Русская эмиграция в борьбе с большевизмом - Сергей Владимирович Волков

Парфением Варфоломеевичем Филаретовым{130}, чье имя было хорошо известно не только русским эмигрантам, но и многим персам. Полковник Филаретов – человек интересной жизни, и поэтому с ним следует познакомиться подробнее.

Во время покорения Кавказа в Чечне русскими войсками был подобран мальчик-сирота, чеченец. Его крестили, дав ему имя Варфоломей, и русские добрые люди воспитали его в русском духе. Так он жил в станице Михайловской Сунженского отдела Терского казачьего войска. Когда пришла пора ему жениться, то за него вышла замуж дочь станичного священника Филаретова, и он получил вместе с женой и ее фамилию – Филаретов. У них родился сын Парфений, который, окончив среднюю школу и Виленское пехотное училище, вышел в Сибирь, в Читу, в один из сибирских пехотных полков. В Первую мировую войну, получив тяжелое ранение, он был послан инструктором в Персию в Русско-Персидскую дивизию в Тегеран. Здесь его застала революция 1917 года. Его вскоре назначили начальником Хамаданского отряда.

В этом отряде также служил исполнительный офицер, начальник пулеметной команды Риза-хан Пехлеви, будущий основоположник новой персидской шахской династии после династии Каджар. Полковник Филаретов, видя его ревностную службу, всемерно ему протежировал. Ни для кого не было секретом, что когда Риза-хан Пехлеви сделался шахом Персии, то полковник Филаретов имел большие связи при дворе нового шаха. Это было также известно и первому советскому полпреду Родштейну, прибывшему в Персию после прихода большевиков к власти.

На приеме во дворце Риза-шаха Пехлеви Ротштейн сказал: «Не стоит нам, двум великим державам, ссориться из-за какого-то белогвардейского полковника Филаретова». На что он получил ответ: «А я вас попрошу больше этого вопроса не касаться!» Так впоследствии, до самой смерти полковника Филаретова, никто уже не беспокоил.

В Тегеране же жил капитан Преображенского полка, Константин Иванович Карташевский{131}, бывший воспитатель персидского принца, Ибрагим-мирза Каджара, который в Петербурге окончил Пажеский корпус и Русскую военную академию, а в Персии, при новой династии Пехлеви, был начальником Мешедского военного округа, где сходятся границы трех государств – России, Персии и Афганистана. Капитан Карташевский настолько хорошо знал персидский язык и персидскую литературу, что персы, в спорных вопросах своего языка, обращались к нему и что ага (господин) Карташевский скажет, то и будет правильным.

Большой популярностью также пользовался Николай Львович Марков{132}, бывший адъютант генерала Н.Н. Баратова в Персии во время войны 1914–1918 годов. По образованию он будучи архитектором здесь строил много разных казенных зданий – больниц, летний дворец шаха в Шамране и др. Здесь также проживал итальянец по рождению, но русский по жизни Антон Антонович Фонтен, один из строителей Сибирской магистрали и большой специалист по проводке туннелей. В Персии он, служа у русского инженера Б.С. Чарнецкого, тоже эмигранта, проводил туннель для шоссейной дороги в Ауристане.

Первое время в Персии много шоферов было русских, оставшихся здесь из автороты корпуса генерала Н.Н. Баратова, узнавших, что в России революция, и выписавших к себе свои семьи из России.

Город Тавриз является главным административным и торговым центром Персидского Азербейджана и отстоит от русской границы в 100 километрах. Приехав из Тегерана в Тавриз, Захаров здесь встретил своих знакомых и друзей, тоже русских эмигрантов, от которых, получив ему нужные сведения, поехал верхом с проводником к берегам пограничной реки Араке, протекающей в большой, широкой долине между русскими и персидскими горами.

С персидского нагорного берега, там, далеко в туманной дымке за рекой Араксом, видна была запрещенная для него страна Советская. Тридцать лет тому назад Карпуша жил со своими родителями на том берегу этой реки; кубанские казаки, пластуны, стояли постами по этой границе и пели свои здесь песни:

Там, где волны Аракса шумят,

Там посты чинно в ряд по границе стоят!

Сторонись! По дороге той конный, пеший не пройдет живой!

Там, вдали от родной стороны, от детей и жены, где стоят пластуны,

Сторонись! По дороге той конный, пеший не пройдет живой!

В сознании Захарова было вполне понятное некоторое опасение за нелегальный переход границы, но какое-то необъяснимое чувство это сознание побеждало. И в одну из тихих летних ночей Карпуша, с помощью проводника, оказался на другом берегу реки Араке, что в те времена было не очень уж трудно.

Пройдя осторожно прибрежную полосу высоких камышей, Захаров стал подыматься по насыпи новой железной дороги, идущей из Баку вдоль реки Араке. Благополучно пройдя полотно железной дороги, он прошел еще некоторое расстояние и, найдя укромное местечко, прилег, ожидая рассвета.

Впереди, по линии железной дороги, были слышны частые паровозные свистки, из чего он понял, что в том месте должна быть ему неизвестная станция и что там паровоз делает свои маневры. Пошел мелкий дождь. Из темноты стал доноситься все сильнее и сильнее нарастающий звук выдыхаемого пара тяжело везущего паровоза. Звуки все усиливались и становились все слышнее и слышнее. Наконец ночную темноту прорезал яркий сноп лучей паровозных фар из-за крутого поворота, а через несколько минут появились два ярких глаза пыхтящего чудовища, тянувшего за собой большое количество товарных вагонов. Это был рабочий поезд, идущий на невидимую станцию, откуда были слышны свистки паровоза. Когда уже совсем рассвело и наступило снова утро Карпуши на его родине, дождь прекратился.

Выйдя из своего убежища, Захаров пошел в сторону предполагаемой им станции, идя по полотну железной дороги, между рельс, спокойным, неторопливым шагом. Впереди линия железной дороги делала крутой поворот, огибая выступ возвышенности, за которой ничего не было видно.

Пройдя этот поворот пути, вдруг впереди он увидел небольшой железнодорожный мостик через какой-то ручей, впадающий в реку Араке. Но мост сам по себе дело не столь опасное, хуже было то, что на нем стоял часовой с винтовкой, охраняя его, оплетенного кругом колючей проволокой. Ни на секунду не останавливаясь и не изменяя скорости своего движения, Захаров приближался к часовому, конечно, с некоторым внутренним волнением. Когда он поравнялся с часовым, тот, очевидно приняв его за рабочего или железнодорожного служащего, равнодушно посмотрел на него, не сказав ему ни слова.

Продолжая все тем же шагом свой путь, нисколько не ускоряя, хотя и хотелось поскорее уйти от этого опасного места, он благополучно прибыл на станцию, откуда ночью были слышны свистки паровоза. Здесь он купил билет и благополучно приехал в столицу Азербейджана – Баку. Отсюда надо было брать новый билет для продолжения пути по главной железнодорожной линии. Подойдя к одной из касс, где стояла очередь покупающих билеты, Захаров обратился к