Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Здѣсь м-съ Раддль пріостановилась, желая, повидимому, удостовѣриться, пробудился ли ея горемычный супругъ; но видя, что попытки ея не произвели желаннаго эффекта, она медленно начала спускаться съ лѣстницы, заливаясь горючими слезами. Въ эту минуту вдругъ раздался громкій двойной стукъ въ уличную дверь. Раддль застонала и зарыдала во весь голосъ, заглушая всякій шорохъ и движеніе на всемъ этомъ пространствѣ. Когда, наконецъ, стукъ, усиливаясь постепенно, повторился до десяти разъ, она быстро прошмыгнула въ свою комнату и неистово захлопнула дверь.
— Не здѣсь-ли живетъ м-ръ Сойеръ? — спросилъ м-ръ Пикквикъ, когда калитка отворилась.
— Здѣсь, — отвѣчала дѣвушка, — въ первомъ этажѣ. Взойдя на лѣстницу, поверните направо; — тутъ и есть.
Сдѣлавъ это наставленіе, дѣвушка, принадлежавшая, вѣроятно, къ аборигенамъ этого захолустья, побѣжала на кухню со свѣчою въ рукахъ, совершенно довольная тѣмъ, что выполнила аккуратно все, что могли отъ нея требовать въ подобномъ случаѣ неизвѣстные пришельцы.
М-ръ Снодграсъ, которому досталось войти послѣднимъ, принялъ на себя обязанность запереть калитку желѣзнымъ болтомъ, что задержало его на нѣсколько минутъ, такъ какъ болтъ не вдругъ подчинился усиліямъ его неопытной руки. Затѣмъ почтенные друзья ощупью поплелись наверхъ, гдѣ ихъ принялъ весьма радушно и учтиво м-ръ Бобъ Сойеръ, который, однакожъ, побоялся сойти внизъ изъ опасенія наткнуться на неугомонную м-съ Раддль.
— Здравствуйте, господа! — сказалъ горемычный студентъ. — Очень радъ васъ видѣть. Поостерегитесь: тутъ стаканы.
Предостереженіе относилось къ м-ру Пикквику, который собирался положить свою шляпу на подносъ.
— Ахъ, что я дѣлаю! — сказалъ м-ръ Пикквикъ. — Прошу извинить.
— Ничего, ничего, — сказалъ Бобъ Сойеръ. — Квартира, какъ видите, не совсѣмъ обширна; но вы этого должны были ожидать, когда собирались навѣстить молодого холостяка. Прошу покорно. Съ этимъ джентльменомъ вы ужъ, кажется, знакомы, если не ошибаюсь?
М-ръ Пикквикъ пожалъ руку Бенжамену Аллену, и этому примѣру немедленно послѣдовали его друзья. Лишь только они заняли свои мѣста, послышался опять двойной стукъ.
— Это, я думаю, Джекъ Гопкинсъ, — сказалъ м-ръ Бобъ Сойеръ. — Тсс! Такъ и есть. Ну, Джекъ, пошевеливайся скорѣе.
По лѣстницѣ раздались тяжелые шаги, и чрезъ минуту въ комнату вошелъ Джекъ Гопкинсъ. На немъ былъ черный бархатный жилетъ съ блестящими мѣдными пуговицами и пестрая рубашка съ бѣлыми фальшивыми воротничками.
— Отчего такъ поздно, Джекъ? — спросилъ м-ръ Бенжаменъ Алленъ.
— Задержали въ клиникѣ,- отвѣчалъ Гопкинсъ.
— Что новаго?
— Ничего особеннаго. Два, три кадавера и одинъ переломанный субъектъ.
— Что? — спросилъ м-ръ Пикквикъ.
— Переломанный субъектъ. Кто-то, видите ли, упалъ изъ окна четвертаго этажа, его подняли и привезли къ намъ въ клинику. Случай весьма счастливый, и мы очень рады.
— Вы хотите сказать, что паціентъ y васъ выздоровѣетъ? — спросилъ м-ръ Пикквикъ.
— Нѣтъ, — отвѣчалъ Гопкинсъ безпечнымъ тономъ. — Нѣтъ, онъ умретъ непремѣнно, но завтра поутру y насъ будетъ блистательная операція. Можно залюбоваться, когда дѣлаетъ операцію Слешеръ. Спектакль великолѣпный!
— Стало быть, м-ръ Слешеръ — хорошій операторъ? — сказалъ м-ръ Пикквикъ.
— Знаменитость! — отвѣчалъ Гопкинсъ. — Недавно онъ сдѣлалъ ампутацію мальчику — нужно было отрѣзать ногу повыше колѣна. Что-жъ вы думаете? Мальчикъ въ продолженіе операціи скушалъ пять яблоковъ и тминную коврижку. Потомъ уже, когда все было кончено, онъ спросилъ преспокойно, долго-ли будутъ играть съ его ногой? — A нога ужъ закупорена была въ банку.
— Ахъ, Боже мой! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ, въ величайшемъ изумленіи.
— Э, полноте! Да это y насъ нипочемъ, — возразилъ Джекъ Гопкинсъ. — Не правда ли, Бобъ?
— Трынъ-трава, — подтвердилъ м-ръ Бобъ Сойеръ.
— Кстати, Бобъ, — сказалъ Гопкинсъ, бросая едва замѣтный взглядъ на внимательное лицо м-ра Пикквика, — вчера вечеромъ y насъ былъ прелюбопытный случай. Въ клинику привезли ребенка, который проглотилъ ожерелье.
— Проглотилъ что, сэръ? — прерваль м-ръ Пикквикъ.
— Ожерелье, — повторилъ Джекъ Гопкинсъ, — но, разумѣется, не вдругъ, — Это было бы слишкомъ много и для васъ, не только для ребенка. Такъ ли, м-ръ Пикквикъ? Ха, ха, ха!
М-ръ Гопкинсъ былъ, очевидно, въ веселомъ расположеніи духа. Получивъ отъ ученаго мужа утвердительный отвѣтъ и еще разъ позабавившись надъ своею остротою, онъ продолжалъ:
— Дѣло происходило вотъ какъ. Родители ребенка, о которомъ я имѣлъ честь доложить вамъ, люди бѣдные. Сестра его купила себѣ ожерелье — простое ожерелье изъ большихъ черныхъ бусъ. Ребенокъ, до страсти любившій игрушки, подтибрилъ это ожерелье, спряталъ, поигралъ съ нимъ, разрѣзалъ нитку, на которой были нанизаны бусы, и проглотилъ сперва одну бусу. Это показалось ему превосходною забавой, и на другой день онъ проглотилъ еще одно зерно.
— Ахъ, Боже мой! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ. — Какой страшный случай! Прошу извинить, сэръ. Продолжайте.
— На третій день утромъ ребенокъ проглотилъ уже двѣ бусы, a тамъ, еще черезъ день, угостилъ себя тремя, и такъ далѣе. Въ продолженіе недѣли онъ скушалъ все ожерелье, ровно двадцать пять бусъ. Сестра, между тѣмъ, дѣвушка смѣтливая, промышлявшая трудами своихъ рукъ, скоро догадалась, что пропало ея ожерелье, которое, должно замѣтить, было почти единственнымъ ея сокровищемъ. Можете представить, что она выплакала всѣ глаза, отыскивая свою драгоцѣнность. Всѣ поиски, разумѣется, были безполезны. Черезъ нѣсколько дней семейство сидѣло за столомъ и кушало жареную баранину подъ картофельнымъ соусомъ. Ребенокъ былъ сытъ, и ему позволили играть тутъ же въ комнатѣ. Вдругъ послышался страшный шумъ, какъ будто отъ крупинокъ града. — "Что ты тамъ возишься?" спросилъ отецъ. — "Я ничего, папенька", — отвѣчалъ ребенокъ. — "Ну, такъ перестань же,"- сказалъ отецъ. Послѣдовало кратковременное молчаніе, и затѣмъ въ комнатѣ опять поднялся страшный шумъ. — "Если ты не перестанешь, чертенокъ, — сказалъ отецъ, — я упрячу тебя въ темный чуланъ на хлѣбъ да на воду." — И когда вслѣдъ затѣмъ онъ скрѣпилъ свою угрозу толчкомъ, шумъ и стукотня увеличились, по крайней мѣрѣ, во сто разъ. — "Тьфу ты, пропасть, — сказалъ отецъ, — эта суматоха чуть-ли не въ немъ самомъ". "Во мнѣ самомъ, — подхватилъ ребенокъ, — я проглотилъ сестрицыно ожерелье". Ну, само собою разумѣется, отецъ тотчасъ-же схватилъ ребенка и побѣжалъ съ нимъ въ госпиталь, a бусы, можете представить, забарабанили такую тревогу, что ротозѣи принялись таращить свои глаза и вверхъ и внизъ, желая разгадать, откуда поднимался такой необычайный шумъ. Этотъ интересный субъектъ теперь y насъ въ госпиталѣ,- заключилъ Джекъ Гопкинсъ, — и его принуждены были закутать солдатскою шинелью, чтобъ онъ не безпокоилъ другихъ паціентовъ этимъ демонскимъ шумомъ.
— Необыкновенный, страшный случай! — вскричалъ м-ръ Пикквикъ, ударяя по столу сжатымъ кулакомъ.
— О, это пустяки! — сказалъ Джекъ Гопкинсъ. — Не правда ли, Бобъ?
— Разумѣется, пустяки, — отозвался м-ръ Бобъ Сойеръ.
— Въ нашей профессіи, могу васъ увѣрить, сэръ, бываютъ иной разъ довольно странныя явленія, — замѣтилъ Джекъ Гопкинсъ.
— Можно вообразить! — сказалъ м-ръ Пикквикъ.
За другимъ стукомъ въ дверь вошелъ широкоголовый молодой человѣкъ въ черномъ парикѣ, a за нимъ появился скорбутный юноша съ величайшими, тугонакрахмаленными брыжжами. Слѣдующимъ гостемъ былъ джентльменъ въ ситцевой рубашкѣ, украшенной розовыми якорями, и по слѣдамъ его пришелъ блѣдный юноша, съ огромными серебряными часами. Прибытіе щеголеватаго джентльмена въ батистовой рубашкѣ и лакированныхъ сапогахъ довершило окончательнымъ образомъ комплектъ ожидаемыхъ гостей.
Вечеръ открылся приличнымъ образомъ — стаканами пуншу, благоухавшаго ромомъ и лимономъ. Затѣмъ среди комнаты поставили зеленый фризовый столикъ, и послѣдующіе три часа посвящены были ученымъ соображеніямъ по части виста и бостона. Все шло чинно, и разъ только, послѣ одного роббера, вышла весьма незначительная размолвка, неимѣвшая, впрочемъ, никакихъ послѣдствій: скорбутный юноша вступилъ въ серьезный разговоръ съ тѣмъ самымъ джентльменомъ, y котораго грудь украшалась эмблематическими изображеніями якорей надежды, и намекнулъ ему деликатно и тонко, что руки его чешутся непреодолимымъ желаніемъ надавать, въ нѣкоторомъ смыслѣ, зуботычинъ всякому заносчивому джентльмену съ якорями на ситцахъ, на что якорный джентльменъ отвѣчалъ немедленно, что ладони его зудятъ лихорадочнымъ стремленіемъ "учинить выпляску" на жирныхъ щекахъ скорбутистаго молокососа. Тѣмъ дѣло и кончилось.
Когда, наконецъ, приведенъ былъ въ извѣстность окончательный результатъ всѣхъ робберовъ и пулекъ, м-ръ Бобъ Сойеръ, къ удовольствію всѣхъ и каждаго, объявилъ, что наступилъ приличный часъ для скромнаго ужина, изготовленнаго на холостую руку. Гости встали и разбрелись по уголкамъ, чтобъ не мѣшать готовить ужинъ.
- Холодный дом - Чарльз Диккенс - Классическая проза
- Посмертные записки Пиквикского клуба - Чарльз Диккенс - Классическая проза
- Большие надежды - Чарльз Диккенс - Классическая проза
- Признание конторщика - Чарльз Диккенс - Классическая проза
- Том 24. Наш общий друг. Книги 1 и 2 - Чарльз Диккенс - Классическая проза
- Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим. Книга 2 - Чарльз Диккенс - Классическая проза
- Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим. Книга 1 - Чарльз Диккенс - Классическая проза
- Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим (XXX-LXIV) - Чарльз Диккенс - Классическая проза
- Никто - Чарльз Диккенс - Классическая проза
- Сев - Чарльз Диккенс - Классическая проза