Дочери Лалады. Паруса души - Алана Инош

из повозки. Я схожу, выясню, что случилось! Не вставай, отдыхай.

Стремительной поступью он сбежал вниз по лестнице, пересёк гостиную и вышел на крыльцо, где уже стояли госпожа Эльвингильд и Иноэльд. У обеих был серьёзный и встревоженный вид.

— Онирис нездоровится, — сообщила госпожа Эльвингильд. — Насколько я понимаю, сейчас они пытаются решить, сможет ли она дойти сама. Бедная девочка! Сперва я подумала, что она захворала в дороге, но Иноэльд говорит, что она дурно себя почувствовала прямо у них на глазах, когда они встретили её в порту!

— Что?! — воскликнул Арнуг, устремляя сверкающий тревогой взгляд в сторону повозки. — Онирис больна?! Ещё этого не хватало...

Онирис как раз собралась с силами и, опираясь на руку Одгунд, спустила одну ногу на подножку повозки. Увидев стремительно приближающегося Арнуга, она радостно встрепенулась всем сердцем. Непривычно было видеть его без мундира, в домашней гражданской одежде — рубашке и жилетке, тёмно-коричневых бриджах, белых чулках и туфлях. Морскую стрижку он по-прежнему носил, но уже не такую короткую. Выйдя в отставку, он преподавал в Корабельной школе несколько морских дисциплин.

— Онирис! Детка, что случилось? — воскликнул он.

— Ничего, мне уже лучше, — поспешила успокоить его та.

— Дорогая, на тебе лица нет... И двигаться тебе тяжело. Это ты называешь «лучше»? — нахмурился Арнуг, протягивая к ней руки. — Что с тобой, родная?

Одной рукой обвив его сильные плечи, второй Онирис опиралась на руку Одгунд, а сзади её страховала Эллейв, поддерживая за талию. Таким образом ей удалось выбраться наружу и удержаться на ногах.

— Это всё из-за меня, — подала голос Трирунд, выходя следом за ними из повозки.

— Что ты хочешь этим сказать? — вскинул на неё взгляд Арнуг.

— Онирис сделала с ней то же самое, что и с нами, — объяснила Одгунд. — Исцелила её старую боль, но пострадала сама.

Было понятно, что таким образом Онирис будет идти до крыльца целый час, и было решено отнести её. Между Эллейв и её отцом даже вышел немного комичный спор, кому из них следует это сделать, и Онирис, несмотря на неважное самочувствие, не удержалась от улыбки.

— Я понимаю, что вы оба любите меня... Я вас обоих очень люблю, поверьте! Чтобы никого из вас не обидеть, давайте сделаем так: первую половину пути меня пронесёт Эллейв, а вторую — господин Арнуг.

Одгунд улыбнулась:

— Раз шутишь — значит, идёшь на поправку.

Это немного разрядило обстановку, напряжение и тревога пошли на убыль. Арнуг уступил право нести Онирис своей дочери, поскольку та всё-таки была её законной супругой. Вскоре Онирис очутилась в просторной спальне с широкой кроватью и была заботливо уложена в постель. Дабы она могла наслаждаться чудесным воздухом, наполненным свежестью и ароматами цветов, Арнуг открыл окно, а чтобы лучи Макши не беспокоили её, частично прикрыл занавески.

— Я очень, очень рада тебя видеть, господин Арнуг, — от всей души сказала Онирис.

Он присел на край постели рядом с ней и поцеловал обе её руки.

— И я счастлив, милая... Наконец-то ты с нами! Но твое недомогание, конечно, нас всех здорово напугало. Значит, ты продолжаешь сражаться с болью, мой маленький светлый воин? Девочка моя дорогая...

Онирис растроганно раскрыла объятия, и Арнуг бережно прижал её к себе, расцеловал, она в ответ тоже несколько раз крепко чмокнула его в гладко выбритые щёки. Волосы он немного отпустил, но бакенбарды не носил.

Знакомство с остальными членами семьи пришлось немного отложить: Онирис нужно было прийти в себя. С ней осталась Эллейв. Лёжа в постели и обводя вокруг себя взглядом, Онирис проговорила:

— Какая чудесная комната... Мы будем здесь жить?

— Да, это наша спальня, — кивнула Эллейв, устроившись рядом и нежно теребя маленькую серебристую кисточку на заострённом ухе жены.

— Весь дом тоже чудесный... И сад я успела заметить, — сказала Онирис, прижимаясь щекой к её ладони. — Ужасно хочется там прогуляться... Как досадно плохо себя чувствовать в такой хороший день!

— Ничего, скоро прогуляемся, милая. — Эллейв склонилась над её губами и обдала их горячим дыханием.

Поцелуй соединил их. В окно струился сладостный, как нектар, воздух, который хотелось пить огромными глотками, и Онирис блаженно откинулась на прохладную подушку. Кристаллы боли уже почти совсем растаяли, грудь дышала свободно, только сердце временами чуть покалывало, да слабость ещё владела ею. Очень хотелось прогуляться по дорожкам сада, живописную красоту которого она успела заметить и бегло оценить, но на неё весьма некстати наваливалась сонливость.

— Отдыхай, моя родная, — нежно шепнула Эллейв, согревая дыханием её лоб. — Я с тобой. Я буду охранять твой сон.

— А тебе не нужно на твой новый корабль? — покачиваясь на волнах тягучей дрёмы, пробормотала Онирис.

— Завтра, — ответила та. — После прибытия мне даётся день отдыха, а утром я должна явиться в морское ведомство. Там я получу все указания.

— И сразу уйдёшь в море? Мы не побудем вместе? — содрогнулась Онирис от повеявшего на неё холодка печали и предчувствия разлуки.

Эллейв, прижав её к себе теснее и окутав оберегающими объятиями, шепнула:

— Спи, радость моя... Ни о чём плохом не думай и не огорчайся заранее, девочка моя сладкая. Люблю тебя... — Её губы вжались в лоб Онирис крепким поцелуем. — Хераупс меня проглоти! Я до сих пор не могу поверить, что это случилось... Что ты — наконец-то моя жена.

В этом прекрасном, просторном и светлом доме, окружённом шелестящим и волшебно благоухающим садом, Онирис ощущала себя на своём месте — до щемящих слёз, до сладкого стеснения в груди. Она чувствовала себя здесь дома. Едва вдохнув душистый воздух Силлегских островов, она уже влюбилась в него. Сколько здесь было цветов! Даже в порту всюду пестрели клумбы, а дворик перед мыльней походил на небольшой садик: тенистые деревья, цветущие кусты и яркие, со вкусом оформленные цветники. Больше всего Онирис поразили удивительные полудеревья — полулианы, с ветвей которых свешивались невероятно длинные гирлянды цветов с каким-то вкусным и сладким, кондитерским ароматом. Они были разных расцветок: и сиреневые, и лиловые, и фиолетовые, и нежно-голубые, и белые с желтоватыми серединками, и кремовые, и розовые... В саду тоже красовалось несколько таких растений, одно из них заплетало собой широкую полукруглую арку, и его длинные бело-голубые соцветия свешивались вниз невероятными благоухающими водопадами. Как Онирис хотелось пройти под ними!

Ужас кристаллической боли потихоньку уходил,