София в парандже - Александр Афанасьев

– Ответ неправильный. Впрочем, меня больше интересуют не ответы, брат, а то, на кого ты работаешь.

– Пошел ты!..

– Полагаю, тут не обошлось без Хулио, так? Ну же, Хулио, из Колумбии, но живет в Испании. Типа сахарком торгует.

…

– Соображай. И ни с кем меня не путай, да? Хулио заинтересован в том, чтобы все оставалось, как прежде. И с ним – албанцы, верно? Албанцы, марокканцы, испанцы, сицилийцы. Только по-прежнему уже не будет…

…

– Итак, коммандер, ты приперся в Болгарию и начал задавать лишние вопросы. И даже не понял, как тебя повязали. Понять не хочешь, кстати?

…

– У нас тут тоже бизнес, между прочим. И мы не позволим никому лезть сюда грязными руками, понял?

– Это… какой такой бизнес?

– Обычный, коммандер, обычный. Вот подумай сам – сколько наших прошло через Эйстан. Сколько там осталось. И что это было, спрашивается? За что мы воевали?

– За звезды и полосы[10], твою мать!

На сей раз Масальски ударил намного сильнее, со злостью.

– Я не люблю иронии, коммандер. Вы пришли в Колумбию. Потеряли там пару десятков человек всего. И сели на денежный поток в несколько десятков миллиардов в год. Гребаное ЦРУ считает, что их дерьмо не пахнет… мы рыскали по Зоне Племен вместе с пакистанскими рейнджерами и искали наших пленных… но это не всегда получалось. Одного из наших парней племена сдали Талибану… когда мы нашли его, он лежал на полу хижины. С его головы сняли кожу, но он еще был жив. Такое не показывают по CNN, верно? И мы имеем право на свой кусок мяса, твою мать!

– Ты не достиг половой зрелости… сынок, чтобы играть в такие игры.

– Ах ты!..

На сей раз Масальски избивал привязанного к стулу коммандера ВМФ США довольно долго, пока тот не потерял сознание. Потом, тяжело дыша, отошел к стене, открыл девятнадцатилитровый баллон воды, поднял его, напился, полил себе на голову. Остаток вылил на голову коммандера Сикерда… здесь и в самом деле было душно, так как вентиляция отсутствовала.

– Просыпайся… не знал, что «морские котики» такие засранцы…

– Пошел ты!..

– Увы, не могу… сэр. Мне надо перевербовать тебя. И я это сделаю, так или иначе… – Масальски вышел в коридор: – Дост! Тащи сюда пленных! И камеру тащи!

Дост не подчинился. Вместо камеры пришел Рашид со своими охранниками и отвел Масальски в дальний угол:

– Зачем тебе пленные, дорогой, и камера?

– Ты знаешь, кто это?

…

– Я пробил по базе данных ДНК. Коммандер ВМФ США Даглас Сикерд. «Морской котик» с базы в Рота, Испания. Действующий.

– Тогда что он делал здесь с русскими и грузинами?

– Хороший вопрос. Это мафия. Думаю, его послал Хулио. И придут еще и еще.

– И что делать?

– Надо убрать Хулио. И договариваться с тем, кто придет ему на смену. А сделать это может только Сикерд.

– Допустим. Но зачем пленные?

Масальски подавил раздражение – все надо объяснять.

– Он – «морской котик», поэтому говорить не будет, как ты его ни пытай. А времени колоть его у нас нет. ЦРУ и Пентагон ищут его, они уже начинают присматриваться к Болгарии. Страна маленькая. Нам надо привязать Сикерда к себе с гарантией, а потом выпустить. Сделать это можно только одним способом – заставить его расстрелять заложника перед камерой. Одеть его в форму… я тоже надену, но «светиться» не буду, надену маску. Если он это сделает – он наш. Военный трибунал этого не поймет…

– Хорошо придумал, да… – цокнул языком Рашид.

– Вот поэтому мне нужна камера и пленные.

– Подожди…

– В чем дело?

– Их трое, дорогой. А тебе нужен один, так? Ну, два в крайнем случае.

– Тебе не все равно – один, два…

– Не все, дорогой. Этот русский. Я его продам за сто тысяч Исламскому государству, чтобы они отрезали ему голову на камеру. Русские дорого стоят.

– Что в Коране говорится про жадность, не напомнишь? – плюнул с досады Масал ьски.

– Нет, дорогой. Я не помню, что в Коране говорится про жадность. – Рашид был сама любезность, как и всегда, когда говорил о смерти или конфликтовал с кем-то. Если Рашид становился медоточиво любезен – самое время проверять, на месте ли пистолет.

– Я тоже не помню. Но помнить не мешало бы. А грузин тоже тебе нужен?

– Два – нет, а один не помешал бы.

– Зачем?

– Откуда мне знать, дорогой, – пожал плечами Рашид. – Может, его ИГ купит или Талибан. Я помню, Грузия в Афганистане много воевала. Может, Талибан захочет напомнить о себе. Смерть человека всегда чего-то стоит…

– А жизнь?

– Жизнь? Жизнь стоит намного меньше…

– Слушай, Рашид, почему ты такой жадный? Твоя жадность доведет тебя до беды рано или поздно…

– Ты родился в хорошей стране, американец. Никогда не знал нужды. Я родился в Иордании, на чужой земле. Моя мать была изгнана из моей страны, а отец убит. Мы жили даже беднее, чем палестинцы, потому что палестинцам помогали, а до нас, до иракцев, не было никому никакого дела, мы были изгоями, париями из-за Саддама. Нас никому не было жаль. Потом мы перебрались в Ливан, и в девять лет я работал на поле местного фермера, а он платил мне меньше доллара в день. А ты спрашиваешь, почему я такой жадный.

– Моя школа была в дурном районе, Рашид, – придурившись, заговорил Масальски. – Я был одним из немногих белых там. Мать собирала мне поесть в школу, но одна из ниггерских группировок все отнимала. Каждый день. Они звали себя «буббами». Я никогда не говорил об этом матери – мне было стыдно ей признаться, что ту еду, которую она каждый день мне готовила, жрали ниггеры. Знаешь, что я сделал потом?

…

– Когда мне было тринадцать, я угнал машину. Дешевую… неприметную машину. У меня еще не было пистолета, но я знал, где собираются эти типы. Главным у них был парень по имени Вашингтон. Когда он вышел из своей тачки и переходил дорогу со своей телкой – я нажал на газ. Это было легко…

Обычно Рашид относился к Масальски с этаким снисходительным панибратством. Но не сейчас. Не сейчас…

* * *

ПРЕДМЕСТЬЯ СОФИИ, БОЛГАРИЯ

Ночь на 21 сентября 2016 года

Генерал Драгомир Стоянов – человек очень опытный. Он был не политическим назначенцем, но бывшим криминальным инспектором, прошедшим все ступени служебной карьеры, в том числе и ступень начальника полиции Софии, прежде чем занять место министра МВД. За свою жизнь Стоянов повидал немало преступников, в том числе убийц. Но он никак не мог представить, во что превратилась его дочь Катя. Что она, его дочь, которую он встречал из роддома на служебной машине, за что потом получил взыскание, не просто оступилась, а перестала быть человеком и стала монстром. Монстром, для которого те, кто не такие, как он, кто не принял ислам в радикальной его трактовке, – враги, подлежащие уничтожению. Даже если это отец, мать, брат, племянник…

Еще трагичнее было то, что это была история любви. Любви, можно сказать, до гроба. Вопрос только – до чьего…

* * *

ТРАБЗОН, ТУРЦИЯ

2002 год

Турция всегда интересовалась Кавказом и готова была поддержать любые антироссийские инициативы на той территории.

К две тысячи второму году основные бандгруппировки в чеченских горах были разгромлены, стали невозможны лобовые столкновения с частями федеральных сил. Некоторые остались, чтобы мстить – в их числе был Шамиль Басаев, они перешли на нелегальное положение и начали террор. Но другие, особенно те, кто успел вывезти семьи из Чечни, кто сидел на потоках, кто вовремя подсуетился и вложил заработанные на контрабанде и нефти шальные деньги в недвижимость – и не в родной республике, а за ее пределами, – те предпочли покинуть Чечню. В их числе был и чеченский бизнесмен Али Давудов, который с началом войны проследовал в Грузию, а оттуда в Турцию, в купленный заранее особняк. В нем уже жила семья Али, и его старшего сына звали Нурахмед…

Именно он и встретил на курортном побережье молодую и симпатичную болгарку. Они смогли познакомиться – чеченец и болгарка, мусульманин и христианка, – потому что и тот и другой знали русский язык.

А через несколько дней состоялась свадьба…

Обе семьи, узнав о свадьбе, были взбешены. Правда, каждый – по своим мотивам. Майор болгарского МВД, начальник одного из отделов Управления по борьбе с организованной преступностью, не представлял в качестве родственников мусульман, тем более чеченцев, воевавших против России. В Болгарии подобное было скандалом – христианка вышла замуж за мусульманина без воли родителей! В свою очередь, Али Давудов был взбешен еще больше. По чеченским традициям, мужчина лет до тридцати может делать что хочет, жить с кем хочет, но жениться он должен только на чеченке – и обязательно сделать несколько детей, иначе он не мужчина и не чеченец. А его сын тайно женился на болгарской христианке! Еще больше Давудова «обрадовало» то, что его новый родственник – майор полиции: для него, ранее судимого, это было как нож к горлу. Он даже подумал, что это милицейская спецоперация – дурака Нурахмеда окрутили…