Наследники земли - Ильдефонсо Фальконес де Сьерра

лет мавританке, однако лицо ее с годами все больше темнело, одновременно покрываясь пятнами и морщинами. Барча и теперь оставалась большой сильной женщиной, хотя сила ее происходила не от крепости мышц, а скорее являлась следствием ее вечного упрямства. Уго скривил губы, догадавшись, что женщина тоже оценивает, насколько он переменился.

– Время для всех бежит одинаково, – вслух отозвалась она в ответ на его размышления.

«Для всех», – повторил Уго, качая головой и глядя на дочь. «Антагонисты». Он снова улыбнулся. Мерсе умеет читать по-каталански и на латыни. Поэтому ничего удивительного, что девочка употребляет непонятные для них слова.

После смерти короля Мартина они уже не жили вместе. Рехина и Мерсе теперь входили в состав двора при графе Кастельви-де-Росанес и Наварклес и проживали в графском дворце на улице Маркет, как и многие другие приближенные Рожера Пуча. Мерсе была назначена прислужницей графини. Для Уго было нестерпимо сознавать, что его девочка прислуживает жене Рожера Пуча. И все-таки он не смог ничего возразить, когда Рехина послала за ним в погреб и передала требование подняться на галерею. Наверху уже дожидалась Мерсе, одетая в платье красного шелка, причесанная и накрашенная, чтобы выглядеть привлекательной, соблазнительной, желанной. Девушка улыбнулась отцу, и тот вконец растерялся. А потом Мерсе с таким восторгом защебетала о своей работе, что Уго вообще не нашел слов для ответа. Мерсе и теперь будет помогать матушке с больными. «Но уже совсем немножечко, – шепнула она отцу на ухо. – Вы ведь знаете, все эти роды да болячки совсем меня не интересуют». Все остальное время Мерсе проводила с графиней и ее родственницами. Читала им вслух. Они вместе вышивали по шелку и вели беседы. А еще играли, и сплетничали, и смеялись, и делились тайнами, и закусывали.

– А еще? – Уго хотел понять, к чему клонит дочка.

– А еще они подыщут мне хорошего супруга, кого-нибудь из знати! Графиня обещала снабдить меня приданым.

Уго наконец понял, почему на его дочь посыпались такие милости: Пучи были благодарны Рехине за смерть Мартина, а Рехина поспешила облагодетельствовать Мерсе, чтобы украсть девушку у отца.

Почему-то – быть может, из-за покрытой шрамами спины, которую Барча с гордостью демонстрировала как знак своей борьбы за свободу, – Уго не стал рассказывать мавританке о том, что произошло во дворце Наварклес. Он не сожалел, что когда-то не убил Рожера Пуча, не чувствовал никаких угрызений, что не опустил топор на шею своего врага. И даже больше того: Уго как будто освободился, после той неудавшейся попытки отомстить его ненависть куда-то исчезла. Винодел сходил в церковь к Деве у Моря, и та снова ему улыбнулась, что убедило его в правильности принятого решения: он – не убийца.

Уго больше не заведовал королевским погребом: после смерти короля Мартина его молодую вдову Маргариду де Прадес по приказу графа Уржельского, ставшего правителем королевства, отдали под надзор четырех матрон сроком на триста дней. Вдовствующая королева покинула Бельесгуард и отправилась в Малый дворец; женщины следили за ней денно и нощно, пока не удостоверились, что королева не беременна. Это было почти тюремное заключение, свита ее придворных сократилась до самого необходимого минимума. Денег у Маргариды тоже не было. Король Мартин щедрой рукой передал во владение супруге и Бельесгуард, и Малый дворец, а вдобавок еще и кое-какие украшения, впрочем, драгоценности давно были заложены под обеспечение старых займов. Деньги на выкуп драгоценностей в королевский подарок не входили, да Мартин и не мог поддержать Маргариду материально, ведь оказалось, что всей королевской казны не хватает даже на расходы по похоронам монарха, чьи бальзамированные останки были выставлены на обозрение барселонцев в течение двух недель. Душеприказчики были вынуждены просить у каталонских кортесов заем в десять тысяч флоринов, чтобы обеспечить помпезные похороны Мартина, последнего монарха из династии графов Барселонских, и если какие-то ценности, унаследованные Маргаридой, еще не были в закладе, они ушли в обеспечение этого нового займа для королевского погребения. Вследствие таких печальных обстоятельств Уго покинул винный погреб замка Бельесгуард, даже не получив своего последнего жалованья. Не сумел он вернуть себе и должность виночерпия в госпитале Санта-Крус: хотя старый епископ и умер, рекомендованный им когда-то пьяница все еще держался за эту работу, а в соборном капитуле у него остались связи.

И Уго знал, что не может сбежать из графского погреба. А еще он знал, что его долг – находиться там, где находится Мерсе.

– Батюшка…

Уго удивился, застав дочь в погребе. Уж сколько раз он ей пенял, что здесь, внизу, она рискует перепачкать свои новые роскошные наряды, но девушке, похоже, было необходимо время от времени находиться рядом с вином, вдыхать его аромат…

– Прочь, ступай прочь! – замахал руками Уго.

Прошло уже несколько месяцев со смерти короля Мартина, а Уго все так же дивился на Мерсе, а она все так же убегала с галереи, чтобы увидеться с ним в погребе и поболтать. Конечно, Рехина не собиралась рассказывать Мерсе, что он ей не отец, но теперь, когда Уго видел ее такой прекрасной, веселой, улыбчивой и счастливой, он готов был ее принять за дочь какой-нибудь принцессы – только от принцессы она могла унаследовать эту элегантную походку, эти движения: Мерсе не ходила, а как бы плыла по воздуху, и вещи сами приближались к ее рукам, чтобы девушка не утруждалась их подбирать. Но в тот день на лице Мерсе не было улыбки.

– Что случилось? – встревоженно спросил Уго, когда они вышли во двор.

– Ничего… пустое… – Голос выдавал ее неуверенность. – Дело в том…

– Ну говори же.

– Его светлости угодно, чтобы вы отправились в путешествие по королевству, собирать сведения о других претендентах – соперниках графа Уржельского.

– А почему об этом сообщаешь мне ты?

– Скоро он сам вам сообщит… Я просто узнала и решила вас предупредить.

Уго никак не мог поверить, что граф хочет сделать его своим шпионом.

– Его светлость утверждает, что вы не вызовете подозрений, – продолжала Мерсе. – Вы могли бы объяснить свою поездку покупкой вина. Никто не ездит по стране, кроме коммерсантов. А вы – лучший…

– Нет.

– Но, батюшка, почему нет?

– Мерсе… – Радость на ее лице сменилась тревогой. Уго не знал, стоит ли продолжать. – Нет, – закончил он уже решительно.

– Пожалуйста, соглашайтесь. – Мерсе шагнула к отцу. Уго отстранился, чтобы не заляпать ее своими грязными руками, но дочь неправильно поняла его жест. – Батюшка… – сдавленно вскрикнула она.

Уго вытянул вперед грязные ладони, пытаясь объяснить свое первое движение.

Но Мерсе снова не поняла.

– Мы должны помочь графу Уржельскому! – воскликнула она,