Дебютантки - Джун Зингер

— Что вы имеете в виду, доктор? Что значит множество фобий?

— Мы вели наблюдение за Сарой и проверяли ее в течение нескольких дней. Мы выявили множество страхов, одни из них более сильные, другие послабее. — Он взял в руки историю болезни Сары и прочитал: — «Акрофобия — боязнь высоких, возвышенных мест. Боязнь острых предметов. Аквафобия — боязнь воды. Боязнь пауков и насекомых — очень сильно выражена». И так далее и тому подобное, я не стану перечислять все. Конечно, нам придется сражаться с самым сильным страхом — Сара безумно боится того, кто, видимо, виноват во всех этих несчастьях. В борьбе за психику Сары могут пройти многие месяцы, и чтобы легче и быстрее избавить Сару от множества фобий, родившихся вследствие страха ее мужа, нам следует устранить причину — этот самый сильный страх. Да, мы сможем помочь вашей подруге. Я уверен, что невозможно помочь тому, кто почти уничтожил психику Сары. Это может показаться кощунственным, но то, чего он смог достичь всего за год, просто поразительно! Он мог бы стать великолепным психиатром… Мне очень жаль, что я не смогу заняться им самим… Просто поразительно… — Он понизил голос, задумавшись об удивительной личности и талантах Пэдрейка О'Коннора. Ему было бы так интересно исследовать его самого.

— Мне кажется, я должен еще кое-что объяснить, чтобы вам стала более понятна проблема здоровья Сары. В мире немало тех, которые живут несколькими подобными страхами. Вы обе, наверно, знаете людей, которые смертельно боятся, ну, например, пчел или ни за что на свете не согласятся влезть на высокую лестницу… Но у Сары мы обнаружили четырнадцать разновидностей, и их может быть еще больше. Все эти страхи в сочетании с алкоголизмом и полной изоляцией… — Он развел руками, потом, поправив пенсне на кончике острого носа, добавил: — Еще одно: Сара беременна, три месяца.

Крисси вскрикнула, а Мейв скомандовала:

— Сделайте ей аборт!

Крисси снова вскрикнула, и Мейв тихо сказала, как будто, кроме них, в комнате никого не было:

— Ты что, действительно хочешь, чтобы Сара родила этого ребенка? Чтобы в нем была больная бешеная кровь О'Конноров?

— О, Мейв, — простонала Крисси, — пожалуйста, не говори так.

— Это правда!

— Дамы, прошу вас, — сказал доктор Лютеций, он был раздражен. — Ваши дискуссии тут ни к чему. Я просто сообщил вам информацию. Вот и все. Я бы не желал, чтобы вы ее обсуждали. — Он посмотрел на золотые часы. — В данный момент Сару готовят к аборту. Мы не можем позволить, чтобы ее беременность помешала лечению или замедлила его процесс. Теперь вы можете отправляться домой, а мы займемся своим делом.

«Ехать домой? И оставить Сару одну среди незнакомых людей? Чтобы рядом не было знакомых лиц, которые могли оказать ей поддержку?» Доктор прочитал вопрос на их лицах.

— Вы не можете ей помочь, а мы можем. Честно говоря, ваше присутствие будет нам мешать. — Он посмотрел на календарь. — Вы можете ее увидеть… ну, через два месяца, я буду вас ждать… первого августа. Конечно, к тому времени все еще не будет возможности увезти ее домой, но с ней уже можно будет повидаться. Счастливо, леди!

Он пожал руки Крисси и Мейв и вышел из комнаты. Девушки беспомощно смотрели друг на друга. Они не могли спорить с врачом, если бы даже им представился для этого шанс.

Стюардесса принесла напитки. Они не стали есть и даже не разговаривали друг с другом. Каждая была занята своими мыслями, обе думали о Саре, которая к тому моменту избавилась от плода. Наконец молчание прервалось.

— Мне кажется, было бы ужасно, если бы по выздоровлении Саре принесли ребенка, который вечно напоминал бы ей о том, что следует забыть раз и навсегда! — сказала Крисси. Она, наверно, просто рассуждала вслух, а не старалась поддерживать разговор. Потом, осознав, что она сказала, да и кому — Мейв! — Крисси хлопнула себя ладонью по рту. «Боже, какая же я дура!»

— Прости меня, Мейв, я просто лошадиная задница!

— Все в порядке, Крисси. Впервые увидев крошку Эли, я проклинала тетушку Мэгги за то, что она разрешила мне родить ребенка. Но сейчас, когда я смотрю на нее и мое сердце разрывается, я не жалею, что она живет на белом свете. Она такая милая, я люблю ее больше жизни. Но это моя точка зрения. Мы не знаем, что могла бы думать по этому поводу сама Эли. Если бы у нее был выбор, согласилась бы она на эту неполноценную жизнь, которую она вынуждена вести?! Я могу сказать тебе только одно — я никогда больше не стану обсуждать эту проблему.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты думаешь, что я когда-нибудь рожу еще одного ребенка?

— Но Эли родилась от… Ты сама знаешь, в чем тут дело… Это совсем не значит, что и другой ребенок будет…

— То, что я сказала в офисе доктора Лютеция по поводу крови О'Конноров… Я не изменю своего мнения и не дам О'Коннорам второго шанса.

«Можно возразить?» — подумала Крисси.

— А я хочу ребенка больше всего на свете.

— Я знаю. — Мейв пожала ей руку. — У тебя будут дети!

— Я в этом не уверена. Я уже отказалась в двух случаях. Может, меня накажет Бог и не даст мне больше такой возможности.

— Даст. Бог добр.

— Мне бы хотелось обладать твоей верой, Мейв. После всего, что тебе пришлось пережить…

— Дело не в вере, Крисси. Что нам выбрать? Если мы не будем верить? Как жить дальше?

Они услышали по радио объявление, что самолет приземлится через десять минут и что погода на земле хорошая.

— Когда Сара узнает, что пропустила свадьбу Марлены, она будет так расстроена, — сказала Крисси, зажигая сигарету, чтобы успеть выкурить ее до того, как появится знак «Не курить!».

Мейв закатила глаза:

— Господи, какая короткая у нас память! Послушай, что ты сказала. Если Сара станет переживать, что пропустила свадьбу, это же будет просто великолепно!

— А ведь правда, — засмеялась Крисси. — Я надеюсь, что она будет сильно из-за этого переживать! Ты все еще собираешься послать Марлену и Питера в свадебное путешествие в Ирландию?

— Нет. Я бы хотела, чтобы они ненадолго отложили свой медовый месяц. А потом они смогут поехать в Париж, Лондон, а затем в Швейцарию, как раз первого августа. Что ты по этому поводу думаешь?

— Мне кажется, это великолепно. И знаешь, что я еще скажу, — Марлена тоже будет весьма довольна!

2

Крисси снова занялась живописью, а Мейв вернулась к сочинительству. Она уже почти закончила свою вторую книгу и собиралась сдать ее в начале осени, как только они вернутся из Европы. Прошли две недели с тех пор, как они вернулись из Швейцарии, а Мейв все еще не повидала свою дочку. Крисси решила с ней поговорить, хотя ей было это довольно трудно, так как она не знала, с чего начать. Неужели Мейв не хочет видеть девочку, потому что та так напоминала своего отца? Наступил момент, когда Крисси уже больше не могла сдерживаться.