Сокровища - Джоанна Кингслей

— Моих денег, — сказала Джесс, — они к его услугам.

— Твои родители тоже будут думать так же, когда убедятся, что он любит тебя. Но ты не убедишь их, если забеременеешь. Даже если идея принадлежит тебе, виноват будет Фернандо. Твои родители сочтут, что он сделал это просто — как они выразятся? — чтобы решить исход дела.

Джесс задумчиво кивнула.

— Ты права. Я просто надеюсь, что папа скоро даст нам свое благословение. В противном случае мне придется окреститься.

Одна из служанок, которая приехала из города, чтобы приготовить дом к летнему сезону, появилась из французских дверей на террасе.

— Мисс Д’Анджели просят к телефону.

— О, Боже, даже здесь, — вздохнула Пит. Она оставила номер дедушке на крайний случай, если у него или мамы что-нибудь произойдет, но он беззаботно дал его кому-то, несмотря на ее предупреждение.

— Скажите им, — начала Джесс, — что мисс Д’Анджели взяла несколько выходных, чтобы отдохнуть от популярности.

Пит улыбнулась.

— Пожалуйста, запишите номер и передайте, что я позвоню в следующий понедельник.

Служанка пошла в дом, но потом остановилась.

— Джентльмен очень настойчив. Он сказал, что это личное… некий мистер Сэнфорд.

Прошло столько времени, что Пит не сразу вспомнила, о ком идет речь. Поскольку она ничего не ответила, служанка пошла в дом.

— Подождите! — внезапно закричала Пит с настойчивостью, с которой взрывник предупреждает об опасности. — Не прикасайтесь к телефону! — И метнулась в дом мимо ошеломленной служанки.

Он заговорил сразу же, как только она взяла трубку.

— Не слишком ли поздно переварить мои слова?

— Мы никогда вместе не обедали, — ответила она. — Для начала это будет неплохое блюдо.

Он засмеялся.

— Я видел фотографию той безделушки, которую ты сделала для кинозвезды. Я почувствовал себя таким дураком, что вел себя…

— Ничего. Ты где? Где Робби? Что изобрел за последнее время? Мы можем встретиться? — Она поразилась потоку вопросов, льющихся с языка, как много ей хотелось знать, но еще больше ее удивило количество вопросов, пузырящихся в мозгу, которых она не задала. Ты так же часто думал обо мне, как я о тебе? Любил ли ты какую-нибудь женщину после встречи со мной? Испытываешь ли ты волнение, слыша мой голос, как я?

У нее были вопросы и к самой себе. Как может человек, которого она так долго не видела, казаться ей таким близким? Или у нее просто сильная потребность быть любимой?

Облачившись в джинсы — единственные брюки, которые она взяла с собой, — и сине-белую полосатую рубашку, как у гондольера, позаимствованную у Джесс, Пит стояла у края небольшого летного поля за Монтауком и наблюдала, как над ней пролетел одномоторный самолет, который, сделав круг, стал плавно опускаться на взлетную полосу. Ее темные волосы были собраны назад и перехвачены резинкой, на лице минимум грима. После многочасовых мучений, что надеть и как выглядеть, она решила, чем проще, тем лучше. Из того немногого, что она знала о Люке — его собственный выбор одежды, побитая машина, которую он вел, его отношение к драгоценностям, — она почувствовала, что он любит простые вещи, не экстравагантные.

Самолет подкатил к небольшому домику, служившему терминалом. Пит дожидалась одна. Она попросила Джесс уехать, поскольку боялась, что может свалять дурака, когда прилетит Люк.

Он попросил встретиться с ней в субботу, но когда она напомнила, что ее мать все еще в клинике Коул-Хаффнера и что это ее обычный день для посещений, Люк предложил захватить ее в Монтауке и доставить на своем самолете в Коннектикут. Упоминание о самолете удивило Пит; это игрушка богача, подумала она. Но когда она увидела самолет, то мнение ее изменилось. Он был не только маленький, но и показался несколько потрепанным и собранным из разных частей с различной окраской, фюзеляж в некоторых местах вообще не был выкрашен, а виднелись заплаты из голого алюминия. Пит пожалела, что согласилась лететь с Люком, пока самолет не остановился и он не появился из кабины.

В короткой кожаной куртке, брюках цвета хаки и защитных очках, он выглядел как летчик, демонстрирующий фигуры высшего пилотажа перед зрителями провинциальных городов. Спрыгнув с крыла, он направился к ней. Они молча оценили друг друга. Та же самая копна вьющихся каштановых волос, то же самое серьезное выражение, та же самая надежность. Она была так рада снова увидеть его, но боялась открыто признаться.

Вместо этого она посмотрела мимо него в сторону самолета.

— Где ты летаешь на этой штуковине? В цирке?

— Он, может, и некрасив, но я прилетел на нем сюда из Калифорнии, и он доставит нас туда, куда мы собрались.

— Это можно сделать и на машине.

Он с улыбкой взял ее сумку и повел к самолету. Люк уверил ее, что хотя самолет и не имеет блестящего, дорогого вида, зато абсолютно надежен.

— Не вижу причины, почему некоторые отправляются за новой вещью, когда можно отобрать хорошие части из нескольких куч старья, собрать вместе и сделать что-то даже лучше нового.

Лучше? Пит скептически посмотрела на Люка, но забралась в самолет, когда он открыл перед ней дверцу для пассажира, и через пару минут они плавно поднялись в небо. То, как он управлял самолетом, быстро завоевало доверие Пит.

Когда они поднимались все выше, она через боковое окно смотрела вниз на землю. Ей подумалось, что земля тоже была драгоценностью, укрепленной в космосе. Она украдкой бросила взгляд на Люка. Ей нравилось быть здесь с ним.

По дороге в Коннектикут он объяснил свою страсть к полету.

— В армии я стал пилотом, сначала летал на разведывательном самолете, потом на вертолетах. Думаю, я хотел явиться из Вьетнама с тем, что могло бы доставлять мне удовольствие, поэтому я продолжал летать.

Он также ответил на некоторые ее вопросы, которые она задала по телефону. Робби жил в Калифорнии. Он уже достаточно поправился, чтобы помогать ему управлять компанией, которую основал Люк, по продаже нескольких его изобретений — электронных приборов, применяемых в медицине, включая крошечное приспособление для контроля за работой сердца и небольшой, умещающийся в руке, аппарат для проведения основного анализа крови.

Потом он ответил на ее невысказанные вслух вопросы.

— Я очень много думал о тебе. Я чувствовал… я действительно разбушевался тогда. Мне хотелось получше узнать тебя, чтобы ты узнала меня. Но потом мои глупые, сумасшедшие предрассудки все испортили.

Странное слово «предрассудок», подумала она.

— Ты сказал мне, что на свете есть более полезные занятия, чем создание драгоценных украшений. Думаю, ты прав. Мне надо было оценить твою честность, а не вставать на дыбы.