Снимаем порно - Терри Сазерн

Сид мрачно посмотрел на короткую полосу, затем перевел сердитый взгляд на Морти.

— Избавься от этой уродливой шляпы, ладно? — проворчал он. — Она делает тебя похожим на какого-то дурацкого комика!

2

Контора производства размещалась на верхнем этаже отеля «Империал» — четырехэтажного коричневого кирпичного здания в центре города.

— Проходите, — сказал Морти со слегка нервным смешком, ведя по полуосвещенному коридору отеля Бориса, угрюмого, в темных очках, и Сида, вытирающего вспотевший лоб. — Я покажу вам ваши владения.

Бывалый менеджер, знавший, где его хлеб, образно говоря, намазывают маслом, — или, другими словами: прожженный подхалим, — толстый Сорт уже успел прикрепить на дверях таблички с именами, написанными заглавными буквами, покрытыми золотой краской. Сейчас они проходили вдоль этих указателей:

СИДНЕЙ X. КРЕЙССМАН

Исполнительный продюсер

БОРИС АДРИАН

Режиссер

МОРТОН Л. КАНОВИЦ

Производственный менеджер

ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ОТДЕЛ

Николя Санчес

КОСТЮМЕР

Элен Вробель

ОТДЕЛ УЧЕТА

Натан А. Мэлоун

Все комнаты были одинаковы — обычные гостиничные номера, за исключением стола, трех телефонов и большой кушетки вместо кровати. Другим отличием было и присутствие в каждой комнате по молодой девушке, не слишком модной, в мини-юбке, сидящей за пишущей машинкой и с готовностью улыбающейся, когда их по очереди представляли: «Гретель», «Гретхен», «Гертруда», «Хильдегарда» и т. д.

— Где ты разыскал этих девок? — сердито поинтересовался Сид. — Не пойму, куда я попал, в бордель или на собачье шоу!

— Поверь мне, Сид, — объяснялся Морти, — я, конечно, извиняюсь, но было не так легко найти девок, которые секут по-английски да к тому же и печатают, черт побери! Тогда я подумал про себя: «какого дьявола, первым делом — картина!» Я прав? — Он бросил на остальных умоляющий взгляд.

— Как ты сказал, зовут мою? — поинтересовался Сид.

— Грунхильда! — сказал Морти с водевильным вожделением и гримасами. — Печатает двадцать семь слов в минуту и лучше всех в городе берет за щеку!

Сид загоготал, и Морти, поощряемый этим, попытался продолжить, идиотски кривляясь:

— И заглатывает, Сид, — как раз то, что ты любишь, а?

Сид, пришедший, наконец, в благодушное и склонное к юмору настроение, желая заразить им и молчаливого Бориса, фыркнул с притворной насмешкой:

— «Лучше всех в городе»! В каком, к черту, городе? В этом болоте? — Он взглянул на Бориса, ожидая его поддержки, но тот, казалось, даже не слушал, и Сид решил, что опять ляпнул что-то не к месту. — Не то, чтобы мы не смогли сделать колоссальный фильм в городе-болоте! — добавил он, подтолкнув Бориса локтем, теперь уже в отчаянии настаивая на участии. — Уловил это, Король? «Колоссальный»? «В болоте»? Хо-хо!

Морти, разумеется, присоединился, но слишком уж усердно, судя по неодобрительному взгляду Бориса, прятавшего глаза под очками. Поэтому Морти резко оборвал свой смешок.

— Да, я уловил, Сид, — сказал Борис со слабой улыбкой. — «Колоссальный», «болото». Чудовищно. Полагаю, я имел в виду нечто другое.

Все с пониманием и явным облегчением энергично закивали, но когда Борис вновь отвернулся, Морти поспешно зашептал Сиду:

— Что с ним такое? Он в своем уме?

— Он думает, черт подери! — отрывисто сказал Сид. — Ты что, никогда не видел, как кто-нибудь думает?!

Но эта демонстрация раздражительности была не слишком убедительной, поэтому лишь легкая озабоченность пребывала на их лицах, когда они последовали за Борисом в дверь, помеченную: «Сидней X. Крейссман, исполнительный продюсер».

Эта комната, один к одному похожая на любой офис в любом конце света, где бы ни снимались фильмы, должна была служить месторасположением мозгового центра предстоящих съемок; вместо трех телефонов на столе стояло пять; вдоль одной из стен располагались бар с холодильником, вдоль другой — стереопроигрыватель и пара телевизоров; огромная кушетка была накрыта одним из тех манящих к себе сортов белого меха и несколькими подушками с тем же покрытием, но различной расцветки. На столе, среди телефонов, цифровых часов и прочей дребедени стояла маленькая фотокарточка жены Сида.

— Где, черт возьми, ты это раздобыл? — спросил он, беря в руки фотографию и мрачно рассматривая ее.

Морти засиял.

— Я увеличил ее со снимка, который сделал однажды на пляже, помнишь, у Эда Вайнера? Олд Колони Роуд?

Сид бережно поставил фото на место.

— Боже, я не видел эту стерву два года, — пробормотал он, затем обратился к Морти, — но все же это была блестящая мысль, Морти. Спасибо.

— Очень рад, Сид.

Казалось, их голоса на мгновение дрогнули от прилива дружеских чувств — короткий нелепый миг, быстро прервавшийся, однако, как только они повернулись к Борису, который задумчиво рассматривал самую примечательную деталь в комнате: большую деревянную доску, занимавшую целую стену и предназначенную для показа динамики съемок.

— Ну, вот и она, родимая, — сказал Сид с тяжелым вздохом, они с Морти благоговейно уставились на нее, а Борис отошел к окну.

На доске собирается вся информация — прогнозы съемок, расписания на каждый день, далее на ней будет отмечаться выполнение графика работ. Все здесь было продумано как в хорошей детской игре — яркие веселые краски, колышки и кружки, которые будут крепиться в прорези, и отверстия на ослепительно белом фоне. Поскольку никакого расписания еще не было (фактически не было и сценария), доска, еще пахнущая свежей краской, была пустой — ее красные, голубые, желтые и зеленые фишки были аккуратно сгруппированы под незаполненными белыми рядами, пронумерованными от одного до ста, в соответствии с предстоящими съемочными днями. Эта свежесть придавала доске целомудренный и, что самое примечательное, оптимистичный вид.

— Где ты собираешься разместить ведущих актеров? — спросил Сид.

— Сид, — важно ответил Морти, — мы сняли еще два этажа, прямо под нами — один для актеров, а другой для технической бригады.

Сид был удивлен и разгневан.

— Ты собираешься разместить актеров и «обезьян» в одном отеле?! Да ты просто спятил!

Классический голливудский этикет гласит, что актеры должны быть расквартированы отдельно от техников («обезьян», или «горилл», как их называли) в доказательство ссылались на историю о примадонне, избитой до смерти пришедшей в неистовство ордой пьяных техников и электриков, что поставило под угрозу дату окончания съемок — святая святых кинопроизводства.

— Да, сэр, — разочарованно продолжал бушевать Сид, — ты действительно спятил!

— Будь милосерден, Сид, — молил Морти, — это же единственный отель в городе!

— Что значит «единственный»? Он не может быть «единственным».

— Хорошо, хорошо, есть еще два, — печально признал Морти, — но это законченные клоповники. Сид! Попытайся ты поместить «обезьян» в один из них, и они абсолютно… ну, это будет целое бедствие, профсоюз нас просто в порошок сотрет.

— О'кей, о'кей, — успокаивался Сид, меряя шагами комнату и жестикулируя. — Мы что-нибудь придумаем, это ведь не конец света, верно?

— Верно, Сид.

Сид указал на телефоны на столе и сурово сказал:

— Ты просто подыщешь им другое место, Морти. Усвоил?

— Усвоил, Сид. — Он подошел к столу, поднял трубку ближайшего телефона и начал разыскивать Липса Мэлоуна.

Сид подошел к Борису, стоящему у окна, ликующе потер руки:

— Ну, Б., мы стартовали и уже в Пути! Верно?

Борис мгновение смотрел на него отсутствующим взглядом.

— Это никогда не случится, — сказал он.

— Что?

— Невозможно снять фильм в таком месте. Здесь нет выхода.

— Согласен, что это не совсем как у Тальберга[11], но, черт возьми…

— В том-то вся беда, — печально сказал Б., — это совсем как у Тальберга. Разве ты не чувствуешь? — Он очертил контуры чего-то невидимого медленным взмахом руки. — Смерть — здесь много смерти, приятель. В любую минуту я ожидаю появления Джо Пастернака[12], медленно входящего через дверь.

Сид стрельнул глазами на дверь, как будто это и вправду было возможно; затем опять посмотрел на Бориса, и выражение паники появилось в его глазах.

— Послушай… — нерешительно начал он, — послушай, Б. …

За столом Морти вдруг начал говорить в трубку громким свирепым голосом:

— Где, черт возьми, ты был, Липс?! Мы здесь пытаемся делать фильм, Боже ты мой! Оторви свою задницу и дуй сюда, быстро, у нас возникла проблема!

— Ты заткнешь свою чертову пасть?! — заорал на него Сид, вновь повертываясь к Борису.

— Б., — взмолился он, протягивая к Борису одну руку, а другой держась за сердце, — что ты со мной делаешь?