В провинции - Элиза Ожешко

— Вы, наверно, давно знакомы со Снопинскими?

— Мы с Ежи учились в одной школе, не говоря уж о том, что он мой дальний родственник.

— Какие же они счастливые, имея такого родственника, как вы, сударь! — воскликнула Неменская. — Оно и неудивительно, такие достойные люди! Мы, правда, мало знакомы и не бываем друг у друга, но с кем ни поговоришь, все отзываются о них с наивысшей похвалой. Пан Ежи хозяин, каких мало, да и она, говорят, ему под стать. Или возьмите их сына, пана Александра. Мы часто видим его в костеле — какой же это красивый и любезный кавалер! На прошлой неделе Винцуня уронила молитвенник, так он, хоть мы и незнакомы, тут же подбежал, поднял и с поклоном подал. Любезный, очень любезный кавалер!

Пан Анджей ни словом не отозвался на похвалы, расточаемые молодому Снопинскому, но Винцуня при упоминании о случае с молитвенником потупилась и покраснела, а по ее ясному личику словно бы пролетело облачко.

— Одно могу сказать, — не умолкала словоохотливая хозяйка, — что во всей нашей округе нет партии лучше, чем пан Александр Снопинский. Отец его, говорят, настоящий капиталист, а он у них единственный сын. И притом какие приятные манеры, а собой как хорош! Любо смотреть!

С каждым словом Неменской волнение Винцуни все росло. Она то краснела, то бледнела, поминутно опускала глаза и мяла в руках край своего передника. Вдруг она вскочила и сказала тетке:

— Пойду велю, чтобы подали чай в саду. Хорошо, тетя?

— Хорошо, моя кисанька — ответила Неменская, и Винцуня, повернувшись на каблуках, живо выбежала в сад.

Болеслав проводил ее взглядом, а когда она исчезла, вдруг, словно ее отсутствие вернуло его к действительности, заметил, продолжая начатый разговор:

— Странно мне только, что молодой Снопинский ничем не занимается. Живет здесь с родителями вот уже два года, а только и делает, что бродит с ружьем по полям или ездит в гости к соседям.

— А что ж в этом плохого? — воскликнула Неменская. — И хорошо, что он не должен спину гнуть, как простой парубок, у него отец богатый и оставит ему приличное состояние. Просто жалко было бы, если б такой красивый молодой человек погряз в хозяйственных заботах и отказался от общества.

— В том-то и дело, что молодой, как бы безделье его не испортило, не развило в нем дурных наклонностей.

— О, чего-чего, а этого не будет! — горячо возразила хозяйка дома. — Какие такие могут быть наклонности при его воспитании и манерах? Вполне светской молодой человек, принят в лучших домах. Говорят, его очень любит пани Карлич и всегда его приглашает, а ведь она у нас после графини первая дама, и дом у нее поставлен на широкую ногу.

— Пани Карлич! — иронически протянул Болеслав.

Но тут в комнату вбежала Винцуня и пригласила в сад пить чай.

Сад в Неменке был небольшой, квадратный, с трех сторон его окаймляла узкая и тенистая липовая аллея, а четвертой он примыкал к дому. Среди фруктовых деревьев были крест-накрест проложены чистые дорожки, обсаженные кустами крыжовника, смородины и малины, а в углу сада полукруг из старых лип образовывал довольно просторную и тенистую беседку. Сквозь деревья виднелся окружавший сад частокол.

В беседке, на каменном столе, вокруг которого стояли деревянные скамьи, гостей ждал сельский полдник. Посередине стола, между блюдом с жареными цыплятами и горшочком отличных сливок, красовался большой душистый букет.

Все уселись вокруг кипящего самовара; Винцуня разливала и подавала чай. Живая, как искорка, она быстро освоилась с незнакомым человеком и щебетала без умолку, то по-детски препираясь с Болеславом, то рассказывая гостю о своих цветах и голубях, даже о книжках, которые в зимние и осенние вечера читала вместе со своим женихом.

Чай был выпит, цыплята съедены, никто и не заметил, как за угощением да за разговорами прошел целый час; видно, все были довольны друг другом. Солнце уже зашло, наступали сумерки.

— Ах, Боже мой, совсем забыла! — вдруг воскликнула Винцуня, хлопнув себя по лбу.

— Что вы забыли? — спросил Болеслав.

— Полить цветы!

— Так пойдемте, польем их сейчас, я помогу вам.

— Ладно, пойдемте! — радостно согласилась девушка и, сорвавшись с места, побежала вперед, а Болеслав поспешил за ней.

Пани Неменская беседовала с гостем.

— Вот так-то, сударь, — продолжала она начатый рассказ, — отец Винцуни был моим родным братом, и третья части Неменки принадлежит мне. Раньше мы с мужем жили в Г., там он служил, а потом умер, упокой Господь его душу, и осталась я, бездетная вдова, одна на свете. Тогда я переехала к брату, он к тому времени тоже овдовел, и стала растить его девчушку. При покойном брате нам жилось неплохо, он был хороший хозяин, но после его смерти все пошло вкривь и вкось, и если бы не пан Топольский, давно бы уж не было у нас Неменки. Благослови его Бог и пресвятая Дева!

— Стало быть, Топольский помог вам? — живо спросил пан Анджей, радуясь, что узнает о еще одной благородной черте Болеслава.

— А как же! — воскликнула Неменская. — Ведь у нас, сударь, после смерти брата и дом наш старый стал валиться, и мор напал на скотину, и земля не родила — все беды разом, а потому, что некому было приглядеть! Еще немного — и хоть по миру с сумой! А когда взялся за хозяйство Топольский, все пошло как по маслу. Три года, сударь, он работал так, что сердце разрывалось на него глядя, ведь и на своем, и на нашем, и даже поблагодарить себя не позволял! Домик нам новый поставил, точнехонько как у себя, приобрел инвентарь, очистил луга, после брата остались кое-какие долги, так он из доходов от Неменки, которые прямо чудом каким-то росли из года в год, выплатил и долги, и теперь наш фольварк — это настоящее имение, о таком даже и брат покойник не мечтал.

— У Топольского были, быть может, какие-то обязательства перед вашей семьей? — спросил пан Анджей. Глаза его сияли.

— Никаких, сударь, ни малейших! Просто он к нам часто заходил, так это, по-соседски, и видел, как я мучаюсь, бьюсь, а справиться не могу. Видел, как меня обкрадывают, обманывают, словом, что без мужской опеки мы пропадем. Сначала он только советовал, иной раз и ругнет, бывало, за бабью бестолковость, но, видя, что проку от меня мало и все идет из рук вон плохо, да еще хуже становится, пришел он ко мне однажды и говорит: «Ладно уж, оставьте вы все эти дела, я сам всем займусь и спасу вас от разорения». Как сказал, так и сделал: поставил-таки нас на ноги. Помоги ему за это Бог и ангелы-хранители.

— Благородная душа! — прошептал пан Анджей, а разговорившаяся Неменская продолжала:

— Вы думаете, на этом конец? Где там! Когда брат мой умер, Винцуне было десять лет, и ее, как водится в шляхетской семье, еще ничему не учили. Отец всегда говорил: девушке науки ни к чему, а с грамотой еще успеется.