, что это дело рук местных парней.

— Двух маленьких шалунишек по имени Котелок Шихан и Сид Мэлоун, — мрачно закончил Родди.

— Да, но которого из них? Я всегда слышал, что Куинн — человек Шихана. Думаете, он переметнулся?

— Не знаю, но выясню. Тут что-то затевается. Внезапно в «Тадже» появляется Мэлоун, потом Куинну выбивают стекла… Готовится битва за Восточный Лондон. Нюхом чую. Кем бы ни был этот малый, у него большие планы, и они включают нашу сторону реки.

— Думаете, Денни скажет вам, что к чему?

— Скажет, если не захочет, чтобы его заведение прикрыли… Ладно, пошли.

Родди открыл дверь «Тадж-Махала» и вошел внутрь; Макферсон следовал прямо за ним. О’Меара был готов к обычной встрече — косым взглядам, неразборчивым ругательствам и вульгарным жестам вроде остатков чьего-то ужина, брошенных к его ногам, пива, пролитого на мундир, и бутылки, брошенной ему в голову. Был готов, что одна из девиц Денни предложит ему свои услуги. Даже к тому, что к нему выйдет сам Денни и начнет уговаривать выпить виски и съесть бифштекс за счет заведения. Но к увиденному он оказался не готов.

Ничего. Абсолютно ничего.

В помещении не было ни души. И это вечером в пятницу. Свет не горел. Бильярдные столы пустовали. У бара не толклись любители делать ставки. Бармен отсутствовал. Никто не тыкал вилкой в жаркое, никто не брел по лестнице за одной из девиц. Родди оборачивался по сторонам, изумленный тишиной.

— Куинн… — нерешительно позвал он. — Денни? — Ответа не последовало.

Он посмотрел на Макферсона, но тот понимал не больше его. Сняв с пояса дубинки, они прошли за бар и открыли дверь на кухню. Никого там не было, но в раковине высилась гора очищенной картошки. На деревянной доске лежала связка сосисок и ждала, что ее вот-вот начнут разрезать.

У Родди встали дыбом волосы на затылке. Здесь произошло что-то очень скверное. Он вернулся с кухни, прошел через зал и поднялся по лестнице. Кабинет Куинна располагался рядом с площадкой второго этажа. Там должны были находиться либо сам Куинн, либо Джейни Симмс, его сожительница и хозяйка здешнего публичного дома.

— Куинн! — крикнул Родди у дверей кабинета. Никто не откликнулся. Он подергал ручку, но дверь была заперта. — Ден! Ты здесь? — Он начал стучать в дверь. Без ответа. О’Меара хотел постучать снова, но услышал донесшийся из комнаты слабый стон. Он попятился, потом рванулся вперед и ударил в дверь плечом. Та дрогнула, но устояла. Он повторил попытку. Замок не выдержал, и Родди влетел в комнату.

Деннис Куинн лежал на полу в луже крови. Его глаза безжизненно смотрели в потолок.

— Господи Иисусе… — пробормотал Макферсон.

Родди опустился на колени и приложил руку к шее Куинна, чтобы пощупать пульс; от давления из раны, нанесенной ножом, снова закапала кровь. Обведя взглядом тело Денни, О’Меара заметил, что рубашка на груди покойника испещрена алыми пятнами. Он встал и снова услышал стон. Только тут до Родди дошло, что мертвые не стонут. Звуки доносились из-за письменного стола на дальнем конце комнаты. Он понял, кто там, раньше, чем добрался до стола.

Джейни Симмс лежала на боку, хватая ртом воздух. Ее кожа была мокрой от пота. Одна рука зажимала глубокую рану в груди, другая вытянута вперед. Женщина смотрела на Родди стеклянными глазами.

— Джейни, кто это сделал? Назови имя.

Джейни сделала глотательное движение, хотела что-то сказать, но не смогла.

— Держись, милая, — сказал Родди. — Сейчас тебя отвезут в больницу. — Он снял с себя мундир, укрыл ее и попытался поднять, но Джейни протяжно застонала, и он положил ее обратно. — Знаю, Джейни, знаю, тебе больно, но потерпи немного. Все будет хорошо…

Женщина покачала головой и подняла руку. Когда Родди взял ее, она придавила его руку к полу.

— Джейни, нам нужно идти. Сейчас я подниму тебя.

Джейни закрыла глаза. Потом из последних сил подняла руку Родди и снова припечатала ее к половице. Тут Родди увидел ее окровавленный указательный палец и наконец понял, что она хотела ему показать. На полу была написана буква К. Кровью. Ее собственной кровью.

— Шихан, — сказал он.

— Или Сид, — возразил Макферсон.

— Который из них, Джейни? Шихан или Сид Мэлоун? — властно спросил Родди, зная, что долго она не протянет. Джейни снова проглотила комок в горле. Ее грудь начала часто вздыматься и опадать.

— Держись! — приказал О’Меара. — Сейчас я увезу тебя отсюда. — И тут же почувствовал, что женщина умерла. Родди покачал головой, выругался и отпустил ее руку. Кровь, струившаяся из раны Джейни, уже залила загадочную букву.

— Что ты думаешь? — спросил он, глядя на Макферсона.

— Шихан, если Куинн изменил ему. И Мэлоун, если нет.

— Ценное наблюдение, — сказал Родди. — Такое же ценное, как мертвая свидетельница, залитая кровью улика и то, что внизу было пятьдесят с лишним человек, когда эти типы вошли, но никто из них и рта не раскрыл. Два человека убиты, а у нас ничего нет. Абсолютно ничего.

— Тут вы правы, сержант. Но ваши предыдущие слова были ошибкой.

— Какие еще слова?

— Битва за Восточный Лондон не готовится. Она уже началась.

Глава семидесятая

Невилл Пирсон — словоохотливый полный очкарик лет шестидесяти — обошел лестницу, переступил ведро с краской и потянулся за рукой Фионы.

— Миссис Сомс, верно? — спросил он и затряс ее руку так, что у Фионы застучали зубы. — Очень рад. Тедди написал мне. Рассказал о вас все.

На нем был допотопный коричневый костюм, вышедший из моды лет двадцать назад, и желтая клетчатая жилетка в пятнах от чая и хлебных крошках. Он оказался совершенно лысым, если не считать двух клочков седых волос на висках, и обладал цветущей комплекцией любителя поесть и выпить. Старик ничем не напоминал Тедди и других знакомых Фионе нью-йоркских адвокатов, безукоризненно одетых и подстриженных, делавших маникюр и щеголявших в дорогой обуви. Потертый портфель под мышкой и очки, болтавшиеся на кончике носа, делали Пирсона похожим скорее на рассеянного профессора, чем на королевского советника, одного из самых уважаемых в Лондоне специалистов по гражданскому праву.

— Я тоже очень рада, мистер Пирсон, — ответила Фиона.

— Гмм, да… — Он огляделся по сторонам. — Ну что ж, давайте попробуем найти тихий уголок. Я бы отвел вас к себе, но маляры перевернули мой кабинет вверх дном. Простите великодушно. Мы меняем обстановку. Идея младшего партнера. Говорит, что наша контора безнадежно устарела. Хочет, чтобы мы шли в ногу с эпохой. На мой взгляд, напрасная трата времени и куча неудобств… Эдвардс!

— Да, мистер Пирсон? — откликнулся молодой клерк, сидевший за столом при входе.

— Мне нужен кабинет.

— Кажется, кабинет мистера Лазенби свободен, сэр.

— Хорошо. Следуйте за мной, миссис Сомс. Только не запачкайтесь.

Он повел Фиону по длинному коридору, по пути рассказывая ей о старинном Грейс-Инне, одном из четырех «Судебных Иннов»[66], построенном в четырнадцатом веке, расширенном при Тюдорах и, слава богу, дожившем до нашего времени безо всех этих реформаторов, для которых прошлое не имеет никакого значения.

Идя следом за ним, Фиона улыбалась. Звук голоса старого адвоката доставлял ей наслаждение. Она соскучилась по английской речи. Жители Нью-Йорка говорили так же быстро, грубо и энергично, как делали дела. Лондонцы же наслаждались языком, причем все подряд. Начиная с медоточивого консьержа в отеле, четко выговаривавшего согласные и произносившего гласные с нужной долготой, и кончая кебменом, который вез ее сюда; этот житель Лэмбета жевал буквы так, словно смаковал во рту кусок хорошего бифштекса.