Доктор Жизнь. Психологические эссе о жизни - Анна Кирьянова

Чашка чая —

мелкое дело. Это неважно – можно попить купить в магазине или в кафе зайти. Или до дому потерпеть и сколько угодно чаю выпить, как дореволюционный купец. Подумаешь, чаю не предложили, зачем из этого делать трагедию? Это какое-то мещанство и больные нервы! – так одна женщина уговаривала сама себя и горько плакала. Шла и плакала под дождем. И дома попила воды, легла на диван, укрылась пледом и все плакала, как маленькая девочка. Хотя она была немолодой упитанной тетенькой. И подушка промокла от слез, хотя она не была истеричкой, а была завпроизводством в столовой. Она купила сыну квартиру; смогла. Сама осталась в «малосемейке», а сыну купила. Потому что сын женился. И она собрала деньги на свадьбу – чтобы все было, как у людей. И стала помогать выплачивать кредит за машину – машина же нужна. И очень радовалась, что у сына хорошая жизнь! Она одинокая была дама, замуж не вышла, не хотела сыну портить детство. И не лезла к сыну и его жене, а просто был сильный дождь на улице и она вся промокла и замерзла. И решила переждать непогоду у сына. «У детей», так она говорила себе, считая невестку тоже как бы своим ребенком. Ну, зашла. Зашла и вышла. Невестка довольно холодно спросила: «Чего хотели? Чего надо?», – а женщина растерялась и что-то начала пояснять, сбиваясь и путаясь, про дождь. Невестка справедливо отметила, что дождь уже кончился. Можно домой идти, тут ведь недалеко. И эта Ирина Альбертовна пошла, конечно. Хотя дождь вскоре опять пошел – но это и хорошо, никто не видел, что она плачет. Но чаю-то могли же ей предложить? Может быть, она бы отказалась даже – она стеснительная была дама, хоть и завпроизводством. И вот из-за чашки чаю – какая глупость! – так плакала в своей крохотной комнатке. Человека легко обидеть, вот я о чем. И иногда человеку даже сказать неловко, что его огорчило – ведь скажут: «Какая глупость! Какой пустяк! Нашли, из-за чего обижаться! Отпустите обиду и простите!». Она и не думала о прощении или об обиде. Только сердце сжималось и слезы она по-детски утирала кулаком. И все пила воду – чаю не хотелось вовсе. Ни капли…

Ботинки были ужасные

На мой взгляд, конечно. Лаковые такие, на шнуровке, на толстой подошве, как обрубки. А девочка очень красивая, стройная, волосы длинные, густые, а на лице немного прыщиков – это возраст такой. Потом пройдут. А удивительная красота останется! Ужасные ботинки, мне даже хотелось головой покачать, но я не стала – надо быть деликатной. А туфли, которые девочка сняла – еще ужаснее. Они протоптаны до дыр на подошвах и совсем потеряли форму. И одета девочка очень скромно, очень. Она сначала мерила другие – дешевле на триста рублей. Но они не такие модные, хотя тоже страшные, по-моему. А эти, лаковые, очень дорогие – на триста рублей дороже. Но девушке их ужасно хотелось. И она звонила маме и рассказывала, что вот, есть чудесные туфли! Прелесть! Самые модные! Пока она покупать ничего не будет, а будет разносить газеты – ей предлагали. И полы мыть – все равно надо работать, учебный год же начинается, все надо покупать. Так что, мамочка, я потом себе куплю обувь, когда накопим денег, а пока похожу в туфлях – они еще нормальные, еще можно носить! Мда. И телефон такой, не как у красивых девочек. Убогий очень телефон… Я как в страшной истории сказала ласково: «Девочка-девочка! Сейчас мы вот что сделаем – я куплю себе вот эти тоже довольно страшные туфли, поскольку ходить в чем-то надо. И на вторую пару мне положена скидка – десять процентов. Триста рублей. Так что сейчас эти лаковые не знаю как их называют ты купишь себе, да и все. А деньги у тебя обязательно будут потом, потому что ты красивая и добрая». И все. Потому что совать деньги стыдно, да и девушку испугаешь и унизишь. А вот так ловко получилось и хорошо! Теперь у меня есть обувь, и девочка ушла счастливая, румяная, так что никаких прыщиков и не видно стало. А сияющие глаза остались. У меня в юности были точно такие туфли, как у этой девочки – с протертой подошвой. Но я не была такая красивая, конечно – это редкость, такая красота. Ее даже ужасными лаковыми ботинками не испортишь, а только подчеркнешь. Хорошо, когда есть скидки. И хорошо, когда можно просто помочь кому-то; это совсем нетрудно иногда.

Завтрак для Когана

включал в себя витамины в виде тертой моркови с яблоком. И пышные печеные пирожки с мясом. Или бутерброд с колбасой и сыром. Коган был хулиган и плохой ученик, очень плохой. Поэтому с ним каждый вечер отдельно бабушка занималась. И орала на него хриплым, сорванным на войне голосом. А может, она в школе его сорвала – она же учительницей работала. А завтрак Когану готовился отдельно – он был из неблагополучной семьи, мама – пьющая, папа – в тюрьме. Коган должен был хорошо питаться. Чтобы хоть что-то соображать на уроках, поэтому утром питание заворачивалось в оберточную бумагу – завтрак для Когана. В школьной столовой ели те, кто платил, а малоимущим давали молоко и булочку, но это как-то унизительно было. «Я убью тебя, Коган, – сообщала бабушка громко после занятий. – Застрелю из наградного дедушкиного пистолета. Пей кефир, Коган, ты меня в гроб сведешь. И будь как Вика Тобиас! Она всегда опрятная, аккуратная, в бантиках. И учится на „отлично“. А ты неряха и грязнуля. Давай я пришью тебе пуговицу и штаны зашью». Коган вертлявый такой, худенький, грязноватый и вруша – совсем не похож на полную красивую Вику Тобиас. Но завтраки готовились именно ему. А потом передачи ему в тюрьму посылались. И поучительные письма. С судьбой трудно что-то поделать, даже хорошему учителю. Но завтрак готовился, да. И седой, весь в наколках, пожилой мужик приходил в гости, когда бабушке уже под девяносто было. И она все так же орала на него и порывалась пришить пуговицу. И смягчившись, говорила, что Достоевский тоже сидел в тюрьме, но исправился и взялся за ум. И в книжечке, которую после бабушки я нашла, был список, за кого молиться – она втайне молилась, оказывается. Там все родные, я – «любимая внучка Анечка» и Коган. Как его звали – не знаю, не могу сказать. Плохой ученик Коган, для которого готовился завтрак. Это непедагогичный рассказ, но такой – человечный. И это важнее все же…

«Вчера еще в глаза глядел

а нынче все косится в сторону!», – это про мужчину, который бросил женщину. Охладел. И она все спрашивает: «Мой милый, что тебе я сделала?». Ничего не сделала. И надо радоваться, что и он ничего не сделал, просто бросил. Хотя еще вчера бурно признавался в любви и душу раскрывал. Равнял с китайскою державою. Да, психически больные люди склонны к таким метафорам. И бурному проявлению эмоций. Есть такое дело и такой диагноз, уточнять не буду. А потом, действительно, без всяких причин человек проявляет удивительное равнодушие. И с трудом вспоминает, как нас звали по имени-отчеству. Это диагноз, знаете ли, и особо переживать не стоит – гораздо хуже, если у вас на шее окажется психически больной с диагнозом и небольшой пенсией. Впрочем, эти люди умны, социализированы и работают вполне нормально, только в личных отношениях могут проявить такие милые странности. А вы себя мучаете и ночами не спите… И в бизнесе на таких нездоровых людей нельзя положиться – он работает, работает, генерирует идеи и даже вкладывает средства. А в один прекрасный день теряет интерес к проекту и прекращает им заниматься. Полностью саботирует. И завывать: «мой милый, что тебе мы сделали?» – не надо. Человек не виноват в своей болезни, и одно состояние закономерно сменилось другим. И вы теперь ему абсолютно безразличны, хотя он просто горел идеей и других зажигал. Внезапное прекращение отношений и утрата интереса – нехороший признак, вот я о чем. И вы здесь совершенно не виноваты, вы растаяли в нездоровом сознании, как парус одинокий и скрылись за горизонтом. И хватит себя мучить и ломать голову. Радоваться надо, что с вами не случилось то, что с одним господином, который путешествовал с поэтом Хлебниковым и в голой степи заболел. И умирать начал. А Хлебников собрал мешок с припасами и ушел. А на мольбы товарища не оставлять его и хотя бы похоронить ответил: «Степь тебя отпоет!». Больной выздоровел и как-то выполз. И Хлебников довольно добродушно с ним потом поздоровался, едва узнав; конечно, он же называл себя Председателем Земного Шара. И имел диагноз, на который я намекаю. Так что не стоит слишком многого ждать от людей, которые равняют нас с Китайскою державою, восторгаются и проявляют удивительную любовь. А себя считают Верховными Главнокомандующими или еще кем. Конечно, так не всегда бывает, но бывает. И хорошие люди переживают и мучаются. Но не в голой степи, к счастью, – хотя бы это радует…

Можно, конечно, вынудить человека признаться

Объяснить причины. Подтвердить свою позицию фактами. Но лучше не надо. Не надо спрашивать за столом у гостя: «Почему вы не пьете? Сухое вино не повредит!» и предлагать выпить бокальчик. И обижаться, что гость сухо отвечает, что вообще не пьет. А почему? Да потому, предположим, что он только от алкоголизма вылечился. Или принимает лекарство, о чем не желает прилюдно сообщать. «Возьмите тортика! Почему вы так мало съели тортика?». «Спасибо, я наелась, очень вкусно!» – «Но вы все-таки возьмите вот этот кусочек, с розочкой! Съешьте! Не отказывайтесь!». И что теперь, даме прилюдно рассказывать, что у нее диабет? Или что она в весе прибавила два килограмма и теперь боится крошку лишнюю проглотить? Почему вы не танцуете? Давайте танцевать! Я не умею. А я вас научу! Туфли натерли ногу. Живот болит. Я хромой, но не хочу, чтобы все это знали. И человек так сухо и сдержанно отвечает иногда – но до поры, до времени. Пока его не доведут до бегства или крика, как героя Мопассана, которого возлюбленная все спрашивала, почему он не желает идти в кафе. И обижалась на отказы. Пока он не заорал: «У меня нет денег! Вообще нет! Я весь в долгах!"… Отказался человек тихо и спокойно – не стоит настаивать на объяснении причин, можно разрушить все отношения и человека унизить. Тех, кто заставляет оправдываться, люди не прощают никогда – так уж человек устроен. Оправдываться или лгать. Надо научиться принимать чей-то отказ спокойно; основания всегда есть, уверяю. Захочет человек – потом наедине расскажет, в чем дело. Не захочет – не расскажет. Может, дело и не в диабете или алкоголизме: торт отвратительный, вино дрянное, а танцевать именно с вами не хотят. Но из вежливости не говорят об этом. Такое тоже возможно. «Нет» – это означает просто «нет». И пояснения излишни…