Ой упало солнце: Из украинской поэзии 20–30-х годов - Евгений Плужник

НА МОГИЛЕ РУДАНСКОГО

Майфетову и Зерову

Как на Голгофу, мы брели к могилепо пустошам седым чужой земли,заброшенную кое-как нашлисреди оврагов, можжевеля, пыли.

И видим горестно, что травы обступилиплиту разбитую, и листья замели,но надпись полустертую прочлии силу слов обычных ощутили.

Покинутый, осиротелый прах!На брошенном погосте в лопухахнашел жилище наш бездомный гений.

Прообраз дней его — Лаокоон,а смерть его в борьбе, среди гоненийне украшает лавром пантеон.

1930

КАМЕНЕЦ

Над широтой земною в сини гордойхимерой каменною выше скалон, как рондель причудливый, витал,узором странным оттоманской чорди.

Округи сторож, словно конь на кордеили журавль, минарет торчалсреди домов, он словно бы мечталв овитом синей дымкою фиорде.

Пропорций совершенство! И чистызастывших форм суровые черты.Поэма, созданная из гранита.

Но в очи башен стройных загляни:там тьма средневековая сокрыта,кровь, ужасы, пожарищей огни.

1930

СИМФОНИЯ

Расцвела эстрада медными громами,окатив каштаны, оглушила дальи плеснула звонко в заревое пламя —скрипками искрится голубой хрусталь…

Жалят и целуют флейт палящих осы,бархатных гобоев ластятся шмели…Сердце молодое пьет густые росы,жить, творить мечтая для своей земли…

Все безумней скрипки, яростней фанфарыоглашают плесы темного Днепра,—но Днепра не видно… Чьи-то это чары.Или струнных звуков странная игра.

Море, тускло море — только мол из мела(и летучей мышью в облаках луна),корабли на рейде встали онемело,и заря на реях далеко видна.

1934

ВТОРОЕ РОЖДЕНИЕ

Я думал, ей всего достало в теле:и образов из солнца и стекла,и звона слов, неслыханных доселе,и музыки сердечного тепла.

Взлетев дрофой на ветер молодецкий,она аж задохнулась. На лету,как пулею пронзенная стрелецкой,и пала на калиновом мосту.

Тогда опять пустил я душу голой,в полет душа бесстрастная ушла,неслась, в снегу воркуя, словно голубь,пока ее пурга не замела.

Я отогрел замерзшую и в телооправил, словно ювелир алмаз,чтобы она, как радуга, горела,чтоб золотистый блеск ее не гас.

И в сонное течение артерийя влил не кровь — палящий зной Гавай,и, как творец счастливой Галатеи,воскликнул вдохновенно: «Оживай!»

И заглянул ей в очи, в них искритсяиное небо, свет иных высот,в них новых зорь забрезжили криницы —и новая душа твоя цветет.

1935

ЗИМНЯЯ СКАЗКА

(Утренний Киев из моего окна)

Иней бел, чернеют нарты,знаки стужи мастеров…Это тундры стылой недра?Кто в блестящий ярко натрийзаковал горбы холмов?

Спят киты, из туш-утесовпена гейзеров, упалпар на светлый пух торосов,—только смоляную косурасплетает Арсенал.

Гейзер сизый, гейзер синий —то ж яранг моржовых дым,что, взлетая, тает в стыни,в неподвижности пустынион подвижен сам-один…

Он встает в ветвях склоненных,парусов клубя дымы,в самоцветах рам оконных,светом радужным зажженныхкристаллографом зимы.

Вдруг взвился он, меднолицый,ускоряя тяжкий ход —и уж вот в моей светлицеполки осмотреть стремится,в каждый глянуть переплет.

Значит, вата — только маска,а полярный этот вид —зимний сон, мороза сказка.— Леденит из снега каска…— Только что ж лицо горит?

Значит, там огонь пылает,подо льдом не засыпалпульс артерий, ритм играет,полным ходом выступаетна Печорской Арсенал.

1935

ТОМАС МОР

Он полил кровью сказку золотуюпро дивный остров счастья и труда —как казнь его, неправую и злую,ее не позабудут никогда.

Четвертовать, втащив его на плаху,и сердце вырвать! — был король жесток.Но, сжалившись, палач горбатый с махулишь голову упрямую отсек.

Бессмертной сказки слава осениласвоим крылом кровавый эшафот,не потускнев, скрывалась и всходила,светясь зарею синею с высот.

Утопию искали кондотьеры,пираты, снаряжая корабли,конквистадоры и бандиты прерий,отважные безумцы всей земли.

Лишь только там отверженные носятзлатые нити, перстни — все равны —из Индии, и с Кубы, и с Самосаманят их в путь сокровищами сны.

Утопию искали гуманисты,к ней донкихоты шли со всех сторони музыканты, зодчие, артисты,творцы газелей нежных и канцон…

И все впивались в книгу колдовскую,ее чудес на свете не открыв,и плакали мечтатели, тоскуя,а Гитлотей был так красноречив.

Прошли века, как выстрелы, гремучи,как дым седой, ползучий, не слышны,—внезапно в море, солнцем из-за тучи,заветный остров встал из глубины.

Искатели стремятся отовсюду,глазам не верят собственным, и вот:одни смеются, радуются чуду,ну а других отчаянье берет…

1935

Павло Филипович

© Перевод А. Струк

«Промчалась ночь, тревожна и бесславна…»

Промчалась ночь, тревожна и бесславна.Враги степями рыщут, всё губя.Когда ж на вал ты выйдешь, Ярославна,Нежна душой, тоскуя и любя?

Безумный ветер мечет стрелы с силой,И солнце жжет и землю не щадит.А я не вижу, где же руки милой,Кто жизнь мою от горя защитит?

И лишь Кончак внушает дочке властно:Пусть пленник верит: мы — его друзья…Коварство, страсть, измену не напрасноВ чужих напевах ощущаю я.

1922

«На разбой камням многотонным…»

На разбой камням многотонным,На жестокую сечу ветрам,На расправу зверям, которымНе нужны ни цветок, ни храм,

Отдаю смятенную душуИ холодных мыслей поток,Жду, надеюсь, — а вдруг обнаружу,Что идет наконец Пророк?

Над землею солнце пылает,Заливает небес лазурь,Рядом сердце, что умирает,Отрешась от любовных бурь.

И в бескрайней стране покудаНе возник, из праха восстав,Лазарь. Только ночей остудаПроплывает над морем трав.

«Единой воле этот мир подвластен…»

Единой воле этот мир подвластен,Единый путь предсказан нам уже,А смерть придет, — кто счастлив, кто несчастен,—Завет единый сохраним в душе.

Спасая красоту, спасутся люди,Жизнь зашумит над гарью пепелищ,Великая мечта недаром будитВсемирным звоном всех, кто слаб и нищ.

Века летят, но в необъятном мореНе гаснет солнце, и земля жива,И ждут своей гармонии в простореЗверь, человек, цветок и синева.

«Когда летят, как стаи, плотно…»

Как страшно!.. Человеческоесердце совсем очерствело.

П. Тычина

Когда летят, как стаи, плотноСкупые, серенькие дни,Когда сама земля бесплоднаИ в небе не горят огни,—

Когда лишь старцы и калекиВокруг, и пустота сердец,—Забудь и ты, забудь навекиМои страданья наконец

И то, что все мои надежды,Любовь, и страсть, и похвала,Прошли. Теперь себя утешь ты,Что нежной не со мной была.

Вся боль моя в былом растает.Я изменился, ты не та.Над нами вечность пролетает —Пустынен путь, и жизнь пуста.

И я, разрывом тем томимый,Смогу ль забыть твои черты?Я слышу только голос милыйИ вижу мир, пока в нем ты.

«Привел июнь волшебную теплынь…»