Милая, обожаемая моя Анна Васильевна - Анна Книппер

Сулержицкий Дмитрий Леопольдович (1903-1968) - сын сподвижника Станиславского по созданию МХАТ.

Сулержицкая Мария Николаевна (1905-1987) - жена Д.Л. Сулержицкого; оба - друзья Анны Васильевны.

Татарская Наталия Никитична (см.: Пешкова Н.Н.)

Тимирев Владимир Сергеевич (1914-1938) - сын А.В. Книпер, художник. В 1938 г. расстрелян якобы за шпионаж в пользу Германии.

Тихомирова Мария Ильинична (1960) - моя дочь, медицинская сестра.

Троицкий Вадим Владимирович (1935) - виолончелист, кум Анны Васильевны по крещению М.И. Тихомировой.

Филипьева Наталья Николаевна (1905-1965) - двоюродная сестра Анны Васильевны по линии матери, мать О.П. Ольшевской.

Черкасова Мария Валентиновна (1938) - биолог, журналист.

Хлебникова Ольга Николаевна (1892-1966) - деревенская учительница, работавшая в прикалужской деревне в 60-х.

Шапошников Вадим Боpисович (1916-1982) - журналист, друг Володи Тимирева.

Шапошникова Елена Михайловна (1918-1981) - дочь М.А. и Е.З. Середняковых, жена В.Б. Шапошникова, мать Н.В. Шапошниковой.

Шапошникова Наталья Вадимовна (1937) - дочь В.Б. и Е.М. Шапошниковых, переводчица с фр. языка.

Шестаков Николай Яковлевич (1894-1974) - писатель, друг Анны Васильевны.

Шестакова Надежда Владимировна (1896-1981) - преподаватель, переводчик с англ. языка, жена Н.Я. Шестакова, друг Анны Васильевны.

Шипунов Сергей (1937) - биолог, зав. лаб. экологии РАН.

Шлыкова Нина Михайловна (1900-1970) - подруга моей матери, О.В. Сафоновой, преподаватель игры на фортепиано.

Шутов Дмитрий Илларионович (1909-1986) - актер МХАТ.

Эрбштейн Борис Михайлович (1902-1966) - художник, работал с В.Э. Мейерхольдом, многократно репрессирован, друг Анны Васильевны.

Юдина Мария Вениаминовна (1899-1970) - известная пианистка и педагог, частый гость Плющихинской квартиры.

Юрьева Нина Дмитриевна (1898) - преподаватель музыки, соседка нашей семьи по квартире на Фурштадской ул. в Ленинграде.

Яньков Владимир Юрьевич (1927) - преподаватель программирования в МИНХ; ветеран дома на Плющихе.

РАССКАЗЫ И СТИХИ РАЗНЫХ ЛЕТ

Творчество составляло основу атмосферы жизни семьи Сафоновых, и многие из детей оказывались заражены этой атмосферой на всю жизнь, продолжая более или менее всерьез, а то и профессионально заниматься искусством в зрелые годы. Не была исключением и Анна Васильевна, хотя она и не стала профессиональным художником, музыкантом или писателем - обстоятельства ее жизни складывались чаще всего неблагоприятно для проявления творческой активности. Тем не менее полученный в детстве заряд сказался: обращение к бумаге - или вполне адресное, или чтобы высказаться перед безымянным слушателем - зачастую давало выход переполнявшим ее чувствам и мыслям. Не Бог весть как велик объем написанного Анной Васильевной, если не считать ее мемуарных записок, - несколько беллетризованных историй из ее разнообразного опыта, записки о друзьях и стихи, которых, пожалуй, больше всего; ниже все это предлагается Вашему вниманию именно в упомянутом порядке. Рассказы не требуют особых комментариев, поскольку кое-какие необходимые пояснения содержат и сами в себе, во-первых, а во-вторых, это не просто описание реальных событий, а все-таки скорее литературные произведения; порядок их представления: "Спектакль NoЗабавный случай¤", "Как я был в Японии", "Самозванка" и "Кармен". Далее следуют мемуарные записки "О Володе Дмитриеве", выдающемся художнике театра и большом друге Анны Васильевны, и, наконец, несколько избранных стихотворений. Вообще, стихов написано довольно много. По времени написания они располагаются в ряд от 1915 до 1971 г., а тематически их можно сгруппировать в такие блоки: "Черная страна" - так назвала этот блок сама Анна Васильевна, - объединяет стихотворения о лагерной жизни в Казахстане; стихи, посвященные сыну, стихотворные впечатления от разных городов, а также не группирующиеся по определенным темам стихи. Отбор стихотворений для настоящей публикации определялся, во-первых, небесспорным вкусом составителей, а во-вторых, их желанием дать читателю по возможности более полное представление обо всех периодах творчества Анны Васильевны и о разнообразии волновавших ее тем. Стихотворения даны в хронологическом порядке, за исключением "Застольная" и "Седьмое февраля", которыми было решено завершить стихотворный раздел. Первые два стихотворения написаны в период знакомства Анны Васильевны с А.В. Колчаком, и внимательному читателю будет нетрудно найти параллели в тексте воспоминаний и в стихах. Стихотворение, датированное 26-27-м годом, написано, скорее всего, в Тарусе. "Малоярославец", 38-й год, - не обманувшее предчувствие скорого ареста. Далее идет серия стихов из цикла "Черная страна", написанного в период с 1938 по 1946 г. - после ареста в Малоярославце и до освобождения из Карлага. Некоторые стихи этого цикла свидетельствуют о способности Анны Васильевны видеть прекрасное даже в самых тяжелых ситуациях; примером тому "Облака раскинули крылья...", "Какая нежность беспредельная..." и "Бык". "Передо мной не в маршальском мундире..." - удивительный пример того, когда жертва не просто размышляет о палаче, а размышляет, я бы даже сказал, с налетом жалости, как бы и не ощущая себя жертвой, а значит, и не будучи таковой! И это в 47-м, когда победившая в страшной войне страна припухала от голода и в то же время по воле владельца маршальского мундира готовилась к другой, которая, начнись она, была бы пострашней уже отгремевшей. Два стихотворения - "Зима" и "Ох, вспомним мы тебя, унылый город..." - это зарисовки впечатлений от городов Рыбинска и Енисейска. Дальше представлена серия стихов, импульсом к написанию которых (1964-1967) служили чаще всего впечатления от разных мест и ситуаций; здесь есть и владимирско-суздальские места, и подмосковное местечко платформа "Зеленоградская", и дорожные летучие мысли и т.д. И тут же - незарастающий след: воспоминание о ссыльной жизни. "Больница... Ночь... Не спится мне..." - объяснять нечего! "Застольная" - это плач матери по сыну, когда она, лишенная свободы, еще надеялась, что он жив, пускай тоже в неволе (на самом деле Оди Тимирева уже пять лет не было в живых - его расстреляли вскоре после ареста в 1938-м). И наконец, "Седьмое февраля" день расстрела Александра Васильевича Колчака.

СПЕКТАКЛЬ "ЗАБАВНЫЙ СЛУЧАЙ"

Просоленная степь, прошитая железнодорожной ниткой, кучка саманных бараков, огород и парк у пруда, куда вход заключенным воспрещен, хотя каждое дерево посажено их руками, - Бурминское отделение Карлага. Посредине клуб просторное здание, тоже саманное и тоже протекающее в дождь, как и все остальные бараки. Там бывает кино и действует драматический кружок. Актеры заключенные, режиссер и художник - тоже. На репетиции приходят после дня работы, кто где. А день - от зари до зари. Казалось бы, сил хватит только дойти до своей койки, свалиться, как мешок, и спать, спать.

Но на репетиции, на спектакле можно забыть на это время обо всем, что не театр, готовить праздник - а это действительно праздник для многих. Наша публика - заключенные тоже. Публика очень чуткая, прямо сказать - умная публика. Я - художник, могу бывать во всех бараках, мужских и женских. Обхожу их после каждого спектакля и каждый раз ухожу с чувством удовлетворения от того, как нужно и важно для этих людей то дело, которое мы делаем с таким трудом, с таким напряжением и радостью. Потому что поставить спектакль - дело нешуточное. На сцене несколько рам, обтянутых соломенными матами, - и все. Были две колонны, но в морозы за неимением топлива они погибли в печке начальника КВЧ. Мир их праху. Теперь начальник у нас другой, и память о нем другая. Он-то входил в интересы кружка, что можно было достать - достанет. Надо помочь - поможет сам. За это свойство вольнонаемные его презирали: "Когда можно кого угодно из зеков заставить, глупо работать самому". Точки зрения разные - мы хорошо к нему относились.

Режиссер - Анна Лацис; она в родстве с писателем и всеми известными Лацисами. Небольшого роста, с латышскими большими серыми глазами. Режиссер она и в прошлом, до лагеря. Ставила она когда-то и где-то "Забавный случай" Гольдони, решила поставить и здесь. Классика - возражений нет. Шесть действующих лиц: две женщины, четверо мужчин. Жанина - Фира Лейзерова, Констанция - Мария Капнист, соперница по сцене и по Гольдони. Где-то теперь Фира? А Капнист нашла в театре свою дорогу: снимается в кино и посейчас. Пленный французский офицер - Павлик Пастухов, его слуга - Чичко. Отец Жанины - забыла его фамилию, прекрасный актер. Отец Констанции - некий Вася, личность неопределенная, с воровским налетом.

Костюмы? Два кафтана из байки в костюмерной. Золотое шитье из обрезков латуни: выпросили в ремонтной мастерской. Картонные шляпы сами клеили. Шляпа Констанции из пастушеского бриля, плели эту шляпу из соломы. Костюм из лиловой и розовой марли - распороли две пачки. Фижмы, подборы скреплены цветами.

Парики? Нашлась у нас парикмахерша в прошлом - поволжская колонистка Нина Вернер. Я ее уговорила, обещав, что на афише и перед спектаклем будет объявлено: парики и костюмы - Нина Вернер, - клюнула. Достали пакли, завили локоны на палках, парики вышли хоть куда. Напудрили мукой или мелом, не помню. Несмотря на сопротивление актрис, они, когда посмотрели, как выглядят со сцены, - надели. Жабо - собирали по баракам марлевые накидки. Декорации? Дали нам всякую рвань для обтяжки щитов, выкрасили чем Бог послал. Я вырезала из картона какие-то барочные узоры под резьбу, расписала глиной, мелом и сажей, набила на табуретки, столы и карнизы (со стороны фаса). По бокам сцены поставили зеленые ящики с апельсиновыми деревцами. Деревца палки с просверленными дырками, куда вставлены ветки аруи - ползучей туи: единственная зелень зимой. Она вьется по каменным склонам сопок. Я их постригла до круглой формы, а апельсины вырезала из крупной моркови. Вышло красиво. Это оформление. А спектакль вышел веселый. За всей бедностью наших средств его держала на высоте полная отдача актеров хороших и средних, опытный режиссер и та творческая атмосфера работы всех без исключения участников, которую не часто встретишь и в профессиональном театре.