Темная звезда - Вера Камша

— Божий Суд! — Резкий писклявый выкрик послужил сигналом, селяне и стражники разом заголосили, а виновница происходящего неожиданно зашаталась и упала б, не подхвати ее подбежавший войт.

— Что с ней? — спросил Роман.

— Сомлела. Сам бы не видел — не поверил. Ни одна стрела до нее не долетела. Ну, теперь синяки могут убираться восвояси.

— Действительно, — и Роман звонким сильным голосом певца выкрикнул: — Судимая Божиим Судом Лупе оправдана!

Самой умной оказалась Гвенда, пославшая кого-то за царкой для Лупе и не только. Гонза и его грудастая сестрица убрались подобру-поздорову, синяки явно собирались последовать их примеру. Роману не понравился взгляд, которым лысый окинул столпившихся селян.

— Мне кажется, монсигнор, господин судебный маг чем-то озабочен.

— Он неглуп, да, неглуп, — как-то невпопад ответил Аррой. — Однако я не отказался бы узнать, что тут произошло на самом деле. Не нравится мне здешний потрошитель… Вы, я полагаю, не намерены задержаться в селе дольше, чем необходимо?

— Более того, я хочу сократить эту необходимость, елико возможно.

— Я думаю, сам Эрасти повелел бы нам путешествовать вместе и разобраться с этим делом…

— Мне не хотелось бы бросать здесь нашу обвиняемую.

— Да, пока она жива, она будет кое у кого вызывать неприятные воспоминания. К тому же я хотел бы ее порасспросить.

— Но согласится ли она уехать с нами?

— Думаю, да. Человек, побывавший во власти «черного сна», обычно старается уехать подальше от мест, в которых его застигла напасть.

— Монсигнор знает и об этом?

— О, дорогой Роман, чего только я не наслушался за свою жизнь. Мы, моряки, на берегу очень разговорчивы и рады похвастать друг перед другом увиденными чудесами. Но давайте поговорим с ней.

— Я бы хотел сходить за своим конем.

— Думаю, ваш слуга уже это сделал…

— Слуга?

— О, это милый парень и очень исполнительный, если б он не подписал ряд с вами, я взял бы его к себе вторым аюдантом.[46] Первого мне, увы, навязывают родственные отношения, как-никак незаконный внучатый племянничек, но, кроме глупостей, я от него ничего не видел…

— Что ж, если Зенек согласится, я ничего не имею против. Я — одинокий волк, а научить двадцатилетнего крестьянина играть на гитаре труднее, чем биться на шпагах.

— Барды обычно очень неплохо фехтуют, а военные иногда пишут романсы. Впрочем, я понимаю вас, если бы у меня была возможность хоть иногда обходиться без свиты, я не преминул бы ею воспользоваться. Но, кажется, наша красавица пришла в себя.

Лупе действительно очнулась. Ее била запоздалая дрожь, лицо женщины было даже не белым, а каким-то синюшным, но зеленоватые глазищи смотрели вполне осмысленно, и она даже умудрилась сесть, опираясь на руки Гвенды и Катри.

— Я — Рене-Аларик рэ Аррой и Рьего, первый герцог Эланда, — адмирал представился деревенской колдунье так же, как представился бы королеве. — Сейчас я направляюсь в Таяну и могу взять вас с собой. После того, что вы пережили, оставаться в Белом Мосту — безумие.

— Почему?! — запротестовала Катря. — Лупе, оставайся, мы и пальцем не дадим тебя никому тронуть.

— Помолчи, — прервала ее Гвенда, — мы не можем ходить за ней с арбалетом, а от Гонзы каких только пакостей не дождешься. Нечего ей тут делать. Дан герцог берет ее с собой, он за ней и присмотрит. Мы премного наслышаны про вас, проше дана. Вы — справедливый человек, и вы все правильно решили. Лупе, ты посиди здесь, а я соберу твои вещи.

— Я ничего не хотела бы брать с собой, я… вы, пожалуйста, увезите меня отсюда. Гвенда, дорогая, пусть будет так, словно я умерла…

— Ты что, ничего не возьмешь?

— Отчего же? Постарайся поймать мою кошку, я хочу взять ее с собой…

— Ну и чудная же ты. Так тебе ясновельможный дан и позволит с кошкой кататься!

— Отчего же не позволит, — блеснул глазами Рене, — кошек я уважаю. Если ей захочется путешествовать, не буду иметь ничего против. Но я бы все-таки взял кое-что из одежды и, может быть, какие-то травы. Вы не представляете, как часто воины нуждаются в хорошем знахаре.

— Я поняла, — прошептала Лупе, — мы с Катрей все соберем.

— Вот и хорошо. Диман, — герцог обратился к своему коронэлю, — пошли кого-нибудь с женщинами, а потом догоняй нас, мы поедем шагом.

Через три четверти оры только клубящаяся в воздухе пыль напоминала о разыгравшихся в Белом Мосту небывалых событиях.

2228 год от В. И. 11-й день месяца Медведя. Туманный луг в половине диа от Белого Моста.

Молоденький хафаш,[47] старательно трепеща крыльями, пролетел через большую бледную луну. Роман проводил летучую мышь взглядом. Интересно, почему это люди так боятся превращения в жаб или нетопырей, ведь те не так уж плохо живут. Набивать живот, производить себе подобных, не ломать голову над судьбами мира, разве не об этом мечтает множество двуногих?

Бард потянулся и перевернулся на бок. Костер давно догорел, но ночь выдалась теплой, к тому ж он с юности провел под открытым небом куда больше времени, чем во дворцах и хижинах. Сегодня либру не спалось, и дело было не в ночной росе, а в событиях, участником которых он стал в минувшие два дня. Роман еще и еще прокручивал в памяти все случившееся с ним и так и не мог понять, было ли это вереницей случайностей, или же он оказался втянут в чью-то игру. Последнее раздражало — Роман-Александр че Вэла привык, чтобы под его дудку плясали другие. Беспокоило и чудовище, ошивающееся в пуще. Вчера они с герцогом долго расспрашивали Лупе, оказавшуюся, кстати сказать, слишком грамотной и изысканной для деревенской ведьмы. Впрочем, каждый имеет право на свои тайны. Если малышка когда-нибудь захочет с ним пооткровенничать, он с готовностью выслушает ее историю, наверняка связанную с разочарованиями в любви и желанием посвятить себя страждущим. Сейчас главное — пуща, которая, по словам Лупе, вполне заслуживала название Ласковой.

Там под кленами росли медоносные травы, журчали ручейки со вкуснейшей водой, а в самой чаще пряталось озеро Лебяжье, облюбованное множеством птиц. На севере пуща смыкалась с огромным болотом, куда самые смелые осенью ходили за ягодами, но оттуда сроду никакие страхи не выползали… Люди там пропадали, это так, но не чаще, чем в любом другом болоте, и в основном по собственной дурости. Зверье в пуще и дальше к Лисьим горам водилось в изобилии, но олени, туры, кабаны, даже волки или рысь сотворить такое, да еще поздней весной не могли. За шесть лет, прожитых в Белом Мосту, Лупе ничего подобного не слыхала, да и сама она вдоль и поперек излазила ближайший к селу кусок пущи в поисках трав и кореньев и чувствовала себя там в полной безопасности. До недавнего времени.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});