Бандеровский схрон - Александр Тамоников
- Дата:05.06.2024
- Категория: Детективы и Триллеры / Боевик
- Название: Бандеровский схрон
- Автор: Александр Тамоников
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Александр Тамоников
Бандеровский схрон
Все, изложенное в книге, является плодом авторского воображения. Всякие совпадения случайны и непреднамеренны.
А. Тамоников© Тамоников А., 2017
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2017
Глава 1
1943 год, август
Заскрипела, натянулась ржавая цепь, переброшенная через потолочную балку. Взвыл мужчина в окровавленном комбинезоне, лежащий на верстаке из грубого горбыля. Его руки были скованы цепью, босые ноги со сломанными пальцами оплетали кожаные ремни. Вздулись вены на рассеченном лбу, глаза налились кровью.
Засмеялся мужчина, управляющий лебедкой, кряжистый, обнаженный по пояс, в мешковатых суконных штанах с вшитой мотней. Он еще раз провернул лебедку, прибитую к стене, обшитой драницей. Истязуемый изогнулся, натянулись руки, жирный пот стекал с лица. Специалист работал толково. Боль адская, но еще недостаточная, чтобы потерять сознание.
Ухмыльнулся тучный плешивый субъект в штанах с лампасами и расстегнутой овчинной безрукавке. Он сидел на табурете, откинувшись к стене, и пускал в пространство завитки табачного дыма.
– Вот так и оставь его, Агафон, – проворчал по-украински четвертый мужчина, присутствующий в подвале.
Ему еще не было сорока. Атлетически сложенный, плечистый, с тонким холеным лицом, украшенным окладистой бородкой. Он носил темно-зеленый френч, снятый с плеча венгерского офицера и доведенный до ума. На поясе у него висели кобура с «вальтером» и пистолетный подсумок с запасными обоймами. По лицу скользила циничная усмешка.
На левом рукаве поблескивали три желтые полоски – отличительный знак сотенного командира Украинской повстанческой армии. Мужчина откликался на имя Нестор Бабула, но предпочитал обращение «пан поручик». Он руководил военным кустовым отделом, а также подпольной базой, формально подчиняющейся Злобинскому территориальному отделу ОУН.
Бабула оторвался от стены, где стоял со скрещенными руками, подошел, плавно ступая. Он с любопытством смотрел в глаза пленника, затянутые предсмертной дымкой. Его одолевало извечное любопытство. Что чувствует человек, осознавший, что жить ему осталось недолго? Что происходит в глубинах психики смертника?
В глазах пленного стояла тоска. Он пытался сохранить выдержку, даже презрительно усмехнулся, когда перехватил взгляд офицера, склонившегося над ним. Узник побагровел, напрягся, заскрипела ржавая цепь. Надсадный кашель вырвался из сдавленной груди.
– Продолжать, пан поручик? – спросил субъект с голым торсом, рядовой Агафон Карагуля.
– Без толку, не скажет он ничего, – отмахнулся плешивый мужчина в безрукавке, заместитель командира отряда, он же начальник разведки хорунжий Вавила Сморчук. – В расход его, и все дела. – Он шумно затянулся, окутал себя прогорклым дымом.
Тлеющая цигарка обожгла пальцы, Сморчук ругнулся, бросил ее под ноги, растоптал.
– Добавь малость, Агафон, – вкрадчиво попросил Бабула.
Заскрежетала лебедка, нечеловеческий крик вырвался из глотки пленника. Трещали кости, рвались сухожилия.
Карагуля оскалился, выжидающе уставился на командира. Сморчук зевнул. Бабула поморщился, слегка отодвинулся. Слишком много отверстий у человека, и из каждого может что-нибудь хлынуть.
– Представитесь, уважаемый? – спросил Бабула.
Пленный тяжело дышал, обливался испариной. Он стиснул зубы, чтобы не радовать палачей своими воплями.
Это был парень лет двадцати пяти, видимо, недавний выпускник военного училища. В искаженное лицо намертво впаялись десять классов образования.
– Лейтенант Савочкин, – прохрипел он.
– Советский Союз, – заявил Карагуля, перехватил пронзительный взгляд командира и заткнулся.
Советский парашютист, член несостоявшейся диверсионной группы. Что ж, бывает. Их часто забрасывают в Восточную Галицию, хотя линия фронта пока еще далеко. Они пытаются связаться с красными партизанами, блуждают по незнакомой земле, в итоге попадают к бойцам УПА, знающим местность как свои пять пальцев.
Отряды Ковпака ходят рейдами по Волыни и Галиции. Единственный свой козырь – скрытные перемещения – они утратили. Отряды разрознены, связи между ними нет.
Немцы и борцы за вольную Украину постепенно выдавливали партизан в Полесье. Советскому командованию приходилось принимать меры, чтобы сохранить боеспособность этих групп.
Рейд Ковпака, аж целого генерал-майора Красной армии, заставил поволноваться не только немецкое командование. Под эгидой ОУН повсеместно формировались отряды Украинской национальной самообороны. Они состояли из жителей мелких городов и сельских общин. Оружия у них не было. Крестьяне вооружались вилами, топорами, патрулировали окрестности своих сел. Зачастую формально, чтобы не навлечь на свои головы гнев всесильной службы безопасности ОУН, прославившейся не самыми рыцарскими методами.
Трех парашютистов выявили вчера на рассвете. Житель соседнего хутора увидел три купола в сереющем небе и сразу сообщил на передовую заставу. Хлопцы мигом доложили командиру.
Москалей обложили в Кабаньей балке, в трех верстах к югу. Они приземлились неудачно. Один повредил ногу, другой зацепился за ветку стропой.
Снять его товарищи не успели. Хлопцы нашпиговали их свинцом, а потом смеялись, изощрялись в остроумии над висящим диверсантом. Тот не мог самостоятельно слезть, стонал от отчаяния, извивался, пытаясь дотянуться до кобуры.
Потом кто-то залез на дерево и перерезал стропы. Перезрелый плод свалился в ноги ржущим борцам за самостийность. Это чудо еще пыталось драться, махало кулаками. Его хорошенько стукнули, связали руки, погнали на хутор, не тащить же на себе. Мертвых сбросили в овраг, закапывать не стали, оставили на потеху лесной живности.
Документов при себе у диверсантов не было, но разве что-то неясно? Пленника пытали с небольшими перерывами, оттачивали навык кулачного боя, погружали в бочку с водой, кровищи из него выпустили немерено. Ничего, зараза, не сказал.
– Откуда ты, лейтенант? – вкрадчиво спросил Бабула, который неплохо говорил по-русски. – С какой целью заброшен, с какого аэродрома прилетел ваш самолет?
– Из Ленинграда я. Какая тебе разница, сволочь? Не скажу ничего, прихлебатель фашистский.
– Последний шанс у тебя, лейтенант Савочкин. – Бабула пока еще сдерживался, улыбался. – Мне, собственно, без разницы, из какой ты части и кто тебя отправил. С кем ваша группа должна была связаться? В какой квадрат вы метили? С кем планировали встретиться? Где находится партизанский отряд? А я, так и быть, подумаю, сохранить ли тебе жизнь. Будешь говорить?
Пленный молчал.
Бабула подал знак, и Карагуля схватился за лебедку. Москаль извивался, рвались связки и суставы. Потом измученное тело рухнуло на дощатый верстак.
В принципе Бабула знал, что красных партизан в Злобинском районе нет. Были, но давно ушли, потому как не встретили понимания у местных жителей. В противном случае ему доложили бы. В каждом селе, на любом хуторе имелась агентура.
Диверсанты промахнулись, прыгнули западнее. Возможно, их командование дезинформировали. Такое тоже случалось.
– Не хочешь разговаривать, Савочкин? Хорошо подумал?
– Да пошел ты, гнида фашистская!
Немецких захватчиков Бабула не любил. Сотрудничал с ними, выслуживался, но все равно терпеть не мог.
Третий рейх не собирался создавать независимое украинское государство, хотя два года назад многим казалось обратное. Повелись националисты на заманчивую перспективу, отключили головы. Вот и приходилось им теперь прозябать в подполье.
Но советскую власть Нестор Бабула не любил еще больше. Это было что-то патологическое, звериное, на уровне рефлексов и инстинктов. Насмотрелся с тридцать девятого по сорок первый, хватит.
– Скажи, ты веришь в загробную жизнь?
– Нет, – прохрипел парашютист.
Зачем он об этом спрашивает? Даешь воинственный материализм и атеизм на шестой части суши!
– Ну что ж, лейтенант, тогда хороших новостей для тебя у меня нет.
По знаку заработала лебедка. Взвилось тело, забилось в судорогах от нечеловеческой боли. Конечности выворачивались из плечевых сумок. Рук у офицера уже не было. Они держались на полосках кожи, болтались, как пустые рукава. Голова откинулась назад.
Бабула подавил в себе искушение рубануть чеканом по шее москаля. Ведь надо иногда себе в чем-то отказывать. Карагуля, закусив губу, ослаблял натяг цепи. Сморчук зевал, набивал табаком очередную цигарку.
Пленник рухнул на доски и не шевелился. Хотя, возможно, жизнь еще теплилась в нем. Парень из Ленинграда был крепким, отъелся на комиссарских харчах. А немцы слабаки. Третий год не могут взять этот город.
– Ну и куда его теперь? – озадачился Карагуля. – Не жилец он, пан поручик, домучили скотинку.
– Вот свиньям его и отдайте, – проворчал Бабула, направляясь к лестнице. – Пусть полакомятся.
- Под кровью — грязь - Александр Золотько - Боевик
- Невольник мести - Михаил Нестеров - Боевик
- Адская рулетка - Влодавец Леонид Игоревич - Боевик
- Управляющий - Илья Владимирович Конеч - Боевик / Криминальный детектив / Крутой детектив
- Солнечное сплетение - Сергей Зверев - Боевик
- Удар «Стрелы» - Александр Тамоников - Боевик
- Государственный мститель - Александр Тамоников - Боевик
- Пейзаж ночного видения - Александр Тамоников - Боевик
- Плата кровью - Александр Анатольевич Пересвет - Боевик
- Циклон с востока - Александр Александрович Тамоников - Боевик