Маленький ад для хакера - Петр Северцев

Водитель искоса посмотрел на меня, сворачивая на Чапаева, в глазах его было странное выражение удивления и нарастающей брезгливости. Как будто он понял, что посадил к себе в машину смертника.

— Будь внимателен и осторожен, — продолжал голос, совершенно без ожидаемой издевки, спокойно и серьезно, хотя собственно модуляции его были довольно забавными, — от результатов преодоления препятствий зависит не только исход обучения, но и качества дальнейшего твоего существования, такие, как «живой» или «мертвый», — он выдержал эффектную паузу и наставительно добавил:

— Запомни: суть первого испытания — быстрота мыслительных и физических реакций. Ключ первого испытания — верхний люк слева.

Я взял себя в руки и практически пришел в себя.

Хотя от волнения меня все еще чуть-чуть трясло, по крайней мере руки дрожали, но общий порядок вещей был восстановлен.

— Что все это значит? — спросил я сухим, сильным и спокойным голосом. — Кто вы?

— Вопрос первый, — прокомментировал голос из трубки и тут же ответил мне:

— Я твой реальный работодатель, единственный, кто способен тебя чему-то научить и как-то использовать. Я — разум, летящий на жестких крыльях, — помолчал, а затем добавил:

— Дополнительный ответ подлежит самостоятельной дешифровке. Повторный сеанс связи после прохождения первого испытания.

— Постойте! — воскликнул я.

Но в трубке раздались короткие гудки.

Чертыхнувшись, едва не двинув сотовым о дверь машины, я все-таки успокоился и призвал себя к порядку. Несмотря на то что события развивались по сумасшедшему сценарию явно умалишенного сценариста и страдающего садизмом режиссера, падать в глазах зрителей, принимая облик истеричного идиота, мне совершенно не хотелось.

Я уселся поудобнее и стал думать.

Реальный мой работодатель — это Вересов, по крайней мере на данный момент. Но звонил явно не он. Нормальный человек так вести себя, так говорить не будет. Здесь явно что-то не то.

Либо со мной говорил сумасшедший, что, в общем-то, было маловероятно, и непонятно, кто он, откуда и с какой целью вел этот гениальный разговор, либо цель у говорившего была простая: довести меня до передела, до нервного срыва.

Честно говоря, это ему почти удалось. Минуту назад я едва не сошел с ума. Господи, что же творится вокруг четверых пропавших детей и Вересова, покрывающего торговлю наркотиками?..

Мне срочно нужно было навестить Приятеля и дать ему информацию для анализа происходящего.

Его трезвый, неподверженный эмоциям ум оценит все, что со мною произошло, и выдаст адекватный произошедшему вывод, а также советы, которые помогут довести дело до конца.

Но сначала нужно было выполнить его прошлые поручения и, главное, поговорить с Инной Николаевной и Георгием, который, очевидно, стал свидетелем преступления — похищения четверых детей… Расплатившись с водителем, подозрительно оглядевшим и меня, и три моих десятки, я быстро нашел дом Галиной учительницы.

По странной случайности, рядом с ним была круглосуточная аптека, где я купил упаковку таблеток с экстрактом валерианки, которую тут же и принял. Подождал несколько минут, сидя на скамейке в темноте парковой аллеи, пересекающейся с улицей имени Бахметьева, а затем, полностью взяв себя в руки, перестав со страхом и неуверенностью заглядывать в будущее, ощутив внутренний подъем и успокоение, отправился к Галиной учительнице в гости.

После первого же звонка из-за двери донеслись торопливые мелкие шаги приближающейся Инны Николаевны, а затем ее испуганный голос спросил:

— Кто там?

Чуть не сказав: «Это Мареев», я успел себя одернуть и ответил:

— Это я, Инна Николаевна, Алексей Петрович.

Она тут же открыла, узнав мой голос, и с облегчением вздохнула, искренне улыбаясь:

— Ну, наконец-то вы приехали! Мы тут сидим и вдвоем боимся!.. Просто кошмар какой-то!..

— Добрый вечер, Инна Николаевна, — кивнул я. — Ну, где тут у вас мальчик?

Ранее разыскиваемый мной Гера не замедлил появиться в дверном проеме, ведущем в зал, и, чуть приоткрыв рот, внимательно смотрел на меня.

В глазах у него стояло какое-то невысказанное несчастье, он весь был напряжен и, готов поклясться, чего-то до судорог боялся.

Кажется, он совсем недавно перенес какое-то тяжелое потрясение, что-то его очень сильно напугало. Выглядел он, по крайней мере, очень пришибленным.

И мне показалось, что я уже где-то встречал его.

Или видел человека, сильно на него похожего. Но память отказывалась служить, явно ссылаясь на перегруженность лекарственными препаратами.

Я скинул ботинки, натянул предложенные тапочки, аккуратно запер входную дверь, повесив еще и цепочку, окинул взглядом небольшую уютную двухкомнатную квартиру явно незамужней учительницы и, кивнув, вместе с хозяйкой и парнем вошел в зал, освещенный мягким светом настенных бра.

— Вам чай, кофе, сок? — спросила учительница.

Я подумал о том, где она берет деньги, но затем вспомнил, в КАКОМ КЛАССЕ эта молодая женщина преподает, — а ведь она наверняка ведет частные уроки…

— Сок, — ответил я. — Кофе ни в коем случае.

— Сейчас будет, — кивнула Инна Николаевна; как мне показалось, чем-то очень довольная, и выскользнула из комнаты на кухню.

«Все-таки, — отметил про себя я, — сколько в ней грации. Красивая. Наверняка все ученики бегают за ней, как щенята».

Усевшись в удобное кресло напротив сидящего на диване испуганного и зажатого подростка, я внимательно оглядел его, непринужденно улыбнулся и начал беседу:

— Меня зовут Алексей Петрович, я дядя Гали Вересовой, она тебе обо мне, наверное, рассказывала.

Он медленно кивнул, затем добавил вслух:

— Угу… То есть да. Рассказывала, — и посмотрел на меня столь же внимательно, как я на него минуту назад.

Глаза у него были темные, даже немного буравящие, пронзительные, что довольно часто встречается у трудных подростков; сейчас в них застыли страх и горечь. Я подумал о том, что же могло так напугать его, и решил, что это было похищение, нечаянным свидетелем которого он стал.

Парень был тощий, лохматый, одетый неплохо, даже богато, но носящий хорошую одежду без чувства, с которым ее надо носить; он был неуверен в себе, пуглив и закомплексован, это я мог сказать после первого взгляда безо всякого знания психологии.

Но что еще в нем сразу же было заметно — это интеллигентность, какая-то юношеская «светлость», недоступная большинству современных детей-гопов, явно проницательный ум, в нем даже чувствовалась порода, о которой говорили сдержанные манеры и чуть горбатый, выступающий нос; ко всему прочему он был курчавый, темноволосый.

— А вы вправду победитель сафари? — неожиданно спросил мальчишка, в глазах которого на мгновение всколыхнулось подобие интереса, перекрывшего прежнюю испуганную, зажатую тусклость.

— Конечно, — ответил я, мысленно называя Галю чертовой фантазеркой. — Только давай сейчас об этом не будем. Как ни прискорбно, Галя вместе с троими друзьями пропала. А я должен ее как можно скорее найти… Ты правда видел, как их кто-то похищал?

— Правда, Алексей Петрович, — все также медленно и немного скрипуче отозвался паренек; от его тона у меня по коже побежали мурашки. — Я все расскажу. Сейчас, — он странно посмотрел на меня, кивнул, сглотнул, затем неожиданно смутился, поднял на меня свои темные пронзительные глаза и как-то пусто спросил:

— А в милицию вы заявлять не будете?..

— А в чем дело? — поинтересовался я, понимая, что такие слова неспроста.

— Я сейчас не скажу, — глухо, очень странно ответил Герка, опуская глаза; кисти его сжались в кулачки, он судорожно вздохнул и добавил:

— Я…

Надо все по порядку. Я потом скажу. Когда смогу.

— А что сейчас? — доброжелательно спросил я, стремясь показать, что он может говорить, как хочет, и что никто не собирается его принуждать.

— Я за ними следил, — не таясь сказал он. — За всеми четверыми. Хотел узнать, что они задумали.

Подслушать их разговор. Но не успел.

— Погоди, — прервал его я. — Давай все по порядку. Сначала расскажи мне, что за проект они вместе готовили вот уже полгода, в чем его суть и для чего он был им нужен.

— Вы знаете? — неожиданно спросил он, поднимая глаза. — Ну надо же…

Инна как раз заносила в комнату поднос, уставленный блюдечками, заполненными всяческой легкой едой, поэтому я тут же, не колеблясь, правдиво ответил, чтобы потом не попасться на какой-нибудь мелочи:

— Я, Георгий, должен все знать; Потому что моя профессия — частный сыщик.

— Да, Галя говорила, — уважительно ответили Инна и Гера хором.

Я моргнул и поклялся при первом удобном случае пожать девчонке руку. Все-таки ее вранье могло оказаться очень даже полезным.

Несколько секунд на обдумывание — пока Инна накрывает на небольшой передвижной столик, — и версия для этих двоих готова.