Хождение в Москву - Лев Колодный

- Сорок минут, Саша, как идет война.

Срочно - к телеграфу на улице Горького. Тогда в нем находились дикторские кабины, откуда шло радиовещание на всю страну. Со своими сотрудниками Черкасский прибыл, чтобы обеспечить безопасность Генерального секретаря Центрального Комитета партии Сталина. Ожидалось, что он обратится к народу по радио в 6 часов утра. Но ни в тот час, ни в другой Сталин не выступил. В полдень приехал народный комиссар иностранных дел Молотов. В это время по радио прозвучал тревожный голос диктора о предстоящем важном сообщении. После чего Молотов выступил с обращением, из которого все узнали, что началась война...

И тотчас новое приказание: быть у станции метро "Кировская".

- У "Кировской", - говорит Александр Самуилович, - увидел нескольких членов Политбюро, свое руководство, а также начальников метрополитена и Метростроя, обсуждавших какой-то вопрос. Вход для пассажиров метро закрыли. Здесь я моим руководством был представлен присутствующим как комендант объекта "Станция метро "Кировская". В него входили наземный павильон, подземный вестибюль и станция с прилегающими к ней платформами и тоннелями. Кроме того, в состав объекта вошел особняк на улице Кирова, 37, где до того располагался детский сад, и соседнее административное здание. События, разворачивавшиеся в этих двух зданиях и на станции метро "Кировская", не раз описывались в мемуарах военачальникв, в художественных произведениях, в частности в вышедшем недавно романе "Война" писателя И. Стаднюка. Не хочу повторяться, хочу только сообщить некоторые неизвестные подробности.

Начну со станции метро. Поезда с того дня, как мне помнится, с 22 июня, на станции "Кировская" не останавливались. На платформах установили заборы и перегородки, отделившие их от тоннелей. Хочу напомнить: "Кировская" выглядела не такой, как сейчас. У нее не было до войны среднего зала. Небольшой подземный аванзал начинался там, где пассажиры сходили с эскалаторов. У стенки этого аванзала находился бюст Кирова. Возле него виднелась лесенка, ступени которой вели вниз, в подземное служебное помещение. Там оборудовали кабинет коменданта объекта. Начинаю с него потому, что он первый на пути, которым хочу провести читателей. Так вот, в аванзале поставили стену для отражения воздушной волны на случай, если поблизости упадет фугасная бомба. Предосторожность была не излишней.

Мы спустились вместе с А.С. Черкасским в метро. Он подвел к месту, где белела прежде мраморная стена аванзала. При недавней реконструкции метростроевцам удалось сделать то, что они не смогли до войны, - соорудить просторный средний зал между платформами.

Попытаемся представить, как выглядел один из важнейших объектов минувшей войны, где работали Верховный Главнокомандующий, члены Политбюро, начальник Генерального штаба.

Спустившись с эскалатора, проходим на левую платформу. В начале ее, там, где сейчас свободно проходят пассажиры, имелась дверь в подземные комнаты, в которых располагался командный пункт ПВО. В центре аванзала были обородуваны две комнаты: одна размером больше, другая - меньше. Вход в комнаты был с левой платформы.

- Имелось в виду, что большую из них займет Сталин, - продолжает свой рассказ Черкасский, - а меньшую - начальник Генерального штаба. В начале войны им был, как известно, Жуков. Георгий Константинович не успел поработать в этом кабинете, его должность в июле занял маршал Шапошников, страдавший астмой. Поэтому Сталин распорядился, чтобы большую комнату, где легче дышалось, предоставили начальнику Генштаба. Сам он занял комнату поменьше. Стояли в обеих комнатах столы и диваны, на каменном полу лежали ковры. Кроме того, в конце левой платформы была оборудована комната отдыха членов Политбюро и их семей.

В начале правой платформы находилась правительственная телефонная станция, а также кабинет наркома связи, впоследствии и заместителя наркома обороны СССР Пересыпкина, который в нем работал. В центральной части правой платформы располагался телеграф Ставки. В конце платформы был оборудован кабинет начальника Политуправления Красной Армии. Насколько я помню, Мехлис, занимавший тогда этот пост, сюда спускался только один раз. Здесь работал его заместитель Кузнецов. Когда прекращалось движение поездов, перед тем как отключить напряжение в контактной сети, к платформе станции с левой стороны подходил метропоезд, который использовался как служебное помещение оперативного управления Генштаба. В вагонах метропоезда помещались столы, использовались для короткого сна и диваны вагонов.

Прежде чем рассказать, что происходило под землей, когда начались налеты на Москву, поднимемся наверх и посмотрим другую, надземную часть объекта ГКО.

По Мясницкой идем к небольшому, стоящему за железной оградой особняку. Он внешне сегодня выглядит таким же, каким был в дни войны. Обычный московский особняк с мезонином, типичная старинная городская усадьба за уличной оградой, через которую хорошо просматриваются стены и окна дома. В начале войны вплотную к ограде с внутренней стороны был построен высокий сплошной забор. Вход и подъезд к особняку сделали с Уланского переулка, где также был установлен забор.

Вход (боковой) устроен с левой стороны особняка. Сюда и вошел впервые комендант объекта Черкасский 22 июня 1941 года, увидев обычный детский сад - кроватки, столики и стульчики. Необычны были, однако, интерьеры комнат, отделанные с редкой роскошью. Эта роскошь напоминала о более далеком прошлом дома, когда он принадлежал известному меценату Солдатенкову, собиравшему в этих стенах книги и картины...

Перед нами - те же залы и комнаты, сохранившие редкостные, с резным орнаментом деревянные потолки.

Поднявшись по лестнице вестибюля, попадаем в просторный зал, потолок которого отделан черным деревом, а одну из торцевых стен от пола до потолка занимает массивный буфет, украшенный львиными масками, амурами и оленьими головами, вырезанными из того же благородного дерева, что и буфет. Окна зала смотрят во двор. Отсюда двери ведут в смежный зал и другие комнаты с уникальными интерьерами.

- Вот в этом самом большом зале с резным потолком и буфетом находился кабинет Верховного Главнокомандующего, - говорит бывший комендант объекта. - На полу лежал ковер, стояли столы с телефонами, стол для заседаний, письменный стол, у стен - диваны. Подобная мебель появилась и в других комнатах особняка, которые предназначались для членов Политбюро, Государственного Комитета Обороны, а также для начальника Генерального штаба.

Предполагалось, что на "Кировской" Ставка, ГКО смогут работать по ночам, когда начнутся налеты на Москву. В том, что они начнутся, никто не сомневался. Времени, чтобы пройти в метро из особняка после объявления воздушной тревоги, было достаточно, поскольку о налете авиации становилось известно заранее. Информация об этом поступала с командного пункта ПВО. Как видим, ни Генеральный штаб, ни Ставка не имели на случай войны подземных убежищ. Это лишний раз говорит, что войну летом 1941 года Москва не ждала. Руководитель страны Сталин допустил крупнейшую стратегическую ошибку, стоившую стране больших жертв. Как известно, первый налет на Москву случился спустя месяц после начала войны. Все заранее подготовленные помещения на земле и под землей начали исправно нести службу. Но еще до этого случилось происшествие, вошедшее в историю города как учебная тревога.

В первую ночь, когда началась война, как все знают, фашистская авиация бомбила Киев, Севастополь и другие наши города. Фронт от Москвы находился еще далеко, от западных границ - за тысячу километров. В сопровождении истребителей бомбардировщики Германии в то время практически не могли донести свой смертоносный груз до Москвы и вернуться обратно.

Однако первая воздушная тревога, взбудоражившая москвичей, была объявлена в третью ночь с начала войны - в 3 часа 24 июня. Наблюдатели приняли возвращавшиеся с боевого задания наши самолеты за вражеские. К тому моменту все силы противовоздушной обороны столицы были изготовлены к бою. Это значит, зенитные батареи, истребители, прожектористы, аэростаты заграждения готовы были дать отпор врагу. В предвоенные годы Московский фронт противовоздушной обороны был подготовлен к отражению врага безупречно, располагал всем, чтобы отбить любое нападение воздушных армад. Командование ПВО имело комфортабельно оборудованный подземный центр управления, чего не имели Наркомат обороны и Генеральный штаб. Были наготове свыше 500 постов воздушного наблюдения, оповещения и связи. Но опыта, естественно, у них не было. Не имели опыта и экипажи бомбардировщиков, сбившихся с курса: они вместо следования к подмосковному аэродрому шли прямо на затемненную Москву.

И вот по радио среди ночи диктор разбудил жителей Москвы и без тени волнения, спокойно (отчего всем стало особенно тяжело) сообщил о воздушной тревоге.