Восточный деспотизм. Сравнительное исследование тотальной власти - Карл Август Виттфогель

чему первоначальный «слуга» общества превратился в его господина.

В этой связи Энгельс упоминает о «восточном деспоте, греческом племенном руководителе, вожде кельтского клана и так далее». Два примера из истории западного мира, приведенные им, заставляют вспомнить идеи Маркса о социальном доминировании, основанном на выполнении военно-политической функции. По мнению Маркса, этот тип государства очень быстро уступил место доминированию, основанному на владении собственностью и принудительном труде (рабском и крестьянском), причиной которого тоже было владение собственностью. Только в форме восточного деспотизма социальное господство, основанное на публичной функции, распространилось так широко и длилось так долго.

Хотя в «Анти-Дюринге» Энгельс дважды упоминает о необыкновенной живучести восточного деспотизма («тысячи лет»), он нигде не разрабатывает подробно этот вопрос. Но первым он называет восточного деспота; а позже, говоря о деспотических режимах Персии и Индии, он выделяет их «социоадминистративную» функцию: «Их первой обязанностью было общее поддержание ирригации во всех долинах». Энгельс даже упоминает о доминировании, основанном на социоадминистративной функции, объединяющей «отдельных правящих персон в правящий класс».

До этих пор текст Энгельса, несмотря на отсутствие в нем утонченности, был приемлем с точки зрения науки и находился в согласии с той версией классической концепции восточного общества, которой придерживался Маркс. Столь же законным и согласующимся с идеями Смита, Милля и Маркса по этому вопросу было его утверждение о второй причине возникновения классов и государства: рост производства, основанного на рабском труде и частной собственности на рабов, привел к появлению правящего класса, владевшего собственностью; это проложило дорогу эволюции, которая от классической Греции и Римской империи «дошла» до современной Европы. И это привело к появлению государства такого типа, которое, благодаря неразрешимым противоречиям в новой экономике, основанной на частной собственности, стало служить классу собственников, защищая его привилегированное положение (Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства).

Нам нет нужды критиковать здесь примитивные идеи о связи богатства и правительства, которые Маркс разделял с Джоном Локком, Адамом Смитом и другими. В данной работе нас интересует только тот факт, что Энгельс, в первой части «Анти-Дюринга», выделил два разных типа развития общества («бок о бок с этим [социоадминистративным] происхождением класса было еще и другое») и что в последней части этой книги он резко отказался от своего понятия о многополярном развитии. Здесь он говорил о государстве и классовом правлении так, как будто их причиной были антагонизмы, основанные исключительно на условиях частной собственности. И вершиной его предвзятой классификации стало описание только трех классовых обществ, основанных на рабстве, крепостничестве и наемном труде.

Азиатскому обществу – нет! («Происхождение семьи, частной собственности и государства»)

В книге Энгельса о семье, которую часто цитируют и которая соединяет в себе основные идеи Моргановой книги «Античное общество» с определенными взглядами Маркса, азиатское общество как основной социальный порядок совершенно не упоминается. Здесь Энгельс обсуждает происхождение государства таким образом, как будто никогда не слышал о «социально-административном государстве в целом и о восточном деспотизме в частности».

Этот пропуск нельзя объяснить отсутствием у него интереса к условиям «варварского типа», ибо Энгельс изучал условия «варварства»[130] в Древней Греции, Риме, а также кельтского и германского Средневековья.

Под влиянием Моргана, Маркс и Энгельс видоизменили эти категории, но не отказались от них. Именно их имел в виду Энгельс в 1848 году, когда говорил о «полуварварских» странах, таких как Индия и Китай, а в 50-х годах XIX века назвал индийское деревенское общество «полуварварским, полуцивилизованным» (Маркс К. Статья в газете «Нью-Йорк дейли трибьюн» от 25 июня 1853 года), условия в Китае назвал «варварскими», «полуварварскими» и «патриархальными», а русского царя – варваром.

Нельзя было приписать это и общему исключению вопросов, связанных с Востоком. Хотя Энгельс опустил гораздо больше, чем Морган (он объяснил это тем, что не стал писать об истории «азиатских» народов из-за нехватки места), он все-таки дал характеристику Азии, азиатам и восточным институтам; и как уже говорилось, сравнил «домашнее рабство» Востока с «работой рабства» в период Античности. Но, позабыв о том, что он до этого назвал «новым разделением труда» – разделением, которое, одновременно с естественным распределением труда в пределах сообщества, привело в появлению «функциональных правительств и правящих классов», – и также позабыв о том, что они вместе с Марксом писали об эксплуатирующей силе восточного деспотизма, Энгельс теперь категорически утверждал, что «первое крупное социальное распределение труда привело к первому великому разделению общества на два класса: хозяев и рабов, эксплуататоров и эксплуатируемых» (Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства).

Рабовладельческое общество управлялось государством рабовладельцев, так же как феодальное и капиталистическое управлялись государством феодалов и капиталистов. Во всех этих обществах экономическое доминирование вело к доминированию политическому. А экономическое доминирование, подчеркивал Энгельс, включало в себя частичную собственность на решающие средства производства.

Корни этого общественного лидерства и эксплуатации уходили в частную собственность. Деспотические хозяева функционального государства, чьи жестокие методы эксплуатации Энгельс однажды так красноречиво описал, остались неназванными. «С рабством, которое наиболее полно развилось в условиях цивилизации, произошло первое крупное распределение общества на эксплуататорский и эксплуатируемый класс. Это разделение существовало в течение всего периода цивилизации. Рабство – это первая форма эксплуатации, которая была характерна для античного мира; его сменило крепостное право Средних веков и наемный труд в недавние времена. Таковы три великие формы рабства, характерные для трех великих эпох цивилизации» (Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства).

Ссылка на «цивилизацию» не исправляет упоминания об общем для всего мира пути развития. Но они демонстрируют, что Энгельс хорошо понимал, что он делает – или, еще лучше, что он скрывает. Согласно терминологии Энгельса, «цивилизация» идентична господству частной собственности. Благодаря этому разъяснению он задним числом признает, что его определение не включает в себя «варварский мир восточного деспотизма».

Регрессивные тенденции в предположительно прогрессивной позиции

Маркс защищает научную объективность ото всех чуждых рассуждений

Картина вырисовывается весьма неприглядная. Отцы-основатели научного социализма, которые, по их утверждению, основывают свою политическую практику на самой совершенной теории социального развития, на самом деле вредят делу истины, а вовсе ему не помогают, когда сталкиваются с самым выдающимся проявлением тоталитаризма. Почему? Неужели Маркс так низко ценил научную истину, что с легкостью ее искажал? Конечно, это не так. Та тщательность, с которой он документировал свои собственные экономические взгляды и описывал противоположные, доказывает, что он полностью подчинялся требованиям, предъявляемым к научному труду.

Сам Маркс очень четко выразил свои принципы. Комментируя недостойное поведение Мальтуса и Рикардо, он проклял всех, кто отказывался от научной истины и интересов человечества в целом ради любых других интересов.