СИНИЕ ЛЕБЕДИ - Светлана Гресь

безмолвно унося их в даль, даль неизведанную и таинственную. Помоги и сегодня, забери с собой любовь мою горькую. Горькую, безнадежную.

Пусть ветер, братец твой названный, спрячет ее на донышке глубокого ущелья, прикроет зелеными ветками древнего дуба, чтобы не смогла подняться она ко мне, вновь завладеть девичьим сердцем.

Ветер, дружок мой верный, то шаловливый и веселый, то забористый, но не злой, забери с собой тоску мою черную, безысходную! Сердечка глупого боль жгучую, неуемную разнеси по свету белому. Иссушили, извели они красу девичью. День и ночь глаза мои слезами умываются. Жестоким обманом лихие люди за доверие наказали.

Против воли наивную девушку привезли и заперли в клетку золоченную, обрели на одиночество горькое. Бесцеремонно одарили печалью черною, черною, не просветною. Без согласия замуж выдают за парня, сердце которого другая похитила. Не люба я мужу будущему.

Милый месяц, мой дружок, мой серебряный рожок, звездочки, твои сестрички, светите вы всем одинаково. Поделитесь со мной, как стать такой же равнодушной и холодной. Подскажите, как заставить сердечко девичье не страдать, не мучиться, забыть обо всем на свете. Ох, как болит оно, как ноет тяжко! Грусть-печаль гложут его и день и ночь. Забыть обо всем хочу. Не могу видеть никого больше в этой роскошной неприглядной клетке, где люди, как тени, безмолвные и бессердечные.

Не хочу страдать больше от любви неразделенной, от взгляда недоброго. Хочу уйти, убежать отсюда подальше, куда глаза глядят, куда ноженьки мои резвые приведут. Хочу навсегда вырвать из груди своей девичьей память об этих темных и неприглядных днях моей жизни.

Тут вдруг зашумела, забурлила гладь речная. Из самой середины поднялась вода в могучем бурлящем водовороте и кругами – кругами разошлась мелкими и частыми волнами. Они, шипя и пенясь, достали пологого низкого берега, лизнули жадно прибрежный песок и неторопливо вернулись вспять.

Поднялась, заклубилась, авертелась серебристосерая дымка, стала сгущаться, плотнеть, разбиваясь на множество меньших сгустков, и вот возникли первые водяные девушки, прелестные, как сама луна, что просвечивала их прозрачный гибкий стан сиянием своих лучей. Волосы зеленые, густые, ниже колен, облегают их тело нагое, только иногда блеснет в свечении лунном грудь высокая девичья. На голове у каждой венок из осоки и тонких ивовых веток. Глаза большие, раскосые, искрятся голубым размытым пламенем.

Если б знала ты, как рыбкой жить

Привольно в глубине,

Не стала бы себя томить

На знойной вышине.

Вереницей друг за дружкой заскользили к берегу девы речные, затопали их босые ножки по верху речной глади, будто по матушке сырой земле ступают. Хороводом вокруг Милы, да такими нежными голосами, будто ручьи малые лесные запели:

– Иди к нам, душа-девица. Мы, подруги верные, успокоим тебя. Навсегда забудешь с нами тоску сердечную, обиду жгучую. Будешь такой же холодной и равнодушной, как и мы. Не тронут больше тебя чары любовные. Сердце твое каменным сделаем, душу глупую батюшке водяному подарим. Грусть-печаль навсегда с тобой расстанутся.

– Не пойду я к вам, – решительно отмахнулась изумленная девушка – Не хочу жить в гнездах, свитых, из соломы и перьев, что вы у людей наворовали.

– Что ты, красна девица, путаешь. Живем мы во дворцах из морских раковин, где блещут рубины, жемчуга, яхонты, кораллы. Присмотрись, по дну царства нашего катятся ручьи изумрудные и падают водопадами над хрустальными чертогами.

Расселись русалки вдоль берега, косы длинные чешут гребнями золотыми, греются в сиянии лунном. Ловят падающие звездочки с неба и волосы свои малахитовые украшают ими. Несколько возле Милы сидят на дереве, ноги свои тоже в воде купают. Смех, песни, беспрестанное хлопанье в ладоши.

– Давай мы тебе загадки загадаем, отгадаешь, оставим на земле, нет – с нами в царство-государство наше водяное пойдешь,

Ой, что растет без корня,

А что бежит без повода,

а что цветет да без цвета?

Не растерялась Мила, отвечает водяным царевнам:

Камень растет без корня,

Вода бежит без повода,

Папоротник растет, да без цвета.

—Ха-ха-ха, – рассмеялись девицы, снова весело захлопали в ладоши. – Отгадала ты наши загадки, не можем с собой забрать; но, взгляни на нас, как нам весело, как поем, играем мы. В нашем царстве подводном пригожих юношей полным-полно, видимо-невидимо. В их объятиях сладких забудешь сокола своего ясного, друга милого, ненаглядного. Станешь нам подругой желанной, сестрицей любезной.

А завтра в лес пойдем на ветках самых высоких деревьев качаться, потом молодых косарей в поле чистое страшить, в траве шелковой высокой в прятки играть. Здесь незадачливых рыбаков попробуем пугать. Это так смешно, когда они от щекоток наших настойчивых, скорчившись, гибнут. Идем с нами, не пожалеешь.

– Что это здесь за сборище? – раздался вдруг голос требовательный, девичий. – А ну, по логовам, девки чертовы, нечисть некрещеная, тварь болотная. Где моя полынь?

– Сама ты сгинь, – недовольно прошелестели над рекою водяные девицы. И где только делись, сразу пропали, растаяли во мгле ночной, в туман речной превратились, пятнами, едва заметными, по воде расползлись, расплескались, как и не было, только эхо доносит. – Придет время, еще возьмем к себе кого-то из вас. Подождем, нам спешить некуда. Время у нас летит медленно. Обязательно заберем. Слово наше верное.

– Тула, ты здесь, – обрадовавшись, бросилась в объятия сестры Мила.

– Да, я приехала. Слыхала, что не хочешь замуж вы-ходить. Несчастлива якобы ты в княжеском дворце. Свадьба у вас будет тихая, скромная. Ты заметила, гостей даже никого не позвали.

– Не хочу я этой свадьбы, кабы ты знала, как не хочу. – тяжко вздохнула Мила, – я пробовала поговорить с Тимором, но он в мою сторону не взглянет даже, так постыла ему, вот и решила сегодня ночью уйти.

– Куда? В воду? Ты что себе надумала? Грех-то какой, топиться.

– Да нет, что ты, – замахала руками Мила – Я не собиралась душу свою водяному дарить. Не знаю, почему русалки ко мне явились. Отправляться на дно точно не собиралась, просто из дворца уйти хотела.

– Сбежать, что ли?

– Сбежать, если тебе так нравиться.

– Погоди, – Тула оглянулась вокруг, – прежде, чем уйти, окажи услугу. Тебе вижу неохота замуж, а я люблю Тимора, так люблю, что силушки нету терпеть разлуку с ним. Надеюсь, и он меня не разлюбил. Я в опочивальню к тебе приду неслышно да незаметно, оденусь вместо тебя в наряд подвенечный, никто и не узнает о нашей подмене, а потом – была, не была; уверена, время покажет, что я права. Помоги, прошу, вернуть мне счастье мое, а я уж потом в долгу не останусь, выдам тебя замуж за одного из придворных.

Мила