Гибель вольтижера - Юлия Александровна Лавряшина

и в груди мелко, противно подрагивало. Но следователь мог решить, будто Геннадий чувствует себя виноватым, и он держался изо всех сил.

– Я не сомневался, что вам все было известно, – произнес Логов уже другим тоном. – Хоть ваша жена и уверяла, будто вы все это время оставались в полном неведении… Как думаете, тем самым Марта попыталась спасти вас?

Если б это все сильнее не смахивало на допрос, можно было бы подумать, будто он испытывает сочувствие… Но в это Геннадий не верил.

– С чего бы ей спасать меня? – пробормотал он, глядя в пол.

Почему-то он не сомневался, что Марта сидела на этом же стуле, ее тепло сохранилось в сиденье, и оттого его так тянуло вскочить и пересесть подальше. Геннадию не хотелось больше иметь с ней ничего общего. Если б можно было окутать себя непроницаемым коконом, чтобы жена перестала даже видеть его… Воздух разделить бы, чтоб их дыхание не смешивалось… Вот чего ему хотелось. Она пыталась спасти его? Вот уж нелепица… После того как методично убивала целый год?

– Ну не знаю, – протянул следователь, и теперь Стасовскому померещилось, будто он издевается над ним. – Может, рассудила, что хотя бы одного мужчину нужно сохранить. И это уже не Венгр…

– Мне плевать, что она там напридумывала!

– В самом деле плевать? Почему же вы не ушли от нее, когда узнали об измене?

Стасовский хотел было пожать плечами, а вышло так, что втянул голову в плечи. Жест человека, виновного по всем статьям…

– Не знаю, – промямлил он.

– А я знаю, – оживился Логов. – Вам не нужен был развод, потому что вы задумали убийство. Это ведь так просто провернуть, когда вы вместе работаете под куполом без страховки! Всего лишь не дотянуться. Никто и не заметит.

– Наши ребята все заметили бы…

– Вы уверены?

– Абсолютно. Я уловил бы ошибку любого из них. Так же и они… У всех глаз наметанный. Разве Марат сказал вам, что Венгр погиб по моей вине?

– Вы ни разу не назвали его Мишей…

Стасовский не сразу понял:

– Что?

– Но я понимаю, что особых дружеских чувств вы к Михаилу не питали. С чего бы?

Губы стали совсем колючими, хотя Геннадий то и дело пытался облизнуть их. Он понимал, что балансирует даже не на канате – на тонкой проволоке…

– Не питал, – подтвердил Стасовский.

Все равно этот сыщик с рентгеновскими лучами вместо глаз сумеет докопаться до всего, что скрыто в самых потаенных уголках его души, в этом можно не сомневаться. Глупо даже пытаться убедить его в том, что там не таилась ненависть.

– Но это не значит, что я убил его.

Следователь согласился:

– Не значит. И все же Венгровский мертв. И вы на эту минуту – самое заинтересованное в его смерти лицо.

– Вы хотите свалить все на меня и закрыть дело? Я знаю, как вы это проворачиваете…

– Из сериалов, конечно, – проворчал Логов. – Теперь же все разбираются в тайнах следствия, зачем мы вообще нужны? Как думаете, может, передать все дела домохозяйкам и отправиться на заслуженный отдых?

«Он пытается меня отвлечь, – догадался Стасовский. – Чтобы я расслабился и допустил оплошность. Именно так они и поступают, что бы он там ни говорил…»

Он проговорил, почти не слыша себя:

– У вас нет никаких доказательств, что я это сделал.

Именно в этот момент и постучали в дверь, и у Стасовского екнуло сердце. Это было необъяснимо, но почему-то этот стук показался ему сигналом самой судьбы: все будет хорошо, ты выкрутишься, парень!

– Секунду. – Логов легко поднялся и выскользнул за дверь, не позволив заметить, кто стоит за ней.

Голоса тоже звучали приглушенно, и один из них показался Геннадию женским. Но это не Марта вернулась, почему-то решил он. Был убежден, что его передернуло бы от звука ее голоса… Сцепив руки, он замер в ожидании и, когда Логов вернулся в кабинет, не смог удержаться, взглянул на него с мольбой.

– Продолжим, – голос следователя прозвучал бесстрастно.

И все же была одна секунда, сверкнувшая искрой, когда Стасовскому почудилось, будто он уловил отблеск надежды. Или он различил то, что ему очень хотелось увидеть?

* * *

Домой они возвращались куда позднее, чем планировали. Артур понимал: Сашка нервничает из-за того, что Никита столько часов в одиночку сражался с болезнью. И ему самому тоже было неспокойно от этого, но кто же знал, чем обернется цирковое представление?!

Несколько сообщений, отправленных Сашей, остались без ответа, и они оба утешались тем, что их одноглазый спит, оглушенный лекарством. Глядишь, болезни наскучит терзать тело, которое пребывает в иной реальности, и она уберется восвояси. Артур очень на это рассчитывал: Никита был нужен ему в деле, которое буквально час назад они квалифицировали как убийство.

Именно тогда в кабинет директора цирка, где Логов допрашивал Геннадия Стасовского, постучала высокая худая билетерша с длинным морщинистым лицом и извиняющимся тоном сообщила, что одна из зрительниц, побывавших на последнем представлении, хотела бы сообщить следователю нечто конфиденциальное.

– Вы ведь следователь? – уточнила она, устремив на Артура темный подозрительный взгляд.

– Он самый, – откликнулся Логов приветливо. – Артур Александрович.

По опыту он знал, что такие вот тетушки, которых обычно никто не замечает, порой сообщают самые ценные детали. Он поднялся ей навстречу:

– Простите, а вас как?

– Нина Васильевна. Голубева.

– Я рад. – Артур послал ей ту самую улыбку, которую приберегал для особых случаев.

Было похоже, что ее ничуть не смутил интерес красивого мужчины, и Артур весело подумал, что лет двадцать назад Нина Васильевна была в цирке более заметной фигурой. Ее сегодняшняя почти тростниковая сухость тогда выглядела утонченностью, а высокие женщины уже вошли в моду. Вполне возможно, она знает множество закулисных тайн.

– А здесь есть другой свободный кабинет, где мы могли бы переговорить с этой дамой?

Голубева задумалась лишь на секунду, потом поманила его, а когда Логов вышел в приемную, которая оказалась пуста, шепнула:

– Она в коридоре. Можете здесь поговорить. А я зайду – покараулю Гену, чтоб не подслушивал.

– А он способен? – Артур тоже перешел на шепот.

– С такой-то женой? – она добавила одними губами звук «пф-ф», объяснять значение которого не было необходимости.

Он решил хотя бы наспех прояснить ситуацию:

– У Миши Венгра только с Мартой был роман? Или…

– О! – она закатила глаза. – О чем вы, Артур Александрович? Этот мальчик реагировал подобным образом на все, что движется…

– Так уж и на все?

– Я вас уверяю.

Артур слегка прищурился:

– А вы его недолюбливали, Нина Васильевна? Только давайте без этой ерунды, что о покойниках нельзя