СИНИЕ ЛЕБЕДИ - Светлана Гресь

удивленно смотрела на сестру.

– А если не простит князь лжи, как жить дальше?

– А где он денется, мы уже повенчаны будем, а там глядишь и успокоится. Ребеночка ему рожу. Поверь, сестричка, прикипела намертво к нему, окаянному; где бы ни шла, что бы ни делала, все слышу голос его родной, вижу глаза его ласковые. Поверь, если бы сейчас вдруг стал не могучим князем, а самым бедным и грязным нищим, забрала бы к себе, обогрела, приласкала. Вот что проклятая любовь делает с нами, глупыми. Да разве ты знаешь, что такое настоящая любовь?

– Но ты так легко ее предала! – Мила с жалостью смотрела на сестру.

– Тебе меня сроду не понять, ты же у нас вся такая правильная, а короче – глупая. Пойми, в жизни ничего даром не дается. – Тула досадливо скривилась. – За свою удачу бороться надо. Что понимаешь ты в любви? С мое поживи, тогда узнаешь, как судьба – злодейка на ровном месте ножку подставить может.

* * *

Князю даже рот свело от неожиданности; вот тебе и прекрасная незнакомка, вызвавшая из воды стольких русалок, и сама похожая на них. Это та дурочка, на которой должен завтра жениться, и эта подлая обманщица.

Тимор, окончательно пришедший в себя после столь неожиданной и диковинной встречи с водяными красавицами, дальше слушать их разговор не смог. Взбешенный, бросился во дворец, приказал Антону срочно найти Милу, и глаз с нее не спускать до самого венчания. И не дай, Боже, если, что случится непредвиденное, а кормилицу попросил сделать все для того, чтобы свадьба завтра была настоящей, как подобает князю жениться, хотя и время осталось совсем мало, всего несколько часов.

Няня обрадовано захлопала своими белесыми ресницами, наконец-то спохватился, теперь, они сделают все, как у людей, закатят пир горой.

Изумленный столь решительными и непонятными действиями князя, Антон, побежал искать Милу. Облетел весь дворец, ее нигде не было. Решил еще раз заглянуть в опочивальню и, наконец, увидел ее там. Недолго думая, постелил одеяло на пол и бесцеремонно разлегся у кровати. Чем черт не шутит, надо получше присмотреть за невестой, недаром Тимор так разошелся, что-то здесь, явно, не так.

Князь так и не смог уснуть в эту ночь. Дерзость сестер бесила, отгоняла сон. Это же надо до такого додуматься. его хотели обмануть, обвести вокруг пальца! И кто?

Рано утром, не доверяя Антону, решил проверить присутствие невесты в комнате. Осторожно зашел в опочивальню. Антон крепко спал, сидя на полу возле кровати, неудобно запрокинув голову назад. Девушка, удивленная приставленной охраной, спала не раздевшись.

Тихонько подошел. Русые волосы рассыпались по подушке, свесившись с кровати. Нежная кожа, чуть припухшие губы. Бледный румянец играет на щеках. Свежа, как утро раннее. И, боже мой, она прелестна! Не заметил даже, как загляделся. Антон что-то промычал неразборчивое, пошевелился сквозь сон, стараясь поменять позу. Князь, не желая, чтобы его видели, поспешно вышел.

IV

С утра шел дождь, тихий, осторожный. Он похозяйски деловито вымывал город от грязи и пыли, что поднимали днем бесчисленные конные повозки. Наталкиваясь на острые маковки, стекал неровными прерывающимися струйками по гладким куполам церкви, что удобно расположилась на возвышении прямо перед княжеским дворцом, тщательно промывая ее разноцветные стекла, воровато заглядывая в огромные овальные окна, натыкаясь на горестный скорбный взгляд многочисленных святых. С удовольствием подмигивал прелестным ангелочкам, что веселой рисованной стайкой разлетелись под церковным куполом.

Поливал деревья и кусты в княжеском саду, монотонно шурша в шелковой траве. Бережно омывал каждый листочек на дереве, каждый лепесточек цветка, поднявшего свою доверчивую головку навстречу мелкому бисеру дождевых капель, наслаждался их благоуханием, и довольный собою растворялся в жадной ненасытной пасти земной тверди.

И вот выглянуло солнышко. Его вначале мягкий, рассеянный свет разлился по городу, проникая во все закоулки, промокая, высушивая остатки влаги. Постепенно набирая силу, солнечные лучи стали жгучее, горячее. Они бесцеремонно проникали во дворец через большие окна, властно овладевая его роскошными многочисленными палатами. Озарили церковные купола, ярко высветив их немеркнущее золото. Умытые, они заиграли в солнечном блеске особенно торжественно и нарядно. Сегодня в городе праздник, женится сам великий князь.

Горячие солнечные лучи разбудили Милу. Молча лежала на постели, глядя на спящего мужчину. По коридору слышались чьи-то торопливые шаги. Антон открыл глаза, виновато улыбнулся девушке, пожелал доброго дня и вышел на цыпочках. За дверью послышались первые звуки праздничной суматохи. Кто-то куда-то бежал, кто-то куда-то спешил, кто-то кого-то куда-то звал, ругал, торопил. Коридор быстро наполнился разноголосым, неуемным шумом.

В девичьи покои в сопровождении старой кормилицы вошли девушки в нарядных одеждах. Стройные, милые, все как на подбор, одна краше другой. Они принесли подвенечное, расшитое золотыми нитями платье, воздушную белоснежную фату, на серебряных подносах дорогие украшения. С ними появились целые охапки цветов. В помещении сразу разлился их терпкий сладкий аромат. Все певуньи, мастерицы. Они дружно приступили к одеванию невесты.

Стоит сосна не год не два.

Ой, рано-рано.

Не стой, сосна, развивайся.

Ой, раненько.

Развий себе семьсот цветков.

Ой, рано-рано.

Семьсот цветков и четыре.

Ой, раненько.

Да всем дружкам по цветку.

Ой, рано-рано.

Всем подружкам по цветочку

Ой, раненько.

Нашему князю нет цветка.

Ой, рано-рано.

Князю княгиня цветочек.

Ой, раненько.

Мелодия мягкая, задушевная брала за сердце, теребила душу. Девушки слаженно пели, наряжая невесту к венцу. Их ловкие руки обливали Милу благоухающей теплой жидкостью, что принесли в больших глиняных кувшинах. Бережно втирали ароматную мазь в тело девичье. Надели роскошное подвенечное платье. Тонкий стан перехватили ажурным, расшитым золотом и самоцветами поясом. Длинные, широкие, воздушные рукава почти закрывали ее руки. Невеста сразу стала похожа на волшебную, белую птицу. Длинные, густые волосы заплели в косу, перевили яркими лентами шелковыми, спрятали под сверкающей диадемой. Такое же сияющее ожерелье охватило изящную девичью шейку, пальцы рук украшены перстнями дорогими, алмазными. Всем этим руководила старая кормилица. Мила как бы и не участвовала в общем, оживленном обряде. Девушка безучастно смотрела на себя в огромное зеркало в тяжелой серебряной оправе.

Она – сказочная птица. Прекрасная, дивная. Да крылья ее связаны судьбой безжалостной. Ей бы взмахнуть ими и улететь в высокую синь неба чистого, а она приневолена броситься с головой в дремучий, пугающий водоворот горького замужества. Вместо бездонного простора небес дарят ей тесный мир золотой роскошной клетки. Сердечко у птицы болью расколото. Оно так хочет парить. Ретивое, бьется оно, трепещет и ноет, и ноет! Щемит и болит…

Вспомнилась родная деревня, строгий батюшка, ласковая матушка, детство ее