Террористический акт, захват заложника, бандитизм - Михаил Павлик

В нормах Особенной части УК признаки способа совершения преступления формулируются с помощью различных технико-юридических приемов, вследствие чего он в одних случаях как бы «скрыт» в самом деянии и составляет с ним единое целое (к примеру, тайный способ в составе кражи), а в других – выступает в виде действия вспомогательного характера. В первом случае применительно к насилию в диспозициях содержатся широкие по объему формулировки («незаконное лишение свободы», «жестокое обращение» и др.). В качестве вспомогательного или дополнительного к основному действию насилие выступает при грабеже, разбое, неправомерном завладении автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения, вымогательстве и др.

Порой насилие рассматривается в качестве средства совершения преступления[126]. Здесь используется широкая трактовка термина «средство». Как уже было отмечено, при таком понимании способ и средство разграничить практически невозможно. Мы придерживаемся мнения, что средства правильнее понимать как предметы, с помощью которых совершается преступление.

Средства играют детерминирующую роль по отношению к способу. Применительно к насильственному способу совершения преступления следует сказать, что при воздействии на человеческое тело различными средствами (палкой, топором, камнем, оружием и т. п.) значительно увеличивается интенсивность и эффективность воздействия на волю потерпевшего, в большей мере подвергается риску здоровье и жизнь потерпевшего, чем при обычном воздействии, следовательно, намного повышается характер и степень общественной опасности насильственных действий. Практика показывает, что в этих случаях, как правило, у пострадавших не возникает желания оказывать сопротивление виновному.

Итак, насильственный способ совершения преступления либо вытекает из анализа содержания статьи УК РФ, либо четко указывается в уголовном законе в качестве действия, дополнительного к основному; в последнем случае насильственный способ является обязательным признаком состава преступления.

Насилие в качестве системообразующего признака выступает в таких преступлениях против общественной безопасности, как террористический акт (ст. 205 УК РФ), захват заложника (ст. 206 УК РФ) и бандитизм (ст. 209 УК РФ). Насилие как способ совершения вышеуказанных преступлений рассмотрен нами в III главе работы, где дана их уголовно-правовая характеристика.

Глава II. Правовое регулирование борьбы с насильственными преступлениями против общественной безопасности

§ 1. Развитие законодательства Российской Федерации о насильственных преступлениях против общественной безопасности

В науке уголовного права считается общепринятым мнение о необходимости использования историко-правового метода познания социально-правовых явлений. Не составляют исключения и рассматриваемые нами насильственные преступления против общественной безопасности.

Уголовное законодательство Российской империи второй половины XIX – начала XX в., в частности Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. в редакции 1865 и 1885 гг. и Уголовное уложение 1903 г., не содержало в себе самостоятельного раздела или главы, в которых были бы сосредоточены нормы, предусматривавшие ответственность за деяния, аналогично имевшимся в главе 24 раздела IX УК 1996 г. (преступления против общественной безопасности). Уголовно-правовые системы других европейских государств решали этот вопрос по-разному. Одни, например французское, бельгийское, английское законодательство, шли по тому же пути, что и Россия. Другие (германское, венгерское, голландское, норвежское) выделяли самостоятельную группу посягательств против общежития под наименованием общеопасных преступлений. К числу общеопасных преступлений по уголовным кодексам этих государств относились следующие деяния: повреждения телеграфов, путей сообщения, железных дорог, имущества посредством огня, взрыва и потопления, чужого скота посредством сообщения ему заразы, отравления водохранилищ и т. п. Как следует из характера перечисленных преступлений, основным определяющим признаком этих преступлений признавался общеопасный способ их совершения. Однако само понимание способа и его границ трактовалось весьма специфически: под ним понимались случаи, когда для достижения преступного результата виновный прибегает к средствам, впоследствии выходящим из-под контроля и носящим характер разрушительных стихийных сил природы (огонь, вода, пар и вообще газы, электричество, заразные болезни)[127]. Одновременно сфера действия способа ограничивалась лишь воздействием на чужое имущество.

Вместе с тем из изложенного выше не следует, что уголовное законодательство Российской империи не предусматривало ответственности за аналогичные преступления. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. в редакции 1865 и 1885 гг. в различных разделах, главах и отделениях предусматривало достаточно большое количество норм о деяниях, относимых в настоящее время к числу общеопасных преступлений[128].

Российскому дореволюционному уголовному законодательству было незнакомо понятие «банда» (бандитизм), а употреблялся термин «шайка». Шайка – «группа людей, объединившихся для какой-нибудь преступной деятельности»[129]. Банда (с итал. banda) – «разбойная преступная группа, шайка»[130]. Вполне вероятно, что термин «банда» был заимствован из немецкого уголовного права, поскольку именно немецкие криминалисты рассматривали банду как разновидность соучастия, аналогичную той, которая в русском уголовном праве обозначалась как шайка. Под бандой, писал, в частности, в своем известном учебнике по уголовному праву немецкий криминалист А. Ф. Бернер, разумеется союз, направленный на целый ряд преступлений, из которых каждое не определено еще в отдельности. Эти преступления могут быть или одного рода, или же разнородные[131].

В отечественной уголовно-правовой литературе конца XIX – начала XX в. шайкой преступников признавалось «сообщество лиц, предварительно согласившихся между собою на целый ряд в отдельности еще не определенных, однородных или разнородных преступлений, кои они решаются совершать совокупными силами»[132]. Таким образом, «многократность» и «неопределенность преднамеренных преступлении»[133] указывались существенными признаками шайки.

Н. С. Таганцев рассматривал шайку как один из трех видов соучастия, наряду со «сговором» и «скопом» – «учинением преступления по предварительному всех или некоторых виновных на то согласию или без оного», отмечая, что «со стороны субъективной шайка предполагает соглашение на несколько преступных деяний, на целый их ряд, и притом соглашение, не периодически повторяющееся, а общее на постоянную деятельность»[134]. «В нашем праве, – писал Н. С. Таганцев, – специальные постановления о шайках появились только с Уложения 1845 г. и притом не в общей, а в особенной части, в постановлениях о наказуемости составления шаек и об учинении некоторых преступных деяний шайкой как об обстоятельстве, усиливающем ответственность»[135].

Ответственность за составление шайки для разбоев, зажигательств и иных преступлений, независимо от того, что «шайка и не учинила еще никакого преступления», в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных была предусмотрена в виде «лишения всех прав состояния и ссылки в каторжные работы на время от четырех до шести лет» (ст. 924)[136].

Внимание законодателя, стремившегося пресечь все проявления организованной преступной деятельности, было не случайным. Являясь характерной формой криминального поведения, групповая преступность действительно представляла серьезную угрозу для российской государственности. Преступные шайки занимались грабежами и разбоями, кражами и мошенничеством, фальшивомонетничеством и контрабандой, незаконной торговлей и подкупом чиновников и т. д. Для них была характерна устойчивость, явная специализация преступных деяний, распределение обязанностей в группе и извлечение из этой деятельности средств к существованию (зачастую в качестве основного источника доходов)[137].

Уголовная ответственность за участие в шайке, составившейся:

1) для подделки, переделки или сбыта подделанных или переделанных монет, билетов, бумаг или документов;

2) для повреждений чужого имущества;

3) для воровства, разбоев, вымогательств или мошенничеств;

4) для приобретения, принятия на хранение, сокрытия, заклада или сбыта чужого имущества, добытого заведомо посредством преступного деяния;

5) для водворения контрабанды, – предусматривалась и в главе двенадцатой «О нарушении постановлений, ограждающих общественное спокойствие» Уголовного уложения 1903 г. (ст. 279)[138].