Капитан Невельской - Николай Задорнов

В палатку вместе с нангмарцами и гиляками забрался какой-то сухой старик с косой, в круглой шапочке и в короткой бумажной куртке. До этого разговора он молчал.

— Это все верно, что гиляки говорят, — сказал он капитану через переводчика. — Маньчжуры обижают их…

Позь объяснил, что это китайский торговец и он просит поторговать с ним.

— Я торгую честно и не обманываю, — сказал китаец, улыбаясь и поглядывая на капитана зоркими маслянистыми глазками. — Привезу хорошей крупы и все, что надо… Мне хотелось бы купить красного сукна… Я много слыхал, что ты тоже честно торгуешь. Все говорят, какой ты хороший человек. Мы с тобой оба честные.

Невельской сказал купцу, что согласен торговать с ним, но сегодня пойдет к маньчжурам и поэтому все торговые дела придется отложить.

Нангмарцы стали просить Невельского приехать к ним и защищать их.

— Я пришлю к вам на будущий год своих людей, — ответил капитан. — А чтобы до того никто не смел вас обижать, дам вам завтра бумагу, на которой будет написано, что эта земля и все, кто на ней живет, находятся под охраной и покровительством русского царя и поэтому никто не смеет вас обижать.

Позь долго растолковывал нангмарцам, что это за бумага и что на ней будет написано, как предъявлять ее людям, которые явятся с моря.

Еткун и Араска не сразу поняли. Зато старик торговец живо сообразил, о чем идет речь…

— Я очень рад слышать, — заявил он, — что теперь русские будут охранять торговцев и что ты запрещаешь тут всякие насилия…

По приказанию капитана Козлов принес небольшую дубовую доску, тут же расколол ее топором надвое.

— Одну половину я отдаю вам, — сказал капитан нангмарцам. — Когда пошлю судно или лодку, от меня люди пойдут по льду или берегом, то отправлю с ними свою половину. Вы приложите ее к своей и будете знать, что человек от меня.

Он отдал половину доски Араске. Тот спрятал ее в кожаный мешок.

— А когда дашь бумагу? — спросил Еткун, наконец сообразивший, в чем дело.

— Завтра.

— Ну ладно…

Гиляки и нангмарцы, зная, что капитану пора идти в гости, стали расходиться.

Старик китаец тоже вышел из палатки. Лицом к лицу он столкнулся с Чумбокой.

— Гао Цзо? Это ты? — с изумлением вскричал Чумбока.

В толпе народа, которая съехалась на Тыр, когда туда явились русские, было несколько мелочных китайских торговцев, прятавшихся среди гиляков. Гао Цзо был один из них. Он находился у палатки, когда капитан торговал с маньчжурами, и видел русские товары.

Гао одет бедно, и вид его невзрачен, но на самом деле он богат, гораздо богаче других торгашей. Он даже богаче маньчжурских чиновников, путешествующих под охраной. У него больше денег и товаров, чем у сопровождающих их маньчжурских купцов, для которых русские вынесли все свои товары. Но маньчжурские купцы пользуются всеми правами. А Гао Цзо все делает на свой риск и страх и всю жизнь скрывает свое богатство, рядится бедняком, дает взятки маньчжурским чиновникам за право торговать в здешних местах, запретных для простого китайца… Еще не бывало такого чиновника, которого Гао не удалось бы подкупить. Поэтому старик делает большие обороты и чувствует себя хозяином в низовьях реки. Правда, кому не надо, он этого не показывает. В землю гиляков он стал ездить недавно.

Чтобы зря не раздражать маньчжуров и не возбуждать излишней зависти и у них, и у своих соперников-купчишек, Гао остается скромным на вид человеком и одевается бедно. У него даже нет своей лавки. Вся масса товаров, которую приплавляет он ежегодно на судне из Сан-Сина, развозится по домам туземцев, по разным деревням, а само судно идет на слом.

Гао — энергичный, верткий человек, необычайно цепкий и настойчивый. «А что, если я стану торговать у русских?» — пришло ему в голову, когда он услыхал, что эта земля принадлежит России. Но уж никак он не ждал, что встретит тут Чумбоку. «Вот еще выходец с того света!» — подумал он.

Гао Цзо узко сощурил глаза, вобрал голову в плечи, ссутулился и принял вид дряхлого старика. Ловкач и разбитной торгаш спрятался.

Вдруг Гао оживился. Его черные глаза чуть приоткрылись. Раскрылся рот, как бы в радостном изумлении.

— Это ты? — слабо вскричал старик.

— Да, это я!

— Как я рад! Как рад! Ведь я ищу тебя!

— Ты меня ищешь? — удивился Чумбока и нахмурился. Он зло и с подозрением оглядел торгаша.

Гиляки живо обступили их.

— Хорошие вести тебе от брата, — быстро залепетал старик. — Ух, как я рад, как будет твой брат рад, что я тебя встретил. Твоя мать, ты знаешь, жива. Да! Ой, какая крепкая старуха!

Чумбока вспомнил мать, Удогу, родной дом, родную деревню.

— Брат твой, узнавши, что я еду сюда, просил тебя найти. Мы теперь дружны с ним, — говорил старик, слабо улыбаясь, трепля пальцами плечо гольда, и, чуть-чуть приоткрыв веки, зорко поглядывал живыми, молодыми, черными и блестящими глазами то на него, то на толпу. — Он всегда просит меня что-нибудь узнать о тебе, когда я в низовья реки еду! На этот раз я почувствовал, что встречу тебя. Как я рад! Как рад! Пойдем, тут моя лодка… Я с сыном приехал, он в соседней деревне пока. Мы ведь теперь и сюда ездим.

Гиляки обрадовались.

— Вот, Чумбока, хорошо! Хорошего человека ты встретил! Иди!

— Ты и тут торговать будешь? — спросил Чумбока.

— Да, хочу немного поторговать…

Чумбока знал, что Гао Цзо, если захочет, умеет очень складно врать. В свое время он причинил Чумбоке и всей его семье много горя, но сейчас гольд охотно слушал вести о родне.

Гао уверял его, что брат хорошо живет, не в долгу.

— Он счастлив! Весел! А какая дочка у него! — присаживаясь на полусогнутых ногах и поднимая лицо кверху, восклицал Гао. — Ах, как она ручками взмахивает, как лепечет! Ах, дети, я так люблю маленьких детей!

Гао Цзо знал, что если хочешь расположить к себе человека, показать, что ты добрый, и скрыть свои намерения, то надо разговаривать про детей или — еще лучше — сделать детям подарки, оказать им внимание, ласково заговорить, восхититься. Такого человека, которому дети нравятся, их родители всегда честным сочтут. Самым страшным злодеям дела их сходят с рук, если они деток приласкают.

Старик повел Чумбоку к лодкам и стал рассказывать про его родную деревню.

В это время Афоня что-то крикнул Чумбоке. Гао не отпускал его. Он сказал, что привез что-то от брата…

Афоня крикнул Чумбоку еще раз.

— Ну, погоди, — сказал он купцу. — Мы с тобой еще поговорим.

— Обязательно поговорим! Старое давно забыто, мы дружим с братом, и я рад тебе…

Чумбока пожалел, что надо уезжать на весь день, на промер протоки. «Но ничего, я еще увижу Гао. Я из-за него не еду на родину, думаю об опасности, а он, оказывается, друг мне и брату!»

Чумбоку охватило душевное волнение, когда он поехал с матросом на гиляцкой лодке. Много лет Чумбока ненавидел этого торгаша, мечтал ему отомстить. Из-за него бежал он из родных краев. Гао Цзо опозорил память его отца…

А теперь, когда Чумбока встретил его и может наказать, Гао оказался таким добрым и ласковым, так хорошо рассказывал про родных… «Я не ехал на родину из-за опасности, которая мне грозила от него и от маньчжур, а Гао, оказывается, мой друг. Как тут быть?» Торгаш сильно озадачил его.

«Ну ничего, пока вернусь, все обдумаю!..»

Глава пятнадцатая

В ГОСТЯХ У МАНЬЧЖУРОВ

Старик маньчжур был и обрадован выгодными сделками, и расстроен. Он чувствовал, что все меняется даже здесь. Когда он был молод, то власть маньчжуров была могущественна. А теперь даже гиляки не уважают! Какие страшные перемены с тех пор. Рыжие хозяйничают всюду, рвут нашу страну на части. Подлые, низкие люди из простолюдинов поднимают голову. Всюду восстания… Тяжелое время! Дворяне живут хуже, чем в прежнее время, зато торгаши наживаются, особенно те, что заводят дела с иностранцами в портах, в Шанхае например, торгуют опиумом и развозят его по всей стране. Из-за торгашей гибнет дворянство — цвет народа! Гибнет, приучаясь к яду, привезенному иноземцами, наш народ. Страшные времена!

«Если в городе будут меня винить, что не задержал русских, то ответ прост. Не желал кровопролития, поэтому избежал столкновения. Губернатор, когда отправлял, сказал: при встрече с русскими не ссориться, быть полюбезней, как водится между соседями. Объясню, что хотел быть благоразумным, сойтись с ними, выказать вежливость и выведать намерения». Старик мысленно пытался оправдать себя, но он знал обычаи и законы своей страны: неприятности могли быть.

«Купцы мои, кажется, не очень озабочены, что сюда явились русские, — думал старик, глядя на спутников, — им горя мало. Низкие люди! Рады, что смогут извлекать тут выгоду».

У капитана сила и товары. Не плохо бы, конечно, самому завести с ним дружбу и торговать. Он не продает яда, его торговля простая и честная. Может быть, по-своему справедливы намерения русских.