Наследники земли - Ильдефонсо Фальконес де Сьерра

в Валенсию, потому что ей сказали, что это большой город, около сорока тысяч жителей, но главное, потому, что в этом городе гуляют большие деньги, в отличие от Барселоны, где денег становится все меньше и меньше. А вообще-то, известно: где водятся денежки, там мужчины тратят их на женщин навроде нее. «Хотя для тебя я цену бы поубавила», – обещала плутовка.

В Валенсии определенно гуляли большие деньги, потому что бордель оказался не обычным домом, как устроено в Барселоне, – это был город в городе, и ведущие туда улицы были перегорожены, чтобы проход осуществлялся лишь по одному пути, как было в еврейском или в мавританском квартале, – такой до сих пор сохранился в Валенсии, а еврейский квартал, как и в Барселоне, разрушили еще в 1391 году; город тоже объявили свободным от евреев. Внутри зоны, отведенной для плотских утех (вплоть до Новых ворот и городской стены с башней Санта-Каталина), располагались и гостиницы с тавернами; здесь же было множество одноэтажных домиков с ухоженными садиками перед дверью.

«Ну конечно, – ответила Мария на вопрос Уго. – В каждом из этих домов живет по женщине… по крайней мере по одной».

В тот вечер подозрение, которое закралось у Уго еще на борту фелюги, подтвердилось. Парню понадобилось выйти из комнаты, которую они сняли на двоих. Одноглазый не пропускал, они заспорили, и тогда Уго пихнул его с такой силой, что Матео отлетел к противоположной стене. Увидев блеск кинжала в руке кривого, Уго уже искал, чем защититься. И все-таки Матео не стал нападать. По всей вероятности, таков был категорический запрет графа. Ведь Рожер Пуч когда-то видел, как Матео избивал Уго в винном погребе, и знал об их непримиримой вражде. Уго был нужен графу живым.

– Пока ты кувыркаешься с этой потаскухой, я тут займу свои руки и подумаю о твоей дочке, – прошипел одноглазый, не выпуская ножа из руки.

– Скотина!

Безоружный Уго рванулся вперед. Но вовремя себя остановил. Он понимал, что дело того не стоит, и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Ту ночь он провел с Марией из Барбастро.

На следующий день хозяин и слуга обходили Валенсию в поисках перекупщиков вина. Уго вспомнил о том купце, который получал адресованные Бернату письма и с которым они так и не познакомились… Теперь то время ушло безвозвратно. Что ему было действительно необходимо, так это отыскать монастырь Святой Исабель, где, по словам отца Пау Виланы, ныне покойного, обреталась его сестра. Арсенда ворвалась в его мысли, как только Уго узнал, что первая остановка предстоит именно в том городе, приблизительно в пятидесяти лигах пешего пути на юг от Барселоны. Уго бродил по улицам большого города, глядел по сторонам в поисках монастырей, обращая внимание и на длинные глухие стены без единого окна, через которое можно было бы заглянуть внутрь, – здания были столь же громадны, сколь и неприступны.

– Я же проститутка, – с улыбкой напомнила Мария из Барбастро, когда Уго поинтересовался у нее обителью клариссок. – Что нам известно о монастырях, так это только дома раскаяния, приемные дома, богоугодные дома, куда нас запирают на Страстной неделе и всегда стараются удержать, чтобы мы искупили наши грехи. – Мария начала эту фразу почти смеясь, а закончила уже дрожащим голосом: – Конечно, у нас сперва отнимают молодость, мечты, красоту и невинность.

Так или иначе, Мария из Барбастро пообещала все разузнать и сообщить Уго; то же относительно продавцов вина обещали и хозяева гостиниц и таверн, узнавшие о приезжих перекупщиках.

Матео выбирал таверны ближе к местам, где он, следуя инструкциям графа, должен был оставить очередные письма. Как только путники приходили в таверну, Уго отправлял своего слугу якобы с важным поручением – так было условлено. Оставшись в одиночестве, Уго отдыхал от присутствия Матео. А при встрече с каким-нибудь виноторговцем Уго сразу рассказывал, кто он таков: перекупщик из Барселоны, управляющий погребом покойного короля Мартина, – и напрочь забывал про одноглазого и про свою миссию в Валенсии. Уго хорошо разбирался в винах, в их изготовлении и хранении, однако его познания касались только напитков, имеющих хождение в Каталонии, хотя и таковых было немало. Ну разумеется, ему знакомо вино из Мурвьедро! Кому же оно незнакомо! Уго покупал его для королевского и для графского погреба. Винодел вспоминал Маира и его истории: «Сагунтум, как называлось это место во времена римлян, продавал почти все свое вино в Рим». Однако в долине Палансия и в ее окрестностях было много других селений, где производились хорошие вина. Ему дали отведать напитков из Сегорбе, Херики и из Вивера, а еще из Лирии и Нулеса. Бóльшая часть продукции из Альто-Палансии доставлялась в кувшинах погонщиками в горы вокруг Теруэля, где морозы не позволяли готовить собственное вино.

– И им за это ох как хорошо платят, – с улыбкой пояснил перекупщик. – Людям без вина нельзя.

– А что насчет вина из Мурвьедро? – спросил Уго. – Где вы его продаете?

– Мурвьедро пьют в Валенсии, на Мальорке, в Арагоне и в Каталонии. А еще – верь не верь, но бóльшая часть рыбаков (если не все) из Галисии и Басконии, которые добираются до Валенсии, чтобы продать свой улов, возвращаются домой не с пустыми руками: они заходят в Мурвьедро прикупить бочку-другую винца.

Уго заключил с одним из перекупщиков договор на поставку вина из Мурвьедро. «С этого урожая не получится, у меня уже и не осталось. Но с будущего – согласен». Но если Уго интересовался местным вином, то и многие валенсийцы выспрашивали его о каталонских напитках. Конечно, Валенсия оставалась влиятельным столичным городом, где оберегали торговлю собственным вином и запрещали продажу и употребление завозного, но в конце концов, как объясняли Уго, всегда случается нехватка своего продукта, и тогда, начиная с Троицына дня, торговлю чужеземным вином снова разрешают. Как и предвидел Рожер Пуч, ремесло Уго (а ему удалось завести отношения даже с перекупщиком, который зашел в бордель позабавиться) никому не позволяло заподозрить, что на самом деле цель поездки в Валенсию совсем иная.

Если в Арагоне противоборствующие партии поддерживали двух разных претендентов (Луны стояли за графа Уржельского; Урреа выступали за француза), то в Королевстве Валенсия враждующие кланы Виларагут и Сентельес поддерживали, пусть и в разной степени, Хайме Уржельского. Так что в Валенсии большинство было за графа.

– Ну а ты сам какого претендента поддерживаешь? – прямо спросил торговец по имени Франсиско Дарч, сидя в таверне за длинным нетесаным столом вместе с Уго, с самим хозяином и Матео, который скромно занял место на дальнем конце.