Особенности национального пиара. PRавдивая история Руси от Рюрика до Петра - Владимир Мединский

все московские люди должны бить ему челом и покориться, как законному московскому государю;

с самозванцем Михаилом, Филаретовым сыном, он поступит сообразно своему царскому милосердию, по прошению всей земли.

Как мы видим, и этот документ был составлен грамотно, умело. Здесь вновь использовалось сочетание нелегитимности действующей власти с легитимностью предлагаемой власти. Еще 5-7 лет назад явление нового самозванца вдохнуло бы новый кислород в меха, раздувавшие Смуту. Но теперь произошло столкновение двух концептов — природного русского царя и государя, приглашенного со стороны. PR Михаила был не хуже.

Владислав шел к Москве в августе 1618 года, пытаясь возмущать умы своей грамотой. Свою аргументацию он подкреплял многочисленными «предвыборными» обещаниями. Королевич уверял, что никогда не будет разорять православных церквей, раздавать вотчин и поместий польским панам, поляки не станут творить никакого насилия, а все прежние права и обычаи русских людей будут сохранены.

Между тем новая царская власть уже начала притеснять население — и по-другому быть не могло, так как после Смуты казна пустовала. «Видите ли, — писал Владислав, — какое разорение и стеснение делается Московскому государству, не от нас, а от советников Михайловых, от их упрямства, жадности и корыстолюбия, о чем мы сердечно жалеем: от нас, государя вашего, ничего вам не будет, кроме милости, жалования и призрения». Естественно, не будем путать призрение с презрением.

Но ничего у Владислава не получилось. В сентябре 1618 года был опять собран земский собор, представлявший все сословия Московского государства. В трудную минуту царь вновь решил опереться на общественное мнение. Ход сам по себе очень рискованный и сильный. Решение собора было единогласным: стоять за православную веру и своего государя, сидеть с ним в осаде. «Безо всякого сомнения, не щадя своих голов, биться против недруга его, королевича Владислава, и идущих с ним польских и литовских людей и черкас (казаков)». Судя по дальнейшим событиям, собор действительно отражал политическую волю русского народа.

В сентябре и октябре поляки были отбиты, а в декабре 1618 года с Польшей подписали мирный договор. Его условия трудно назвать выгодными, но само его подписание свидетельствовало о полной независимости Московского государства от соседней страны.

Напрашивается сравнение с Брестским миром, подписанным как раз 300 лет спустя, но оно будет неточным. Большевики покупали себе ценой территориальных уступок признание узурпированной власти. При первом Романове территориями пришлось расплатиться за независимость. Сильная страна отхватила кусок у слабейшей, но ведь это не доказывало незаконности власти. Поползновения королевича при всей их грамотности дали прямо противоположный результат. А территории всегда можно вернуть.

Сегодня Российская Федерация по размеру едва ли не в два раза меньше, чем была Российская Империя. При этом страна называется так же — Россия. Дикие, немыслимые потери понесли мы на крутых виражах XX века. Что при воцарении коммунистов, что при утверждении у власти антикоммунистов. Но, повторю: территории всегда можно вернуть. Этот урок дает уже не история пиара, а вся история Великой России.

Кстати, о территориях

На протяжении XVII века, несмотря на Смуту и иные потрясения, Россия выросла в разы. Это на западе клочки местности то утрачивались, то вновь приобретались. А на востоке страна прирастала огромными пространствами Сибири. И приросла за сто лет от Урала до Тихого океана!

Я видел эти грамотки в провинциальных сибирских музеях. Казак Ивашка такой-то пишет царю: мол, основал я, царь-батюшка, острог и при том остроге землицы тебе прихватил. А землицы той — равняется четырем Франциям.

При расстроенном состоянии экономики государства, Сибирь стала источником поправления финансов. Царскую казну выручали сибирские меха. Налоги было собрать невозможно, страна лежала в запустении, потеряв третью часть населения. А оставшиеся были нищи и босы. Собирать было нечего, не с кого и некому. И царь отделывался соболями повсюду, где только требовалось платить или дарить. Соболиные шкурки тогда являлись самой твердой валютой.

Для того чтобы вести войну за возвращение пары городков на западных рубежах, требовалось наскребать последние крохи в кремлевских закромах. А восточные рубежи раздвигались как бы сами собой, почти без усилий правительства. И текла, текла из Сибири мягкая валюта... Так же, как сейчас течет нефть.

Вы можете спросить: «А при чем здесь PR?» Поверьте, где нефть, там всегда PR. Ну, или где соболя...

Алексей Михайлович, Брежнев XVII столетия. Приятное впечатление

Хороший человек был Леонид Ильич... То есть, простите, Алексей Михайлович. «Царь Алексей Михайлович был добрейший человек, славная русская душа. Я готов видеть в нем лучшего человека Древней Руси, по крайней мере, не знаю другого древнерусского человека, который производил бы более приятное впечатление», — говорил о нем историк Василий Ключевский. И добавлял: «Но только не на престоле».

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ (1629-1676, царь с 1645). Тишайший... Это почетное прозвище удивительно подходит для монарха, который вроде бы без видимых усилий провел страну сквозь годы обретений (Украина), потрясений (церковный раскол) и бед (Разин). Подходит настолько хорошо, что обычно забывают: вообще-то титул «тишайшего» входил в титулярную формулу царя. Это слово было переводом латинского serenissimus («обладатель тишины», «устроитель порядка и государственного благополучия»). «Тишайшим» поначалу официально именовался даже баламут Петр I! Позднее это величание, видимо слишком уж не стыкующееся с имиджем Петра, заменили на «всемилостивейший»

Ключевскому нужно было такое публицистическое заострение, ведь он читал лекции. А в XIX веке студенты, хотя и были не в пример внимательнее нынешних, но тоже отвлекались на мечтания о барышнях. Тут в студенческую голову должно было стукнуть: такой хороший человек — и плохой правитель? Интересно, почему?

Мы не студенты, и с профессором не согласимся. То же самое говорили про Брежнева, при котором наша страна пережила один из самых, если не самый благополучный период всего своего существования. Почему то Алексею Михайловичу, напротив, достался один из самых трудных участков нашей истории. Непрерывные бунты и войны, Разин, Никон, церковный раскол, не говоря уж о все еще разоренном народном хозяйстве. И через все эти исторические перипетии он сам прошел и страну провел, заслужив в народе имя «Тишайший».