Эмансипированные женщины - Болеслав Прус

До сих пор Мадзе представлялось, что с панной Сольской они ровня, ведь они были подругами со школьной скамьи. Сейчас она почувствовала, что между ними открывается пропасть.

"Уж не думает ли она, - говорила про себя опечаленная Мадзя, - что и я паду ниц перед денежным мешком?"

Извозчик остановился у ворот особняка; Ада вошла в дом веселая, Мадзя грустная. Никогда еще этот дом не угнетал ее так своими размерами, как сегодня; никогда еще роскошные комнаты не казались такими чужими; никогда не испытывала она такого стыда перед ливрейными лакеями.

"Лакеи, горничные, салоны с золочеными стенами, палисандровая мебель! Не мой это мир, не мой, не мой!" - думала Мадзя.

На следующий день в полдень тетя Габриэля позвала к себе Мадзю. Ады не было, зато был пан Стефан.

- Панна Магдалена, известно ли вам, что сейчас делает моя сестра? спросил он.

- Она, кажется, уехала в город, - ответила Мадзя.

- Да. Она уехала к нашим родным и знакомым собирать подписку на учреждение попечительства о престарелых учительницах.

У Сольского пресекся голос, однако через минуту он продолжал:

- Если этот план удастся осуществить, моя сестра примет участие в создании замечательного учреждения. Она совершит благородный гражданский поступок. Она понимает это и очень счастлива. Ни тетя, ни я никогда не видели ее такой веселой. Всем этим мы обязаны вам, - прибавил Сольский. - За границей врачи предупреждали Аду, что у нее разовьется нервное заболевание, если она не найдет себе цели в жизни. А вы указали ей путь к этой цели. Ада будет счастлива, а мы - спокойны за нее. И все это благодаря вам, вы стали ангелом-хранителем нашего дома.

Мадзя слушала, не дыша, не смея поднять на Сольского глаза.

- Спасибо, панна Магдалена, спасибо! - сказал он, крепко пожимая ей руку.

- А я и не думала, что вы такая ярая сторонница эмансипации, вмешалась тетя Габриэля.

- Я? - переспросила Мадзя.

- Об этом давно идет слух, а вот и факты! Скажите, Эдита, - обратилась тетка к своей компаньонке, - разве мы с вами не слыхали, что панна Бжеская ярая сторонница эмансипации?

- Ну конечно! - подтвердила компаньонка. - Об этом кричит вся Варшава.

- Ну, какое это имеет значение! - прервал ее Сольский. - Если все сторонницы эмансипации такие, или хотя бы треть их, я вступаю в их союз. Однако я на вас в претензии, - обратился он к Мадзе. - Вчера вы очень обидели мою сестру. Вы догадываетесь, о чем я говорю... Так вот, у нас просьба к вам. Всякий раз, когда кто-нибудь из ваших близких или просто знакомых будет нуждаться в работе или поддержке, сделайте милость, в первую очередь обращайтесь за помощью ко мне или к сестре.

- Что вы, мыслимо ли это? - воскликнула Мадзя. - Прежде всего я слишком мало знаю людей. А затем ваш дом не может быть пристанищем для моих знакомых.

- Благородная гордость! - прошептала панна Эдита, с восторгом глядя на Мадзю.

Сольский нетерпеливо махнул рукой.

- Я попробую объяснить вам мою просьбу с точки зрения капиталиста. Мы, люди состоятельные, не всегда отличаемся умом, но знаем одно: когда нас окружают честные люди, наши капиталы надежней и дают больший процент. Вы согласны с этим?

- Конечно. А впрочем, я в этом ничего не понимаю, - ответила Мадзя.

- Видите ли, мне сегодня на сахарном заводе нужно много народу; это не всегда должны быть специалисты, но непременно честные люди. Я совершенно уверен, что, если бы вы порекомендовали кого-нибудь из своих знакомых, это непременно был бы порядочный человек, бездельника вам помогло бы узнать ваше редкое чутье. Панна Магдалена, - закончил он, взяв ее за руку, - у меня есть два, да нет, несколько совсем неплохих мест. Если кто-нибудь из ваших близких нуждается в работе, сделайте милость, только скажите нам...

Мадзя вспомнила о своем отце докторе и брате технологе. Однако она сразу почувствовала, что рекомендовать их Сольскому не может.

Поблагодарив Сольского, она обещала сразу же сообщить ему, если кто-нибудь из знакомых обратится к ней с просьбой о помощи.

Простившись с тетей Габриэлей, паном Стефаном и старухой компаньонкой, Мадзя вернулась к себе. Через полчаса к ней вбежала закутанная в шаль панна Эдита и, с таинственным видом оглядываясь по сторонам, драматически прошептала:

- У вас никого нет?

- Нет, - ответила Мадзя.

Панна Эдита схватила ее в объятия и, прижимая к груди, зашептала тише шелеста крыльев мотылька:

- Дитя мое, вы замечательно, вы превосходно себя поставили с паном Стефаном и со всеми ими. Да он обезумеет, потеряет голову! Так и держитесь: ничего не требуйте, все принимайте холодно, равнодушно, словно оказываете им милость. Вы завоюете так прочное положение! Дайте же мне поцеловать вашу прелестную мордашку и... помните мои советы!

С этими словами компаньонка выбежала из комнаты так же таинственно, как и вошла.

Глава пятнадцатая

Голоса с того света

- Барышня, к вам пришла пани Арнольд.

- Давно?

- Да уже с четверть часа.

Горничная еще на лестнице доложила об этом Мадзе, когда та вернулась из города.

- А панна Ада дома?

- Нет. Барышня ушли в одиннадцатом часу к работницам.

Мадзя поспешила к себе, но ни в гостиной, ни в кабинете не нашла пани Арнольд. Только заглянув в комнату к Аде, куда была отворена дверь, она заметила за портьерой американку с записной книжкой и карандашом в руке. Американка разглядывала портреты родителей Ады, висевшие над кроватью, и, как показалось Мадзе, срисовывала их.

"У этих американцев привычка все записывать!" - подумала Мадзя.

Услышав шум шагов, пани Арнольд повернулась и поспешно захлопнула книжку.

Затем, без всяких объяснений по поводу своего присутствия в комнате Ады, она перешла в гостиную Мадзи.

- Я хотела поговорить с вами о важных делах, - сказала она по-французски. - Только, пожалуйста, не смейтесь надо мной, хотя это вполне естественно в стране, где не верят в мир духов или совсем им не интересуются.

Мадзя слушала ее, силясь подавить удивление. Пани Арнольд уселась на диванчике, спрятала записную книжку и продолжала:

- С некоторых пор я общаюсь с покойной... с матерью Элены и пана Казимежа.

Мадзя широко раскрыла глаза. Она знала, что пани Арнольд спиритка, слух об этом шел по всей Варшаве. Но до сих пор у нее с пани Арнольд не было на эту тему никаких разговоров.

- Это очень тяжело для меня, - продолжала пани Арнольд, - не потому, что я ревную к прошлому моего мужа, нет! Эта несчастная очень страдает и чего-то от меня хочет, но чего, я не могу понять...

- Она страдает? - переспросила Мадзя.

Пани Арнольд махнула рукой.

- Ах, это одно из самых ужасных состояний души. Представьте себе, панна Магдалена: она не отдает себе отчета в том, что умерла!

У Мадзи дрожь пробежала по спине.

- То есть как это? Что же ей может казаться?

- Ей кажется, что она в больнице, где ее не только насильно держат, но и ничего не говорят о детях. Поэтому она в страшной тревоге.

Мадзя перекрестилась. Все эти речи были так новы для нее, что в голове девушки готово было родиться подозрение, что пани Арнольд мистифицирует ее или просто сошла с ума. Но американка говорила с таким сочувствием в голосе и с такой естественностью, точно речь шла о событии, в котором нет ничего удивительного.

- Это вы отвозили покойницу в тот день, когда она оставила пансион? спросила пани Арнольд.

- Да. Но я проехала с нею только по одной улице. Она говорила, что уезжает дня на два. В конце концов всем было известно, что я ее провожала, я и не скрывала этого, - оправдывалась испуганная Мадзя.

- Покойница считала вас как бы своей второй дочерью, любила вас?

- Да, она любила меня.

- А не говорила ли она когда-нибудь, что хотела бы женить на вас своего сына.

Мадзя вспыхнула, но краска тут же сошла у нее с лица. Дыхание у нее захватило.

- Никогда! Никогда! - ответила она сдавленным голосом.

Пани Арнольд пристально на нее посмотрела и спокойно продолжала:

- Партия была бы не из блестящих; но не будем говорить об этом. Какое состояние оставила покойница?

- Никакого, - ответила Мадзя.

- А вы не ошибаетесь? У Элены в банке лежит несколько тысяч, у пана Казимежа действительно нет ни гроша, но и он ждет каких-то денег после матери. Так по крайней мере он говорит моему мужу, когда занимает у него деньги. Стало быть, состояние осталось...

- Простите, никакого состояния не осталось, - настаивала Мадзя. - В позапрошлом году пани Ляттер заняла осенью у Ады шесть тысяч. Мне даже кажется, что она бросила пансион по той причине, что у нее не оставалось денег. Долги были погашены паном Сольским или Адой.

Пани Арнольд нахмурилась.

- Ну тогда, - сказала она вполголоса, - мой муж, наверно, тоже кое-что им дал. Ничего не поделаешь, это дети его жены!

Затем она взяла Мадзю за руку и с жаром воскликнула:

- Клянусь своей верой, мне не жалко, что мой муж что-то сделал для них, мне не жалко, что Элена живет у нас. Где же ей еще жить? У брата? Наши доходы здесь настолько значительны, что мы можем не стеснять себя в средствах, останется кое-что и для моего Генрися. Но я понимаю причину тревоги, которая овладела покойницей: ее дети живут из милости, а это ранит сердце матери.